В декабре 2013 года президент Владимир Путин подписал указ о создании Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК). О ходе реформы космической отрасли, о своем взгляде на многолетние проблемы предприятий, о кооперации с украинскими компаниями, а также об отношении к западным санкциям президент корпорации ИГОРЬ КОМАРОВ рассказал корреспонденту "Ъ" ИВАНУ САФРОНОВУ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
"Я не родился в автопроме"
— Прошло уже более полугода с момента вашего появления в космической отрасли. Как вы в ней вообще оказались? Долго ли шли переговоры?
— Переговоры — сложный процесс, обо всех нюансах не расскажешь. Предложение поступило от курирующего отрасль вице-премьера Дмитрия Рогозина. Оно было довольно неожиданным, и вопрос решался быстро, буквально в течение нескольких недель. Первая реакция была ожидаема и понятна, ведь до этого я работал в другой сфере. Но когда пришел на АвтоВАЗ, у меня было тоже не так много специальных отраслевых знаний, я не родился в автопроме и не работал там всю жизнь. Думаю, что получил предложение из ракетно-космической сферы потому, что у меня уже был опыт реформирования крупных предприятий, в том числе крупнейшего и, пожалуй, одного из самых сложных в машиностроении.
При всех особенностях и различиях у автопрома и ракетно-космической отрасли есть и много общего — принципы производства, технологии, необходимые изменения, то есть все, что диктуют современная промышленность, экономика и, конечно, мировая конкуренция. Полагаю, исходя из этого и принималось решение о моем назначении. Затем прошли встречи с президентом и председателем правительства, где были поставлены конкретные задачи, которые теперь предстоит решать.
— ОРКК уже юридически создана. Какое время отводится для ее окончательного формирования?
— Согласно указу президента, ОРКК была зарегистрирована в начале марта 2014 года, тогда же были сформированы основные органы управления. В апреле правительство согласовало состав правления корпорации, поэтому с формирования исполнительного органа прошло чуть больше месяца. В августе мы должны получить акции открытых акционерных обществ ракетно-космической промышленности. Сейчас идет оценка и подготовка к внесению этих акций в капитал ОРКК. Как только это произойдет, у нас будут юридические основания принимать все необходимые управленческие решения.
— А что с федеральными государственными унитарными предприятиями?
— Эта проблема более долгая и сложная: надо подготовить их к акционированию, провести соответствующую корпоративную оценку, акционировать их, затем оценить эти акции, а после внести их в уставный капитал ОРКК. Эта процедура должна быть завершена во второй половине 2015 года. Таким образом мы получим юридическую основу для реализации своих функций как собственника. Но нам нужно решать проблемы предприятий на более раннем этапе. Здесь есть определенная коллизия между этой необходимостью и тем юридическим порядком, по которому должно быть осуществлено акционирование предприятий, их оценка и внесение акций в наш уставный капитал. Считаю, что, исходя из проблем отрасли, нужно значительно быстрее двигаться в получении действенных механизмов в управлении этими предприятиями. У меня есть предложения, я их скоро вынесу на обсуждение.
— Вы хотите все сделать быстрее?
— Мы тесно работаем с Росимуществом по обязательным процедурам, которые должны проводиться для акционирования предприятий. Разработана подробная "дорожная карта", но, исходя из объема работы, вряд ли можно сделать этот процесс намного быстрее.
— На сегодня за вопросы промышленности, за внесение предложений в правительство по-прежнему отвечает Роскосмос?
— Механизм сегодня остается тем же — этим занимается Роскосмос. Мы сейчас обсуждаем возможность изменения действующего порядка внесения наших инициатив — для встраивания ОРКК в принятие решений.
— Каких именно?
— Роскосмос сейчас осуществляет управление. Когда нам, например, надо решить какой-либо вопрос на предприятии — тогда агентство должно написать юридический документ с описанием того, что предприятию надо сделать. Это объективная ситуация, было бы слишком смело требовать передачи каких-либо полномочий, понимая, что юридическую ответственность за это до передачи акций будет нести другое лицо.
— Конфликты с Роскосмосом были?
— Разные мнения есть всегда, если работаешь на результат. С главой Роскосмоса Олегом Остапенко мы стараемся прийти к максимально полезному для промышленности решению.
"Нет такого дефекта, исправив который все станет хорошо"
— Как оцениваете положение дел в отрасли? Проводился ли аудит предприятий?
