В нашей исторической памяти прочно засело слово "Цусима". В этом японском проливе в мае 1905 года погибла эскадра адмирала Зиновия Рожественского. Это был последний аккорд русско-японской войны 1904-1905 гг. Причем никто не сомневался, включая командира эскадры, в неизбежности поражения. Силы уже были не равны. Но Николай II не отдал приказа к отступлению. Сейчас войны нет. Напротив, речь идет о мирном закреплении России в "большой восьмерке". Но историческая аналогия между "Цусимой" и "Окинавой" все-таки напрашивается. Владимир Путин не достиг ни одной своей цели на последнем саммите G8. Что неудивительно. Он делал одну ошибку за другой.
Надежды
К окинавскому саммиту в Москве готовились как никогда. Саммит G8 в Кельне в июне прошлого года был последним для Бориса Ельцина. Кто именно вместо друга Хасимото, бывшего японского премьера ("Мы с Рю",— любил говаривать Ельцин), полетит в Японию, год назад еще не знали. Но цели перед новым российским президентом были поставлены амбициозные.
В Москве решили стать полноправным членом "восьмерки". На деле это означает, что российский президент должен быть допущен к обсуждению мировых экономических проблем. До сих пор с Ельциным, а сейчас и с Путиным лидеры G7 в лучшем случае говорят о некоторых проблемах большой политики, но чаще выступают в роли строгих менторов, принимающих экзамен по рыночной экономике. Российских руководителей это давно раздражает. И еще прошлой осенью бывшему российскому шерпу (личному представителю президента при подготовке саммитов G8) Александру Лившицу приказали изменить ситуацию. Оценивая многочисленные встречи с другими шерпами, Лившиц с нескрываемой гордостью утверждал, что окинавский саммит для России будет переломным: "Мы уже не ученики, а Запад — не учитель. Будем говорить на равных". Его преемник Андрей Илларионов уточнял: "Наш взгляд на экономическое развитие США не менее интересен, чем их оценки нашей экономической ситуации".
Вхождение России в элитный экономический клуб, каковым помимо прочего и является "большая семерка", важен для Кремля по двум причинам. Во-первых, это престижно. Это признание де-факто России великой державой. В Москве любят сейчас говорить о многополюсности мира (другими словами, мы не хотим признавать США единственной супердержавой), а также о том, что Россия, несмотря на слабую экономику, все-равно сохраняет за собой соответствующий статус. Но на самом деле российское руководство в этом как раз и не уверено. Во-вторых, при обсуждении глобальных экономических проблем можно кое-что и для себя выторговать. Например, добиться улучшения доступа своих товаров на рынки стран "семерки". Или попробовать помешать реорганизации МВФ, которая приведет к тому, что кредиты фонда будут выдаваться под коммерческие проценты и только странам, испытывающим валютный кризис.
Еще одна задача, которую надо было решить на Окинаве — это списание части советского долга Парижскому клубу кредиторов. Не секрет, что основные российские кредиторы входят и в Парижский клуб, и в G7. Поэтому логично, что без политического решения президентов стран--членов "семерки" о начале переговоров о реструктуризации или даже списании долга дело не сдвинется с мертвой точки. На это в Москве очень рассчитывали. Сейчас долг "парижанам" достиг $42 млрд. В принципе нынешнее состояние платежного баланса позволяет возобновить платежи (начиная с августа 1998 года Россия долг Парижскому клубу не обслуживает). Например, по прежнему графику Россия до 2002 года включительно должна платить по $2 млрд ежегодно. Пик платежей — $5 млрд — наступит лишь в 2010 году. Можно надеяться, что к тому времени такая сумма будет для нас вполне посильной. Но, по словам Михаила Касьянова, "долг бывшего СССР — это бремя, которое будет тормозить наше продвижение по пути экономических реформ".
Логика премьера следующая. России после развала СССР достался весь советский долг, то есть все пассивы, но только 60% активов — людского и экономического потенциала. Иными словами, счет не в нашу пользу — 60:100. Несправедливо. Отсюда вывод: мы должны вернуть кредиторам бывшего СССР на 40% меньше, чем брали. К тому же и Лондонский клуб кредиторов, объединяющий частные банки, уже списал России 36,5% основной части долга. А между клубами кредиторов должна существовать своего рода солидарность.
