Отношения России и НАТО простыми не были никогда. Но так стремительно и фундаментально они не деградировали ни разу с момента распада СССР в 1991 году
Чтобы понять, до какой степени всего-то за пару месяцев кризиса на Украине и вокруг нее мы научились не слышать друг друга, достаточно сопоставить позиции генсека НАТО Андерса Фога Расмуссена и постпреда РФ при альянсе Александра Грушко. "Огонек" после состоявшегося на минувшей неделе экстренного заседания Совета Россия — НАТО (СРН) получил возможность сделать это путем "перекрестного опроса" — генсек альянса и российский постпред ответили на одни и те же вопросы.
— О чем шла речь на экстренном заседании и с какой позицией вы выступали?
Александр Грушко, постпред России при НАТО: Заседание носило чрезвычайный характер, оно состоялось по нашей инициативе. Ситуация ясна: рядом с нашими границами бушует война, положение на Украине продолжает деградировать. Необходимо использовать все возможности, чтобы перевести ход событий в русло политико-дипломатического урегулирования. Мы призывали членов Совета Россия — НАТО употребить все свое влияние и воздействовать на позицию Киева, чтобы немедленно была прекращена карательная операция, без чего нельзя запустить политический диалог, конституционную реформу и выполнение положений Женевского соглашения. Сегодня это ключевой момент.
Второй вопрос, который затрагивался подробно,— возросшая активность стран НАТО у наших рубежей, которая, на наш взгляд, не соответствует сложившейся ситуации в области безопасности. Натовцы развивают эту активность в связи с событиями на Украине. Мы считаем, что никакой прямой угрозы безопасности стран нет, но эта активность сама по себе серьезно ослабляет региональную безопасность, предсказуемость и вызывает у нас озабоченность. Страны НАТО предпринимают усилия по уплотнению воздушного наблюдения над странами Балтии, направляют дополнительные корабельные группировки в Черное море, и все это меняет соотношение сил. Мы выразили надежду, что НАТО не будет принимать решения, которые усугубляли бы это положение, а будет исходить из тех обязательств, которые альянс взял на себя, заключая Основополагающий акт об основах отношений России и НАТО 1997 года. В нем есть четкие обязательства воздерживаться от существенных дополнительных размещений боевых сил на постоянной основе. Главное, что мы ждем от альянса,— это четкий сигнал властям Киева.
Андерс Фог Расмуссен, генсек НАТО: Сейчас важнее, чем когда-либо, что мы говорим друг с другом... Это была нелегкая встреча, а климат в отношениях, если честно, в настоящее время не лучший. И не потому, что НАТО этого хочет, а из-за незаконной российской агрессии против Украины.
Эта встреча произошла через несколько дней после успешных выборов президента на Украине. Мы готовы к работе с новым президентом Украины и призываем Россию к этому. Мы оказываем твердую поддержку суверенитету, независимости и территориальной целостности Украины. Мы не признаем и никогда не признаем вооруженного захвата Крыма Россией. И мы решительно признаем за Украиной право искать свой путь в будущее...
В течение многих лет НАТО использовало любую возможность для улучшения отношений с Россией — мы предложили России самое привилегированное партнерство из всех возможных. Наше партнерство с Россией было основано на обязательствах, а Россия их не выдержала — применила силу против соседа, нарушила его территориальную целостность и политическую независимость.
Я хочу быть ясным. Все меры, которые принимает НАТО, носят оборонительный характер, являются сдержанными, пропорциональными, прозрачными и полностью соответствующими нашим международным обязательствам, прописанным в Основополагающем акте. России ничто не угрожает, и НАТО — не угроза России. Мы верим в политические и дипломатические решения. В военном же смысле слова мы сосредоточены на поиске надежных оборонительных страховочных вариантов для членов альянса: решили распространить наше воздушное обеспечение на три балтийских государства. Наше присутствие возросло и в Черном море. На земле вы можете увидеть больше подразделений на маневрах и в балтийских странах и в Польше.
— Как партнеры восприняли вашу позицию? Какими аргументами вы оперировали?