— Аудита предприятий как такового не было. Мы собирали информацию об их состоянии с помощью отраслевых институтов. Более того, скажу, что в ОРКК у нас нет сил и возможности сделать полномасштабный аудит всей космической промышленности. Основная работа пройдет на предприятиях, которые нуждаются в финансовом оздоровлении. Информация, которую мы получили, свидетельствует об устойчивом положении большинства предприятий, но вряд ли можно говорить, что у всех есть средства для серьезной модернизации производства, проведения научных исследований, необходимых для реализации и госпрограммы вооружений и федеральной космической программы. Рентабельность предприятий в целом низкая.
— Что думаете о Центре имени Хруничева, чьи изделия, в частности ракета-носитель "Протон-М", подводили за последние годы не раз и не два.
— Анализ показывает, что с начала 2000-х до середины 2009 года аварийность была на общемировом уровне: порядка 5% нештатных ситуаций. А сейчас стало больше 10%. Ухудшение очевидно. Настораживает то, что связаны все эти аварии с качеством контроля процессов на производстве, с его организацией, с подготовкой персонала. Это системные вещи. Подтверждает это также то, что нет одного дефекта, исправив который все станет хорошо. Нет такого, что поставили контролеров, ввели военную приемку — и все чудесным образом решилось раз и навсегда. Дефекты не повторяются, что свидетельствует о деградации системы.
— Как собираетесь решать проблему?
— Нет решения, которое касается одного человека или одной проблемы... Бывает, что пытаются решить вопрос, найдя крайнего. Но на самом деле выход только один — системная работа. Если говорить медицинскими терминами, то срок лечения болезни обычно пропорционален времени болезни. И чем больше система в этом состоянии находилась, тем больше потребуется времени. Есть, конечно, комплекс аварийных мер, касающихся именно "разбора полетов" и работы комиссии по итогам нештатных ситуаций, после чего принимаются экстренные меры, чтобы не допустить их повторения. Но если говорить о выздоровлении, то надо копать гораздо глубже. Ведь проблемы росли в связи с длительным недофинансированием, потерей компетенции кадров и снижением уровня заработной платы. Вот тот комплекс вопросов, которые ОРКК будет решать в том же Центре имени Хруничева.
— По итогам последних лет он зарабатывал на коммерческих пусках "Протона" до $800 млн ежегодно. Удастся сохранить уровень или же из-за санкций Запада показатели упадут?
— Надежда на сохранение подобных показателей остается, хотя санкции оптимизма не добавляют. Многие проекты подвешены: нам часто не говорят ни да, ни нет, а ведь это предмет лицензирования шаг за шагом, что не придает стабильности. Особенно Центру имени Хруничева, в котором ситуация и так непроста.
— Экс-глава Роскосмоса Владимир Поповкин считал, что двигателестроение находится в кризисе. Согласны?
— Я считаю, что двигателестроение, как это ни парадоксально,— одно из наиболее конкурентных направлений деятельности. Да, объединение "Энергомаш" несколько лет назад было на грани кризиса из-за падения объема заказов и недофинансирования. И сейчас все непросто. Но во многом благодаря работе исполнительного директора "Энергомаша" Владимира Солнцева она исправилась. Улучшены показатели качества, эффективности, снижены накладные расходы... Есть контракты по ракетным двигателям РД-180, надеюсь, что они будут в перспективе пользоваться еще большим спросом. Безаварийная серия этих двигателей — более 50 запусков. В том числе из-за эффективного взаимодействия с американскими партнерами. На том же американском рынке конкурента им нет: не случайно США сейчас специально выделяют финансирование на создание собственных двигателей.
— У американцев есть запас двигателей РД-180 где-то на два года. Если они найдут им замену, возможно ли использование двигателей для внутренних нужд?
— Это вопрос, требующий решения. По РД-180 последние проблемы были созданы не столько Госдепом или санкциями против российских чиновников, сколько частной компанией SpaceX. Она подала в суд на ВВС США и компанию Lockheed Martin Corporation, утверждая, что они покупают двигатели у российского "Энергомаша", а доходы от их продажи поступают физическим лицам, включенным в санкционный список Госдепа США.
— Неужели Дмитрию Рогозину?
