"Огонек" пытался выяснить, что осталось в открытых архивах от Андропова
В советской политической культуре ритуал под названием "увековечение" занимал особое место. Юрий Андропов умер на посту абсолютного руководителя партии и государства, председателя Совета обороны, в звании генерала армии. До этого он 15 лет руководил органами госбезопасности. Все необходимые предпосылки, словом, налицо.
Соображения по увековечиванию поступили оперативно. Министр обороны маршал Дмитрий Устинов, например, предложил присвоить имя Андропова четвертой гвардейской танковой Кантемировской ордена Ленина краснознаменной дивизии, Ленинградскому высшему Военно-политическому училищу ПВО и "подлежащему постройке тяжелому атомному ракетному крейсеру проекта 1144 заводской N 803". Председатель КГБ Виктор Чебриков, многолетний соратник Андропова, которого тот успел назначить на пост и присвоить звание генерала армии, предлагал назвать именем Андропова Краснознаменный институт КГБ, пятый отряд Краснознаменного северо-западного пограничного округа КГБ и "строящийся пограничный корабль первого ранга проекта 11 351, заводской N 203". Партийный босс Ставрополья Всеволод Мураховский задумал переименовать совхоз "Нагутский" Курсавского района в совхоз им. Андропова, а санаторий Управления делами ЦК КПСС "Горный воздух" города Железноводска в санаторий им. Андропова (в станице Нагутская, согласно официальной версии, Андропов родился)...
Все это отлилось потом в строки особого мемориального постановления, в котором фигурировала еще одна, неопубликованная часть: она предписывала Политиздату ЦК КПСС немедленное издание двухтомника произведений почившего генсека. Между тем такой двухтомник не вышел. Можно было ждать взамен хотя бы сборника документов о жизни и деятельности самого успешного руководителя КГБ и краткосрочного генсека, но нет и его. Нет даже сборника апробированных историками и архивистами воспоминаний людей, знавших Андропова "по совместной работе". С чего бы так? Достаточно внятный ответ дает приуроченная к столетию Ю.В. экспозиция в Центральном выставочном зале Росархива в Москве, которая сама по себе обещает стать мини-сенсацией.
Суперскромный
Личный архив Андропова, с частью которого любезно разрешили познакомиться "Огоньку",— один из самых скудных из оставшихся в общем отделе ЦК от генеральных, первых и просто секретарей ЦК. В нем всего лишь 118 единиц хранения по одной описи. Для сравнения: в сталинском личном фонде — 1703 папки, в фонде Брежнева — четыре описи.
В коллекции Андропова всего 39 фотографий. Документов до его вступления в должность генсека почти нет. Переписки нет как таковой. Копий с его резолюций услужливые секретари не снимали. Пометок "В личный архив" на письмах и документах сам он не оставлял. Черновики не хранились. Президентских фондов его имени ни после его смерти, а тем более при жизни не создавали. Итог: нет не то что полного или избранного собрания его сочинений, бесед, писем, стенограмм совещаний, телеграмм, шифровок, нет даже научной монографии о его жизни и деятельности.
В 118 архивных единицах хранения, в основном тонких, многих с газетными вырезками папках,— в подавляющем большинстве документы тех 15 месяцев, с ноября 1982 по февраль 1984 года, когда Андропову суждено было руководить страной. Из этих месяцев значительную часть он провел в отпусках по состоянию здоровья, в больницах или на смертном одре.
Мишель Фуко как-то заметил, что одна из главных функций любой власти — засекречивание своей деятельности. А также жизней, биографий и деятельности своих главных слуг. К Андропову это относится как ни к кому другому.
Биография Андропова формально принадлежала партии. Разные периоды его жизни не состыковываются. Они по сей день ревниво хранятся за семью печатями в разных ведомствах. Например, история самого протяженного периода, Карельского фронта, когда Андропов руководил партизанским и подпольным движением, хранится в ведомственном архиве Министерства обороны в подмосковном Подольске. Добраться туда не под силу: сюжеты с созданием Финляндской Демократической Республики в декабре 1939 года и ликвидацией Карело-Финской ССР в 1956 году засекречены целиком и полностью. Посольская служба Андропова в Венгрии в 1953-1957 годах — в юрисдикции архива МИДа. Доступ к нему не легче, чем прорыв заградукреплений в Подольске. 10 лет работы Юрия Владимировича, с 1957 по 1967 год, на посту заведующего отделом ЦК КПСС по связям с компартиями социалистических стран под еще большим спудом тайн. Этот отдел координировал деятельность министерств обороны, МИДа, разведки, внешней торговли, пропаганды, культуры. И хотя социалистического лагеря давно нет и вопросы о Варшавском договоре и Совете экономической взаимопомощи вряд ли войдут в ЕГЭ, документы по-прежнему засекречены. Все.
