Эти слова Виктора Черномырдина не раз вспомнят в Белом доме, когда российскому правительству и ЦБ придется выполнять домашнее задание, полученное от МВФ на 1997 год. МВФ свое слово уже сказал, и его услышали: в распоряжении Ъ есть согласованный Москвой и Вашингтоном (пока на рабочем уровне) проект заявления правительства и ЦБ России о среднесрочной стратегии и экономической политике на 1997 год. И это настоящий новогодний подарок для многих российских предпринимателей.
В России еще помнят сделавшую имя Григорию Явлинскому программу "500 дней", которая по существу была политическим памфлетом и ничем иным. Менее известны программы "365 дней", имеющие более известного автора — МВФ, ежегодно выполняемые российским правительством. Подчеркнем: выполняемые. Это тот экзамен, за сдачу которого МВФ выплачивает стипендию в виде своих кредитов.
В чем изюминка экзаменационного билета, вытянутого российским правительством на этот раз? Имеющийся в нашем распоряжении документ позволяет особо выделить внешнеэкономический блок.
Сначала, как и положено, российские правительство и ЦБ нашли (с согласия МВФ) несколько лестных слов в свой собственный адрес. Список заслуг, правда, невелик, — по существу, это только устранение экспортного таможенного тарифа и присоединение к 8-й статье устава МВФ. Эти вехи известны. Гораздо любопытнее формулировка основного направления "экономической политики, предусмотренной в рамках программы расширенного финансирования". Ключом оказывается присоединение к Всемирной торговой организации (ВТО). Самое интересное, что достижение этой цели напрямую связывается с превращением рубля в конвертируемую валюту. А это значит, что последнее слово в приеме России в ВТО МВФ недвусмысленно оставляет за собой.
Дальше жанр документа меняется. Из привычного отчета он превращается в политический триллер. Еще бы: под огнем критики МВФ оказываются как раз те решения правительства, которые составляют предмет его особой гордости. В Вашингтоне, например, не скрывают раздражения по поводу указа Бориса Ельцина от 18 августа 1996 года, которым валютный контроль был распространен на товарообменные операции. Однако это не значит, что МВФ против валютного контроля. Наоборот. Но он последовательно возражает против какого бы то ни было лицензирования экспорта. А указ предоставляет МВЭС право выдавать лицензии на экспорт в рамках бартера, если с самого начала ясно, что от экспорта до импорта пройдет больше заветных 180 дней. Выход предлагается такой: до 30 июня 1997 года "полномочия по мониторингу бартерных сделок" должны быть переданы от МВЭС Центральному банку. Строго говоря, такой поворот укладывается в схему валютного контроля, так как по закону "О валютном регулировании и валютном контроле" органов валютного контроля в России два: ЦБ и правительство (а не МВЭС).
В одном ряду с корректировкой президентского указа в продиктованном МВФ проекте заявления правительства и ЦБ об экономической политике в 1997 году стоят правительственное постановление, предусматривающее введение квот на импорт этилового спирта и водки в 1997 году, и проекты аналогичных документов, посвященных появлению ввозных квот на сахар и текстиль. Здесь позиция МВФ последовательна (миссии МВФ каждый месяц требуют отмены планов введения импортных квот) и непреклонна.
Поскольку проект совместного заявления российского правительства и ЦБ предварительно согласован, можно с уверенностью говорить о том, что упорство МВФ возымело действие, а значит, прогнозировать квотный отбой.
Первый звонок уже прозвенел: администрация президента вступила в прямую конфронтацию с правительством, подготовившим импортные сахарные квоты. Демарш Анатолия Чубайса и помощника президента по экономическим вопросам Сергея Игнатьева (давшего отрицательное заключение на проект правительственного постановления) не случаен. Речь идет о принципиальном отношении к количественным ограничениям на импорт вообще. Анатолий Чубайс давно зарекомендовал себя как едва ли не самый отзывчивый к требованиям МВФ московский политик. Если Владимир Потанин в последнее время позволяет себе высказывания в том духе, что "требования МВФ можно выполнять по максимуму, а можно по минимуму, и мы склоняемся ко второму", то Анатолий Чубайс выбирает экономический реализм, который, по его мнению, заключается в том, чтобы не дразнить, а сотрудничать с МВФ и другими международными финансовыми организациями.
Расстановка сил в московских чиновничьих кабинетах — это занимательно. Но как же быть с импортом прижившейся в России водки Absolut? Выбор в поисках компенсации почившим квотам у правительства невелик. Можно, например, ввести специальные защитные пошлины, которые уплачиваются сверх обычных. Например, обложить ввозной спирт — главный источник уходящего от налогообложения водочного потока — спецпошлиной в 100%. Плюс — в пополнении бюджетных доходов. Минусы — в стимулировании контрабанды (хотя теневой ответ на защитные меры прозвучит в любом случае) и в возможных затруднениях с присоединением к ВТО (которых может не быть, если решение подготовить в соответствии с правилами этой организации). Однако есть признаки того, что в правительстве склоняются к другому варианту. По неофициальной информации из Минэкономики, готовится введение института специмпортеров, то есть отбор (желательно конкурсный) организаций, получающих исключительное право ввозить в Россию импортный алкоголь. Плюс — в совпадении интересов чиновников, которые могут зажечь зеленый свет перед потенциальным импортером, а могут этого и не делать, с интересами крупнейших производителей горячительного, которые хотели бы монополизировать алкогольный рынок. Минусы известны из истории спецэкспортеров: коррупция, а также неплатежи в бюджет. Самое же главное в том, что МВФ вряд ли согласится на замену квот специмпортерами — и то и другое представляет собой нетарифные ограничения внешнеэкономической деятельности, что действует на МВФ как красная тряпка на быка. Так что специмпортеров может постичь та же участь, что и квоты. Главный же антиквотный урок в том, что правительству придется строить новые редуты для защиты внутренних производителей от импорта.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН