Вчера президент России Владимир Путин принял участие в торжествах, посвященных 70-летию высадки союзников в Нормандии. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ наблюдал прежде всего за тем, как в Нормандии высадились Владимир Путин и избранный президент Украины Петр Порошенко, и главное — насколько полным оказался между ними контакт.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Накануне в Париже в отеле Westin встретились министр иностранных дел России Сергей Лавров и госсекретарь США Джон Керри. Оба были веселы и жизнерадостны, и беседовать друг с другом начали еще до начала официальных переговоров (к этому времени подошли даже не все журналисты): "Украина не должна быть пешкой,— рассуждал господин Керри,— а скорее мостом между Россией и Европой".
То есть все-таки скорее пешкой.
А мост и так уже проектируется — через Керченский пролив.
— Но пешкой,— возражал господин Лавров,— не должны быть и Сирия, и Ливия.
Перебранка их была ритуальной и имела характер почти душевный. Так супруги утром вяло переругиваются насчет пережаренного омлета, зная, что на следующее утро он будет пережарен точно так же, как все годы, какие только можно вспомнить, что они живут вместе.
После встречи был следующий эпизод, который сразу стали считать многозначительным: Сергей Лавров дошел до выхода из переговорной комнаты, потом обернулся и вдруг сказал журналистам: "А почему вы меня ничего не спрашиваете про встречу Обамы и Путина?"
Его, конечно, сразу спросили, и он с облегчением ответил, что вообще ничего про это не знает.
Владимир Путин этим вечером уже в аэропорту французской столицы встретился с британским премьером Дэвидом Кэмероном. По свидетельствам очевидцев, было видно, что, встретившись, они не поздоровались за руку. Впрочем, им это не помешало проговорить не меньше часа. Важно, конечно, что потом, после встречи, все равно было рукопожатие, которое, правда, не видел никто, кроме их самих.
Господин Кэмерон позже выразился в том смысле, что России и Западу все равно придется нормализовать отношения, но теперь из-за этого нужна не только деэскалация конфликта (что это такое, каждый понимает по-своему), но главное — надо, чтобы Россия признала Петра Порошенко в качестве законно избранного президента Украины. Таким образом, правила игры все время меняются, и остается не до конца понятно только одно: кто лучше знает правила, по которым меняются правила.
Рабочий ужин с президентом Франции Франсуа Олландом был назначен у Владимира Путина в 21 час по местному времени. Машина российского президента въехала во двор Елисейского дворца в 20:59, и это означало, что Владимир Путин не всегда следует своим правилам или, по крайней мере, в состоянии менять их.
Господин Олланд за два часа до этого только начал ужинать с американским президентом в одном из мишленовских ресторанов Парижа (и шутки в мировой прессе по поводу того, что он в тот день сильно переел, уже вызывали изжогу), но тоже успел вовремя.
Машина Владимира Путина остановилась у ворот, а не у крыльца резиденции Франсуа Олланда, и российский президент, встреченный французским у этих ворот, еще прошел мимо бойцов президентской гвардии, выстроившихся в почетном карауле. Это все были безусловные знаки уважения, которые, впрочем, не следовало переоценивать: стороны как будто соревновались в уважительном отношении друг к другу, чтобы потом не было повода для упреков в том, что кто-то решил продемонстрировать коллеге признак какого-нибудь неуважения, и чтобы не давать вообще никаких поводов для вульгарных толкований.
Таким образом, преобладала осторожность. Лидеры стран словно боялись лишний раз притронуться друг к другу, чтобы не проскочила искра.
На следующий день в Нормандии начались торжества по поводу высадки войск союзников. Франсуа Олланд и Барак Обама снова встретились — на этот раз на кладбище. Это было мемориальное кладбище в Кане, было много французских и американских ветеранов — обязательно либо в бейсболках, либо в пилотках. Многие — в инвалидных колясках. Один из ветеранов, увидев американского президента и услышав американский гимн, попробовал встать, но получалось у него плохо. Барак Обама стал помогать ему, вытаскивая из коляски. Ветерану было больно, тем более что Барак Обама торопился, понимая, видимо, что вот-вот гимн закончится и все усилия окажутся напрасными.
И в тот момент, когда ветеран все-таки встал, поддерживаемый президентом США, гимн и правда закончился. Еще некоторое время Бараку Обаме потребовалось, чтобы вернуть ветерана на место.
И все-таки лицо его было искажено гримасой благодарности к американскому президенту.
И французский, и американский президенты произнесли прочувствованные речи. Речь господина Олланда была, кажется, более прочувствованной. В присутствии коллеги он сказал:
— Только 6 июня 1944 года авиация союзников нанесла 1400 бомбовых ударов по позициям нацистов, а к концу операции — 14 тысяч... Целью бомбардировок было уничтожение укреплений противника. Но каждый раз, несмотря на воздушную тревогу и предупреждения, в ходе полетов гибли мирные жители и разрушались их дома.
Барак Обама кивнул. Все-таки воздушная тревога каждый раз была, и предупреждения мирным французам тоже.
После приветственных речей президенты поздоровались с ветеранами. Удивительно: это продолжалось около получаса. Ветеранов было много (может быть, даже все), и Барак Обама подходил к каждому из них и не только жал руку, а и разговаривал с каждым, и что-то они ему выговаривали. И вот пока не выговорились, он не отошел от них. То же и Франсуа Олланд.
Все, конечно, пристально наблюдали за передвижениями лидеров во время церемоний и между ними. Подойдет ли Барак Обама к Владимиру Путину, а Владимир Путин к Ангеле Меркель, Петр Порошенко к Владимиру Путину?.. (Особенно вот это, конечно. Но так выходило, что Владимир Путин и Петр Порошенко некоторое время оказывались в разных углах помещений: на церемонии фотографирования, на торжественных мероприятиях на пляже в Уистреаме...)
Потом вроде выяснилось, что Барак Обама, Владимир Путин и Петр Порошенко поговорили перед церемонией завтрака. Потом оказалось, что это был не Барак Обама, а Ангела Меркель. Потом — что не Ангела Меркель, а вообще Франсуа Олланд...
В огромном пресс-центре на пляже царила уже какая-то истерика. Кто с кем?! Кто против кого? Виделись или общались, общались или пересеклись, пересеклись или перетерли?..
Выяснилась очередная новость: их не трое было, а вообще четверо: и Меркель, и Путин, и Порошенко, и Олланд.
Тем временем в разгаре было совместное фотографирование. Люди первого ряда — королева Елизавета, Барак Обама, Дэвид Кэмерон, Владимир Путин и еще несколько человек — сфотографировались и собрались расходиться. Ступеньки оказались высокими, и Барак Обама решил помочь английской королеве (как и американскому ветерану) подняться, и даже занес руку над тем ее местом, которое без большой нужны и без близкого знакомства лучше не трогать, но потом, видимо, вспомнил, что английскую королеву вообще нельзя трогать,— и рука его замерла, как будто собиралась дать шлепок, да в последнее мгновенье раздумала.
В результате выяснилось, что надо возвращаться: половина участников церемонии еще только подошли, их отсутствия те, кто из первого ряда, сначала просто не заметили.
Многое вчера выглядело странным. Отчего-то лидеры стран должны были идти к трибуне, перед которой должно было разворачиваться театрализованное видеомузыкальное представление в честь 70-летия высадки союзников в Нормандии, с двумя маленькими чужими детьми, держа их за руки (только один экс-адмирал решил, что не позволит себе такого, и не стал этого делать. Да потом еще королева Елизавета не дала к себе притронуться).
О чем же говорили Петр Порошенко и Владимир Путин? В канонической версии информагентств — о том, что надо прекращать боевые действия и решать проблемы мирным путем. Однако, по информации "Ъ", Петр Порошенко и Владимир Путин больше слушали, а говорила Ангела Меркель. Примерно о том же самом. Впрочем, для первой встречи господина Путина и господина Порошенко в новом качестве последнего — и это уже немаленькое достижение. Видеомузыкальное представление на пляже, где происходила высадка войск, состояло из нескольких элементов.
Вступительная часть: Европа под гнетом тоталитаризма (воспроизведение архивных речей и фотографий).
Переговоры в Тегеране в ноябре 1943 года и решение о подготовке высадки союзных войск в Западной Европе.
Попытки Германии сорвать высадку союзных войск.
Подготовка союзников и сил французского Сопротивления.