Не составляет секрета только одно наблюдение: даже из краткого перечня основных вех биографии Андропова (до его прихода на Лубянку в 1967-м) очевидно, что он не раз оказывался на грани краха политической карьеры. Судите сами: Карелия оказалась под прицелом Сталина и Маленкова во время расстрельного и позорнейшего "ленинградского дела"; посольская служба в Венгрии закончилась вводом туда советских войск; секретарство на Старой площади совпало со снятием Хрущева и его идеологического секретаря Ильичева... Но каждый раз Андропов выживал. Более того, происходило очередное повышение. Как это ему удавалось?
Уроки стиля
Номер многотиражки "Володарец" — органа парткома, заводоуправления и заводского комитета профсоюзов верфи им. Моисея Володарского в Ярославле. 17 августа 1937 года. Год издания — третий.
Статья Юрия Андропова "Молодежь, на самолет!". Ко Дню авиации. Вот ее начало:
"Не по дням, а по часам растет популярность авиации в нашей стране. В кино большим успехом пользуются картины на авиационные темы. Самой модной одеждой стала пилотка, самой любимой игрой стала игра в Северный полюс. Эту любовь и внимание родины работники авиации завоевали по праву".
Это спокойная, вневременная заметка, с которой трудно не согласиться. Ей трудно что-то возразить даже 75 лет спустя. В ней чувствуется стиль будущего Андропова, которым отличаются его бесчисленные документы, докладные, меморандумы. Это какие-то формулы, функции, в них можно легко заменять слова и понятия до бесконечности. Даже сегодня! Например, призыв "Молодежь, на самолет!" легко заменить на "Молодежь, на айфоны!". А далее по тексту: "Не по дням, а по часам растет популярность айфонов в нашей стране. На телевидении, в образовании, в области связи, в быту большим успехом пользуются (названия моделей айфонов)... Самой модной одеждой при этом стала... Самой модной игрой на айфонах... Эту любовь айфоны завоевали по праву".
Понять особую мудрость такой позиции, философии и мировоззрения можно, сравнив этот фрагмент из многотиражки с типовыми шифровками, которые шли из областного центра Ярославля в Московский Кремль примерно в те же дни жаркого лета и тревожной осени 37-го года,— местную номенклатуру вырезали тогда пачками, предварительно запрашивая "добро" в инстанции.
Десятилетия спустя известный немецкий журналист, основатель, владелец и многолетний главный редактор журнала "Шпигель" Рудольф Аугштайн станет единственным из представителей западных СМИ, кто вживую пообщается с генсеком Андроповым. И напишет о нем: аргументирует вещи "прагматически и без идеологической предвзятости". Из номенклатурного личного дела Андропова видно, как эффективно этот стиль работал, обеспечивая постоянное, без рывков восхождение на Олимп.
Упомянутое интервью "Шпигелю" состояло из двух частей. Гладкие ответы были подготовлены аппаратом, подписаны Андреем Громыко и Леонидом Замятиным и утверждены политбюро с резолюцией: "Одобрить, опубликовать в советской печати на следующий день после публикации в Германии". Их генсек лично вручил во время встречи с издателем. Вторая часовая часть разговора прошла живьем. Немец пришел в восторг: "Он первый коммунистический руководитель со времени изобретения магнитофона, который говорил при включенном магнитофоне", "его устная речь без правки может идти в печать".
Говорили не о политике. Немецкий журналист вдруг спросил генсека о классической музыке, о Вагнере и Бетховене. Андропов сказал, что любит "Патетическую". Журналист уточнил: сонату. Из русских композиторов генсек назвал Чайковского, Римского-Корсакова, Прокофьева. Из современных — Георгия Свиридова.
Тогда мнение первого человека в партии и государстве о том, что из всех живых, великих и выдающихся, больших и видных, крупных и значительных им выбран один, Георгий Васильевич Свиридов, могло и по законам жанра должно было стать директивным указанием к действию, к развертыванию "свиридовской кампании". Что же произошло на деле? А ничего: о не утвержденной политбюро части интервью в СССР просто не узнали. Это считалось "личным", потаенным, не санкционированным товарищами. Запад и весь мир об этом прочитали. Там, за кордоном, они узнали, что Андропов любит музыку Свиридова, а соотечественники за железным занавесом — нет.
Кадровое чутье
Надо отдать должное: генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель президиума Верховного совета СССР, председатель Совета обороны генерал армии Ю.В. Андропов умер бессребреником.
