Вы и ваш муж Егор Бероев входите в попечительский совет детского дома-интерната N8. Насколько я понимаю, ваша задача — помогать его реорганизации и наблюдать за работой директора, воспитателей и персонала. Все это в рамках реформы детских сиротских учреждений. А можно ли вообще так реорганизовать детские дома и интернаты, чтобы они перестали калечить людей?
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
Детских домов быть не должно. Но я понимаю, что всех детей невозможно раздать в семьи, такого нигде и никогда не было. Всегда будут дети, которых в семьи не возьмут, но они должны жить не в детском доме, а в профессиональной семье. Вот для этого сейчас и придумывается семейная модель с группами по шесть-семь детей. У ребенка в такой "семье" все должно быть, как в настоящей: близкие люди, личное пространство — своя тумбочка, свои картинки на стенах. Тогда у него есть тыл, место, где он чувствует себя в безопасности, то есть дом.
Как на вас реагирует система?
По-разному. Иногда, кажется, думают: "Вот восторженные актеры, ересь несут про какие-то картинки, рюкзачки, тумбочки". Но для нас главное, чтобы результат был. На нас точно так же (как на сумасшедших романтиков) смотрели на форуме акушеров-гинекологов, когда мы рассказывали, как важно в роддоме не говорить маме, что у нее "безнадежный" ребенок, который ей "испортит жизнь". А ведь это огромная проблема: у нас в стране отказываются от новорожденных детей с синдромом Дауна 80% родителей.
Интернаты и детские дома — это закрытая система. Из-за того что она закрытая, общество не понимает, что там не так и что нужно менять. А как ее открыть? С помощью волонтеров?
Да, для этого и нужны волонтеры. Это такой общественный контроль. Мы сейчас для нашего фонда обучаем волонтеров, благодаря ЦЛП. Наши волонтеры возят детей из московского ДДИ N8 в театры, в бассейн, в музей. Очень важно, чтобы волонтер общался с ребенком. Волонтер замечает, как ребенок выглядит, как он пахнет, во что он одет. Волонтер — это не просто друг ребенка, это в какой-то мере его защитник. И я рада, что у наших волонтеров уже сформировалась привязанность к детям, и волонтер летит через всю Москву к Ване или к Полине, чтобы в десять часов утра вывезти их в бассейн. А со временем волонтер сам начинает интересоваться, как ему сделать жизнь подшефного ребенка интереснее, он начинает читать специальные книги, ходит на лекции, ему хочется стать профессиональнее. Но сразу требовать от него этого нельзя, сначала он должен попасть в эту "ловушку", посмотреть в глаза ребенку, открыть свое сердце. Сейчас мы хотим искать и набирать добровольцев для более регулярной работы в интернатах. Мы хотим, чтобы человек приходил три раза в неделю, мы будем оплачивать ему расходы на проезд и питание. Это очень важно, чтобы в группы в ДДИ приходили постоянные волонтеры. Опыт сестер милосердия, которые работают в нескольких московских ДДИ от православной службы "Милосердие", показывает, что дети там получили больше заботы и внимания и начали стремительно развиваться.
Мы надеемся в скором времени создать свою армию добровольцев. Но и обычных волонтеров на одно-два посещения в неделю или в месяц мы по-прежнему будем набирать.
Что эта работа дает волонтеру?
Это тот самый личностный рост, о котором сейчас много говорят на разных тренингах. Эти дети все вам дают — не столько вы им, сколько они вам. А благодаря волонтерам меняется и персонал, который работает в этих учреждениях. По большому счету персонал — это такие советские тети, которых всегда учили, что эти дети необучаемые и пусть лежат как овощи. Они не виноваты, их так учили. И многие из них относятся к детям, как к предметам. Но эти люди могут меняться, и они меняются, видя, что наши волонтеры относятся к детям — как к детям.
Вы участвуете в Общественном совете по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве России. Это действенный механизм для того, чтобы изменить, например, какие-то законы?
Мы с Егором далеки от законотворчества, мы актеры, на многие вещи мы смотрим как бы со стороны, и именно это, по-моему, важно.
С самого начала своей главной задачей мы видели перемену общественного мнения по отношению к детям с инвалидностью, к детям с синдромом Дауна. Для этого нам совет, конечно, не нужен. Но, чтобы менять систему, нужно работать всем вместе, использовать для этого все ресурсы. Вы же видели эти интернаты, которые живут по инерции советского времени — есть диагнозы, а человека за ними нет.