Начало операции в ночь с 5 на 6 июня 1944 года. Десантирование 18 парашютистов на пляж, чуть не на головы мировым лидерам.
Высадка союзников в Провансе.
Разгром Германии и капитуляция.
Последним пунктом сценария значилось: "Окончание спектакля".
Европа под гнетом тоталитаризма выглядела ужасно: мрачные люди в мрачных костюмах (немецкий канцлер Ангела Меркель смотрела на олитературенных героев своих соотечественников с искренним интересом) окружали мирных людей в светло-сером и голубом. Одни неумолимо окружали других, и дело было плохо...
Наверное, не стоит описывать эту церемонию полностью. О таких церемониях — либо хорошо, либо никак. В этот вечер Владимир Путин встретился еще с российскими ветеранами, которые участвовали в боях за Францию, и вернулся в Москву.
А я помню слова Петра Порошенко, которые он сказал мне в Киеве 26 мая, на следующий день после президентских выборов:
— Мне кажется, не знаю почему, что все решится в первые несколько секунд нашей встречи с Путиным. Либо будет контакт, либо нет, уже никогда. Я почему-то даже уверен в этом.
Первые секунды были. Осталось понять, был ли контакт.
Между тем Владимир Путин, приехав после торжеств в Довиль, рассказал еще некоторые подробности своих встреч в этот день.
— Не могу сказать, что это была достаточно обстоятельная беседа,— сказал президент России,— говорили около четверти часа, но все-таки. Сели за стол... федеральный канцлер и президент Франции попросили об этом...
В общем, отказываться было невежливо.
Владимир Путин сообщил, что у Петра Порошенко есть план выхода из кризиса, но лучше, если его озвучит сам господин Порошенко:
— Одно дело — говорить это во Франции, а другое — в своей стране.
Таким образом, господин Путин все-таки дал понять, что план этот будет не сильно популярным на Украине, то есть речь и правда пойдет о прекращении огня.
По крайней мере, так сказал Петр Порошенко в присутствии коллег из Франции и Германии. И если это был первый раунд российско-украинских переговоров, то Петр Порошенко его не выиграл.
Но и не проиграл, став, впрочем, заложником своих слов в Нормандии сразу после того, как их произнес.
Владимир Путин рассказал, что по поводу экономической части договора об ассоциации Украины с ЕС, которую Петр Порошенко намерен подписать в ближайшие дни, он проинформировал избранного президента Украины так же подробно, как в свое время Виктора Януковича (после этого действовавший тогда президент Украины, как известно, отказался подписывать договор об ассоциации вообще).
Там и отмена нулевых таможенных тарифов, и пересмотр соглашения о том, что граждане Украины могут находиться на территории России и работать 90 дней, а из 18 млн работоспособного населения Украины 5-6 млн работают в России... Все это Владимир Путин произнес и теперь.
— И надо думать, как регулировать это...— добавил президент России.— Все это ни в коем случае не санкции!..
Впрочем, по-другому такие вещи сейчас не называются. И эти санкции гораздо серьезнее, чем Запад до сих пор, например, применял к России. И они ничем не грозят самому Владимиру Путину, потому что это — честные санкции, про которые он всегда может сказать, что они безальтернативны для России, если Украина подписывает соглашение об ассоциации с ЕС.
На вопрос одного из иностранных журналистов президент России сказал, что "жителям юго-востока до сих пор никто ничего конкретного не сказал, не предложил. Какими будут параметры конституции? До сих пор спор об этом шел между участниками президентской гонки, в которой представители юго-востока участия не принимали. Но президентские выборы закончились, надо заниматься реальными проблемами".
Господин Путин порассуждал о том, что прекращение огня зависит от мудрости украинского руководства (он, таким образом, опять дал пас господину Порошенко, видимо, первые секунды или, вернее, минуты контакта даром все-таки не прошли), а потом не выдержал и высказался о "Правом секторе", который "расстреливает в чистом поле без суда и следствия украинских солдат за то, что они отказываются стрелять в своих соотечественников", и про расстрелы раненых ополченцев в больницах, и про то, что все это — военные преступления, за которые придется отвечать.
Господин Путин будет очень трудным, почти невозможным переговорщиком для господина Порошенко.
Но главное, что, судя по всему, будет.