11 марта 1984 года замзав общим отделом ЦК А. Соловьев подписывает "Списки и акт на полученные из приемной председателя КГБ ценности, изделия, материалы, продукты". Этот перечень сдававшихся Андроповым на протяжении многих лет ценностей — занятный документ. В нем, например, есть такая запись: "В 1973 г. 19 февраля в буфет ХОЗУ для реализации поступили шесть бутылок вина (по одной бутылке коньяка "Тиса" и горилки с перцем и по две бутылки "Оксанета Украины" и "Перлины степи" на общую сумму 28 руб. 20 коп.). 23 марта — 4,5 кг свежих помидоров и 3,3 кг свежих огурцов (по описи на 17 руб. 85 коп.). 15 ноября — 8,1 кг севрюги ценой 33 руб. 12 коп.".
Став генеральным секретарем, Андропов не изменяет этим строгим правилам, как тогда говорили, "соблюдения ленинских норм партийной жизни". 14 декабря 1982 года сдана коллекция золотых монет, полученная от иорданского короля Хусейна: одна византийская и четыре средневековых арабских динара. Ювелиры взвесили нумизматическую посылку от хозяина сверхдержавы и оприходовали как... лом весом 20,9 грамма. Скупочная цена 44 рубля 50 копеек за грамм (где эти монеты сейчас?). 10 января 1983 года сданы шкурки каракуля, подаренные лидером Демократической Республики Афганистан Бабраком Кармалем. Андропов не оставил себе даже собственного портрета работы художника Александра Шилова в багетной раме...
Контраст с нравами жизни хрущевско-брежневской элиты был разительным. Была ли под рукой другая элита, вопрос, наверное, риторический. Хотя архивные документы свидетельствуют, что поиском свежих кадров Андропов занимался активно. Его способность организовать коллективную работу называли одной из самых сильных сторон — этим он славился в аппарате еще на посту секретаря ЦК. Дневники его встреч за январь 1982 — сентябрь 1983 года, которые изучил "Огонек", это подтверждают.
В начале 1982 года его собеседники — руководители КГБ и личные помощники. Но уже в марте, после смерти Суслова, начинают мелькать фамилии Г. Арбатова, Ф. Бурлацкого, А. Бовина. После вступления в должность генсека самые упоминаемые в дневнике фамилии в 1983 году — это Горбачев и Долгих, председатели КГБ Федорчук (поставленный позже на МВД) и Чебриков. В июле, например, с Горбачевым он встречается четыре раза, с Рыжковым — два (один раз совместно с Горбачевым). Напомним, что это будущие президент и премьер эпохи перестройки.
Схватка за власть началась у гроба Андропова. И хотя формально победили тогда Черненко и "старая гвардия", это была краткосрочная победа. Это становится понятно уже при ознакомлении с не публиковавшимися ранее фрагментами из стенограммы заседания похоронной комиссии 11 февраля 1984 года. Для "старой гвардии" (основным докладчиком был В. Гришин) ключевой вопрос --проблема расстановки иностранных гостей возле Мавзолея. Черненко — в прострации, поддакивает односложными: "да", "надо", "нет вопросов", "спасибо". Или делает странные для траурного собрания выводы: "У нас по всем линиям намечены хорошие мероприятия". Виктор Гришин также на уровне арифметического формализма: "Думаю, что будет не менее ста венков. Еще нужно учитывать венки от зарубежных делегаций". А вопросами пленума ЦК озабочены аппаратчики уже нового, андроповского призыва. Из стенограммы видно: нить дискуссии, а значит, руководства страной плетет Горбачев.
Вернемся к ежедневнику встреч и бесед Андропова. Вот запись предпоследнего дня официальной работы на Старой площади: "31 августа 1983 г. Приняты две группы товарищей: 1. т. Горбачев М.С., т. Романов Г.В., т. Рыжков Н.И. 2. т. Долгих В.И., т. Слюньков Н.Н., т. Чебриков В.М.". Из шести человек во главе с Горбачевым пятеро окажутся в обновленном политбюро. Трое из них — непосредственные выдвиженцы и назначенцы Андропова. А 4 ноября 1983 года председатель КГБ СССР Виктор Чебриков от своего имени (и вероятно, от чекистов-единомышленников) послал смертельно больному Андропову письмо-клятву. В нем, в частности, говорилось: "Ваши указания для нас являются путеводной звездой..."
Редакция выражает благодарность замдиректора федерального архива РГАНИ кандидату исторических наук Михаилу Юрьевичу Прозуменщикову за содействие в подготовке материала.