— Да. И вот на основании этого заявления судья приостановил перечисление денег по контрактам до выяснения обстоятельств во избежание нарушения режима санкций со стороны США. В течение недели удивленные юристы крупных компаний давали исчерпывающие объяснения, что это невозможно: "Энергомаш" принадлежит государству, и средства от реализации контрактов не могут поступать физическим лицам, в списке они или нет. 8 мая ограничение было снято, инцидент исчерпан. Такой вот спор "хозяйствующих субъектов". Сейчас наши партнеры говорят о заинтересованности в продолжении закупки двигателей "Энергомаша". Но политический фактор я бы все равно исключать не стал.
"Развернуть назад уже запущенный процесс кооперации с зарубежными партнерами будет сложно"
— Политика — это как раз про Украину. Россия долгие годы закупала ракету "Зенит" производства днепропетровского "Южмаша". Каково будущее проекта?
— Оно стало гораздо менее определенным. Сразу скажу: сейчас поставки от "Южмаша" по ранее заключенным контрактам продолжаются и разрыва отношений как такового нет. Руководитель, отвечающий за выполнение контрактов, должен оценивать их выполнение с точки зрения рисков. Нужно оценить будущее проекта, чтобы понимать, насколько наши партнеры могут исполнять свои обязательства. А ведь и американцы, и украинцы сами контролируют их выполнение. Договариваешься с какой-то одной конкретной фирмой, в итоге вмешиваются третьи силы — и контракты оказываются невыполнимыми! Мы понимаем важность и историю отношений с украинскими партнерами и готовы продолжать взаимовыгодное сотрудничество. Но если вдруг возникнут обстоятельства, которые в конечном итоге приведут к разрыву контрактов, кто за это будет отвечать? Какой ущерб будет нанесен совместным программам? Теперь оценивать контракты мы будем именно с этой точки зрения.
— То есть риски возросли многократно?
— Они значительно увеличились, и не только со стороны украинских партнеров. Мы будем пересматривать стратегию сотрудничества с зарубежными странами. Надеюсь, не сильно, поскольку ситуация в обозримой перспективе будет нормализована. Схожие проблемы есть и у наших зарубежных партнеров, потому что в кооперации участвует не одна и не две стороны — ни одно государство не производит всю номенклатуру для создания космических изделий. Полагаю, что география поставок, которые в настоящее время идут из США, в ближайшие годы поменяется. А если санкции продолжатся, то очень сильно изменится. Поверьте, не только мы заинтересованы в нормальной и стабильной реализации проектов.
— Из-за событий на Украине были ли заморожены какие-либо проекты?
— Пока нет. Отчасти потому, что есть заделы для реализации проектов, поэтому эффект от прекращения тех или иных поставок мы ощутим только через какое-то время. Надо понимать также — с Украиной мы работаем по кооперации, сложившейся в 80-е годы прошлого века или даже еще раньше. И космическая промышленность не самая критичная отрасль с точки зрения рисков взаимодействия с Украиной. Есть отрасли, более серьезно "завязанные" на украинский промышленный комплекс. Сейчас настало время, когда мы будем определяться, в каком направлении и вместе с кем двигаться дальше. И от того, какой вектор мы выберем, будет строиться вся работа на 15-20 лет вперед. Развернуть назад уже запущенный процесс кооперации будет сложно.
— Российские спутники в части электронно-компонентной базы состоят из большого количества зарубежных микросхем. Как быть с отказом США поставлять их в Россию?
— Более 70% радиационно-стойкой базы производится американскими компаниями. Но им запрещена поставка в Китай, некоторые азиатские страны и на Ближний Восток, а сейчас еще и в Россию путь перекрыт. Я думаю, в краткосрочной перспективе это может нам создать проблемы. Но сейчас мы решаем вопрос по импортозамещению и модифицируем ряд элементов, чтобы довести проекты до логического конца. В долгосрочной перспективе у нас больше не будет оснований расслабляться и надеяться, что наши партнеры по освоению космоса и дальше продолжат поставлять нам свою продукцию, а мы сможем не обращать внимания на необходимость развития ключевых и принципиально новых технологий в России.
— Видите ли вы потенциал у российской низкоорбитальной спутниковой системы "Гонец"?
— Мы в ОРКК начинаем оценивать перспективные темы. До осени я надеюсь дать предложения по дальнейшему развитию некоторых проектов, в том числе и этой системы.
— Какие задачи ставите по развертыванию спутниковых систем?