Реалии
В общем, цели большие. Но полностью противоречащие друг друг друг. Полноправные члены "большой восьмерки", то есть индустриально развитые страны, не просят своих партнеров о списании долгов. Как тогда можно говорить о равноправии? Должника, который постоянно выклянчивает списание долга, кредиторы за ровню не держат. Кстати, члены "семерки" во время открытия саммита на Окинаве 21 июля так и заявили: раз Россия входит в "большую восьмерку", то есть признается одной из наиболее развитых стран, списание долга было бы для нее "просто унизительным". Герхард Шредер, канцлер главного кредитора России, Германии, выразился еще более определенно: "Россия — не развивающаяся страна. Поэтому вполне может без посторонней помощи и без списания долга выполнять свои финансовые обязательства". Правда, на экономическое совещание лидеров G7 Путина так и не пригласили.
Путин, надо отдать ему должное, оказавшись на Окинаве, наконец понял, что все попытки заговорить с коллегами на тему долгов могут натолкнуться на очень жесткий отпор. И просить не стал. Промолчал. Ему, видимо, сообщили, что в G7 накануне его приезда уже согласовали проект меморандума, в котором России указали ее место. Никакого списания. Речь может идти только об отсрочке платежей. Переговоры же с Парижским клубом о реструктуризации долга возможны только тогда, когда Россия заключит с МВФ новое соглашение. По словам вице-премьера Алексея Кудрина, переговоры с фондом начнутся осенью. Значит, соглашение в лучшем случае будет готово к ноябрю-декабрю. В результате договоренности о реструктуризации задолженности Парижскому клубу, судя по прежнему переговорному опыту, будут подписаны не ранее лета будущего года. То есть тогда, когда бюджет-2001 пересмотреть будет весьма затруднительно.
Провалы
Итак, одну из поставленных еще прошлой осенью задач — списание части долга Парижскому клубу — Путин не выполнил. Однако в этом он не виноват. Цена списания — выход из "восьмерки" и из Парижского клуба, куда Россия также входит как кредитор. На это Путин пойти не мог.
Однако ему не удалось стать и полноправным членом "восьмерки". Глобальные экономические задачи — стабилизацию мировых цен на нефть и списание долгов развивающимся странам — президенты индустриально развитых стран обсудили на Окинаве без российского президента. Кстати, буквально на следующий день после экономической встречи "семерки" цены на нефть существенно упали.
В этом провале виноват уже сам Путин. На Окинаву Путин прилетел не из Токио, куда его настойчиво зазывали японцы, а из турне по Китаю и Северной Корее. Японцы очень обиделись на то, что российский президент, в отличие от своих западных коллег, не нашел даже дня, чтобы провести двусторонние переговоры с премьером Иосиро Мори. Хотя в Токио намекали, что могут отнестись вполне благосклонно к желанию России поднять свой статус в "восьмерке". Зато переговоры с китайскими лидерами о совместном противодействии планам США развернуть национальную систему противоракетной обороны вызвали на Западе большое беспокойство.
Визит в Пхеньян вообще получился убийственным для имиджа президента России. Путин хотел получить от этой поездки славу миротворца. Показать, что без Москвы ни будущее воссоединение двух Корей, ни прекращение ракетной программы Пхеньяна просто невозможны. Однако все дивиденды получил "любимый руководитель" Ким Чен Ир. Всенародное ликование трудящихся Северной Кореи на улицах Пхеньяна, хорошо организованное людьми в одинаковых костюмах, выставило Путина перед всем миром в неподобающем виде. Так принимают коммунистических бонз, а не президента демократической страны. Похоже, это понял и сам Путин. Прощание с Ким Чен Иром было подчеркнуто холодным. Путин даже не поцеловал пионеров, поднесших ему цветы у трапа самолета. Но было поздно. На Западе Путин теперь долго будет ассоциироваться с Цзян Цзэминем и Ким Чен Иром. А не с Иосиро Мори.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