В Роскомнадзоре решили отказаться от возрастной маркировки произведений живописи и скульптуры. Доцент кафедры психиатрии и медицинской психологии РУДН Роман Сулейманов и галерист Марат Гельман побеседовали с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Александр Щербак, Коммерсантъ
После публичной дискуссии ведомство внесло поправки в Концепцию информационной безопасности детей и исключило пункт о художественных произведениях с признаками эротики или порнографии. Документ направлен в Совет федерации для дальнейшего использования в законотворческом процессе.
— Роман Александрович, с точки зрения профессионального психолога, сотрудника медицинского учреждения, если ребенок смотрит на произведение искусства, на картину или на скульптуру, это как-то негативно сказывается на нем или нет?
Р.С.: Нет, это не сказывается на нем негативно. Весь вопрос в том, насколько выражена, сильна степень шокового воздействия на ребенка. Просмотр картинок в учебниках истории или в каких-нибудь атласах искусства никоим образом не скажется на психическом состоянии ребенка.
— Марат Александрович, а вы что можете сказать по этому поводу? Это означает, что будут потихонечку отказываться от каких-то законодательных изменений в этой области?
М.Г.: Наша Дума пытается сыграть родителя. И это все метания всяких разных институций: одни хотят быть строгими родителями, другие хотят быть либеральными родителями. Весь этот разговор, вся эта ситуация призвана единственное — прикрыть другие проблемы, которые у нас есть. Когда я был ребенком, был тотальный запрет всего, и все равно в десять лет я уже был вполне информирован о том, как устроено человеческое тело. И меня никакие запреты не могли ограничить.
Они решили, что мы с вами не благонадежные родители, не сможем воспитать наших детей. Роскомнадзор или Государственная дума хотят вместо нас показать, что можно, что нельзя. Можно над этим смеяться, можно говорить о том, что Роскомнадзор хочет сохранить приличия, делая неприличные вещи. Ничего, кроме улыбки, это не вызывает.
— А вообще могут быть какие-то визуальные произведения, аудио, которые могут отражаться негативно на еще не сформировавшемся ребенке, маленьком человеке?
Р.С.: Конечно, можно говорить о просмотрах фильмов ужасов, наполненных экстремальной жестокостью, или порнографических видеокартин. Психически здоровый ребенок, как правило, не среагирует даже на просмотр фильма ужасов особенно.
— Не поймет просто, да?
Р.С.: Да, он просто не поймет. Тут вопрос еще в возрастной зрелости. Для ребенка, который не достиг возраста полового созревания, просмотр даже порнографического фильма будет настолько же неинтересен и скучен, как и изучение логарифмов. А что касается детей предрасположенных к психическим расстройствам, они, как правило, не становятся шизофрениками. Они рождаются с определенными особенностями, которые в последующем, так или иначе, реализуются под действием какого-то триггерного фактора. Тут, конечно, и громкий звонок в дверь, и громкий крик родителей во время ссоры может спровоцировать развитие психического расстройства, но никак не просмотр художественных произведений или посещение музеев. Это действительно какой-то излишний морализм нашей Думы, и заниматься этим не стоит.
— Можно ли вообще с помощью некой законодательной деятельности как-то определить шкалу, что может считаться страшным, неприличным для определенной возрастной категории? Или это невозможно?
Р.С.: Это вопрос, наверное, больше для искусствоведов.
М.Г.: Я не знаю ни одного директора музея во всем мире, который бы повесил произведение искусства такого содержания, которое могло бы быть вредно ребенку.
Р.С.: Согласен.
М.Г.: Безусловно, есть писатели, которые пишут для взрослых, тот же самый Набоков. Но это все же функция родителя — выстраивать, что ребенку читать, что ребенку не читать. Мой коллега абсолютно прав, что Набоков будет просто ужасно скучен для ребенка. И второй аспект, если вы что-то запрещаете в современном мире, вы специально указываете, что это надо добыть и обязательно посмотреть.