А. Грушко: Главная сложность дискуссии в том, что у нас разное понимание существа Женевских договоренностей. Если суммировать тезисы, с которыми выходили страны НАТО, то в основном это были обращения к России — внести вклад в деэскалацию, оказать влияние и т.д. Мы на конкретных примерах показали, что Женевские договоренности должны выполнять в первую очередь киевские власти, что никакого продвижения не может быть, когда жители Донбасса и Луганска подвергаются бомбардировкам, огню тяжелой артиллерии, когда обстреливаются жилые дома, детские сады, больницы. НАТО может оказать влияние на власти в Киеве, прежде всего — осудить карательную операцию, призвать Киев отвести войска в места постоянной дислокации, начать выполнение Женевских соглашений, осудить национально-радикальные силы, отмежеваться от них. И мы также указали на опасность продолжения оказания содействия НАТО, которое явно воспринимается Киевом как поощрение политики беспредела. Кстати говоря, и демонстрация военных мускулов, которую мы наблюдаем сегодня вдоль наших рубежей,— это еще один поощрительный сигнал Киеву, и об этом мы тоже говорили на встрече.
А. Фог Расмуссен: Нужно ясно сказать: вооруженные группировки (на востоке Украины.— "О") незаконно заняли правительственные здания и, как мы видели, брали в заложники наблюдателей ОБСЕ. Мы считаем, что власти в Киеве имеют право на восстановление порядка в пределах своей страны. Конечно, мы подталкиваем все силы включаться в поиск мирного решения. Но, думаю, важно понимать, кто начал.
Что касается аналогий с ситуацией в Киеве, то там сначала были мирные демонстрации. Люди хотели выразить свое мнение, политические взгляды, протест против того, что они считали коррумпированным неэффективным режимом. Мне кажется, важна причина тех демонстраций — они явно были выражением мнения народа в рамках того, что следует считать основными демократическими принципами. На востоке Украины я описал бы это как криминальную активность, которая включает взятие заложников и захват зданий.
— Пришло ли уже время назвать происходящее холодной войной? Видите ли вы возможность взаимодействия России и НАТО в будущем по той же Украине?
А. Грушко: В НАТО есть силы, которые хотели бы перевести отношения с Россией на схемы холодной войны. Есть силы, которые выступают за пересмотр и военной стратегии НАТО, и военного планирования — так, чтобы консолидировать страны блока вокруг статьи 5 (взаимопомощь в случае угрозы одному из 28 членов альянса — "О".), а для такой консолидации нужен "большой противник".
Вместе с тем я убежден, что в НАТО есть и другие силы, которые понимают, что переход на конфронтацию в отношениях с Россией безопасность НАТО не улучшит. Он ее может только ухудшать. И поскольку речь идет о крупнейших военных факторах, которые действуют в трансатлантическом пространстве, между НАТО и РФ в любом случае должны поддерживаться какие-то коммуникационные связи, которые позволяли бы обеспечивать необходимый уровень предсказуемости и понимания того, что происходит в военном строительстве и в военной активности друг друга. Свои действия мы будем выстраивать с учетом тех реалий, которые будут складываться и в сфере военного строительства, и в сфере формулирования политических установок альянса.
А. Фог Расмуссен: Я бы не называл это холодной войной, потому что холодная война была карикатуризирована двумя идеологически противостоящими лагерями, одним из которых был Советский Союз, возглавлявший глобальный коммунистический лагерь и создавший Варшавский пакт. Сейчас не такая ситуация: Россия почти изолирована, и мы видели это на голосовании Генассамблеи ООН по Украине, где совсем немного стран поддержали Россию. Это очевидное различие между холодной войной и нынешней ситуацией.
Как я вижу будущее отношений? В принципе, я считаю, что у нас есть общий интерес в конструктивном взаимодействии. Я думал и думаю, что Запад и Россия имеют общий интерес и в безопасности, и в экономике, а если России и грозит опасность, то точно не с Запада. У нас никогда не было намерения нападать на Россию. Угроза — с юга, включая экстремизм на Кавказе, и в Кремле должны это знать. Поэтому я и верю в партнерство.
Но должен отметить: Россия предприняла на Украине незаконное военное действие. Впервые после Второй мировой войны в Европе страна захватывает силой часть территории другого государства. И это делает крайне сложным ведение дел с Россией в том ключе, в каком они велись раньше. Мой вывод на сегодня такой: взаимодействие с Россией сегодня для альянса возможно, но с позиций единства и силы.