— Одно из направлений — это не только увеличение численности группировки космических аппаратов, но и внедрение полученных с их помощью данных для народно-хозяйственных, коммерческих и других целей. Здесь мы проигрываем. Если взять соотношение возможностей спутников дистанционного зондирования Земли по части затрат и результата, то наши показатели будут одними из худших. По ГЛОНАСС надо также делать больший упор на гражданское использование, не только в транспорте, но и развивать другие сервисы и услуги.
"Беспокоят многочисленные уголовные дела на предприятиях"
— Какое будущее ожидает проект плавучей платформы Sea Launch?
— Этот проект задумывался как коммерческий, но сделать его успешным и окупаемым так и не удалось. Лично я считаю Sea Launch едва ли не самым совершенным стартовым комплексом в техническом плане. Но одновременно одним из самых провальных — в коммерческом. И Sea Launch в силу своего местонахождения (побережье Калифорнии.— "Ъ") не может участвовать в реализации некоторых государственных космических программ, тем более военных. Надо трезво оценить возможность вывода проекта на окупаемость.
— У вас есть для этого время?
— Очень мало. Эти решения не должны приниматься годами, потому что каждый год приносит достаточно крупную сумму убытков.
— Какова она сейчас? Звучала цифра $500 млн.
— Накопленные убытки несколько меньше. Кроме того, накладные расходы на поддержание этого проекта добавляются каждый год, даже если ничего не делать. Надо понимать, что перенос сроков при отсутствии конкретного решения добавляет проекту значительные убытки. Я считаю, что в этом году нужно точно или санировать и найти эффективное решение для существования Sea Launch, или переводить его в другой статус.
— В какой?
— Или продавать, или считать дотационным. Будет третий вариант — рассмотрим и его.
— А что с ракетно-космической корпорацией "Энергия", которая владеет проектом? О продвижении военных проектов не сообщается, а сама она живет только за счет производства пилотируемых и грузовых кораблей.
— Серьезных финансовых проблем, кроме того же Sea Launch, я не вижу. Но надо определить стратегию развития "Энергии" и по-новому посмотреть на ее продуктовую линейку. Не исключаю появления новых проектов, насколько мы себе их можем позволить — в области той же пилотируемой космонавтики, освоения дальнего космоса... Но прежде чем браться за серьезные и глобальные задачи, необходимо навести порядок в хозяйстве. Чтобы добиться своевременной и качественной реализации проекта, а не как обычно — с большими нареканиями, переделками и проблемами у заказчиков.
— Когда может быть решен вопрос о доведении доли государства в "Энергии" до контрольного пакета?
— Сегодня заказчиком для новых проектов и инвестором может быть только государство. А если уж государство будет источником финансирования, то именно оно и вправе следить за эффективностью предприятия. Есть план получения государством 51% акций, и в этом году мы точно обо всем договоримся.
— Следственный комитет возбудил против президента "Энергии" Виталия Лопоты уголовное дело. Получив акции компании, вы не планируете приостановить его полномочия?
— Я не хотел бы говорить в сослагательном наклонении — это как минимум некорректно. Надеюсь, еще до вступления ОРКК в эффективный контроль и передачи акций будет возможность влиять на кадровую политику входящих в корпорацию предприятий. Если необходимо — принимать кадровые решения совместно с Роскосмосом.
— Многочисленные уголовные дела на предприятиях вас не беспокоят?
— Беспокоят. Наряду с явными случаями хищений и бесхозяйственностью, которые требуют вмешательства правоохранительных органов, хочу заметить: во многих историях есть и "личные завязки". Это взаимоотношения различных руководителей — нынешних, бывших, тех, которые были до бывших... Все вопросы с необоснованными претензиями надо решать быстро. И разделять — что действительно нарушает закон, а что используется в личных интересах. Надо быть прозрачными и эффективными, чтобы вернуть доверие и государства, и людей.
— ОРКК по своему внутреннему устройству схожа с другими компаниями — Объединенной авиастроительной корпорацией, Объединенной судостроительной корпорацией. Последние прокурорские проверки показали, что ситуация в них далека от благоприятной. В ОРКК так не получится?
— Проблемы, которые накапливаются и потом выливаются в уголовные дела, связаны с качеством управления и контролем организации работы. Если их вовремя не решать, то могут быть такие последствия. Моя задача — в правильной и прозрачной организации всех процессов. Крайне важно наладить взаимодействие с предприятиями, чтобы корпорация не выглядела как министерство в худшем его понимании — с мелкой опекой и реальной безответственностью.