Игра в праймериз

В столице новинка — прошли праймериз перед сентябрьскими выборами в Мосгордуму. В Отечестве это традиция: заимствуется слово, а не суть

Дмитрий Орешкин

Праймериз примерно такое же непонятное слово, как модернизация. С одной стороны, вроде как хорошо, раз так начальство считает. С другой стороны, не сразу разберешь, что все это значит. И зачем.

Нет, зачем модернизация, это мы понять можем: чтобы все как у людей. Тогда, впрочем, и с праймериз проблем быть не должно. Хуже других, что ли?

Пугает другое. Интеллигентно выражаясь, контекст.

Кто ж у нас против модернизации? Покажите нам такого отщепенца, и мы сразу пригвоздим его к позорному столбу. Нет, за модернизацию у нас буквально все. Но лишь до той поры, пока какой-нибудь умник не попытается реализовать ее на практике. Потому что модернизация подразумевает повышение производительности труда. А это, в свою очередь, означает или повышение отдачи, или сокращение рабочих мест. Плюс поиски кредита для покупки оборудования, плюс инвестиционные риски, плюс скандалы с профсоюзами...

Кому это надо. Одно дело модернизация на картинке, где мускулистый сталевар надевает белый халат, дружески улыбаясь компьютеру, и совсем другое в реальной жизни. В реальной жизни ни один вменяемый менеджер не рискнет идти на эту самую модернизацию (в индустриальном мире теперь говорят — на реинжиниринг), покуда суровая необходимость не подступит к самым очам. На загнивающем Западе функцию суровой необходимости выполняют волчьи законы конкуренции, экономические кризисы, циничная погоня за прибылью, культ чистогана и прочие кошмары.

В нашей действительности все выше и духовней. "И сказал Он: да будет Индустриализация! И стала Индустриализация". Во всяком случае, мы в это верим. Без всякой "ихней" конкуренции, кризисов и т.п. Наполняем их антинародные понятия нашим родным и понятным смыслом.

Ну что ж. 19 сентября 1931 года И.В. Сталин пишет Л.М. Кагановичу: "Самым важным вопросом ближайших месяцев считаю транспорт, прежде всего — желдортранспорт..." Первый советский пятилетний план, принятый в 1929 году, предусматривал введение в строй 16,2 тысячи километров железнодорожных путей. Чуть более 3 тысяч в год. На деле удалось построить только 6 тысяч — 37 процентов от плана. На вторую пятилетку, учитывая скорбные итоги первой, задание было снижено до 11 тысяч километров — по 2 тысячи в год. Ввели же в строй лишь 3,4 тысячи километров. Даже уменьшенное плановое задание по развитию железнодорожной сети оказалось выполнено лишь на 31 процент. Итого, за две ударные сталинские пятилетки построено около 9,5 тысячи километров стального пути. Менее чем по 1 тысяче в год.

Чтобы оценить модернизационные достижения, полезно вспомнить такого известного марксиста, как В.И. Ленин, который в книге "Развитие капитализма в России" пишет: "С 1865 по 1875 год средний годовой прирост русской жел.-дорожной сети составлял 1,5 тысячи километров, а с 1893 по 1897 год — около 2,5 тысячи километров". Чуть позже, уже за временными рамками ленинского исследования, на рубеже XIX и XX веков, темпы железнодорожного строительства в царской России приблизились к 3 тысячам километров в год. Очевидно, этот показатель и был взят за основу пятилетнего плана. Но не выполнен.

В том, что касается инфраструктуры желдортранспорта, сталинская индустриализация показала темпы в 2-3 раза худшие, чем при царях. Съехала на показатели, уступающие даже временам Александра II Освободителя, когда Россия проиграла Крымскую войну и только-только отменила крепостное право. Тогда, как учит нас великий Ленин, русский капитализм строил в среднем по 1,5 тысячи километров стального пути в год.

Описанное выше — всего лишь небольшой пример благотворности "модернизации сверху", при планомерном и созидательном развитии народного хозяйства под руководством эффективного менеджера, без кризисов, конкуренции, частной инициативы и прочих ужасов буржуазного строя. На картинке она смотрится просто замечательно — многие до сих пор не разобрались и аплодируют.

Так вот, с праймериз — такая же история. Слово позаимствовано, а суть — нет. Несколько упрощая, праймериз (первичные выборы) появились в Америке примерно тогда, когда у нас пролетариат под руководством В.И. Ленина только разворачивал битву за уничтожение фальшивых буржуазных свобод и даже не слышал таких слов,как "экспроприация", "коллективизация", "индустриализация" или "дистрофия".

Смысл, цель, конкретное наполнение и практический интерес идеи праймериз предельно прозрачны. В каждой политической партии есть честолюбивые, сообразительные и напористые люди, которые искренне верят, будто им сам Бог велел участвовать в президентской гонке. И непременно победить, увенчав славой себя, свою партию и своих соратников. Такие люди решительно продавливают себя, любимого, в качестве партийного кандидата.

Но руководство не может рисковать. Он-то уверен, а вот мы-то — не очень. Цена вопроса слишком высока, проигрывать нельзя... Но, поскольку амбициозных желающих много, почему бы не выпустить всю эту публику на предварительный забег? И тот, чья физиономия больше прочих глянется избирателю, пусть и будет главой списка?! По крайней мере, у него больше шансов завоевать желанный пост в борьбе с партией-конкурентом.

Раз есть реальный мотив, будет и реальный механизм. Он оказался таким удачным, что со временем праймериз из внутренней партийной затеи превращаются в общенациональное мероприятие под официальным контролем, с жестким юридическим регламентом. Который, кстати, в разных штатах организован по-разному. По сути, праймериз уже стали частью государственной избирательной процедуры, которая сильно ограничивает партийный менеджмент в правах что-то подкрутить и поменять после того, как люди проголосовали. Как в шахматах по-взрослому: ходы назад не брать, взялся за фигуру — ходи.

В связи с возросшим официальным статусом процедуры риск безвозвратной ошибки опять стал непозволительно большим, и партийная бюрократия, вместо того (или перед тем) как выдвигать кандидатов на праймериз, придумала еще более предварительные "кокусы" (на русский переводится примерно как "вече"), то есть менее формальные собрания, конференции и даже референдумы.

Раз прозрачен смысл процедуры и интерес заинтересованных сторон, ясен и механизм контроля. Глупо с помощью фальсификаций тащить вверх очевидную посредственность, если на выборах более высокого уровня он все равно сдуется. Опозорит и себя, и партию. Нет, мы лучше уж посчитаем голоса честно. Фуфла нам не нужно.

Так это работает "там". А применительно к выборам в Мосгордуму ясного и честного партийного смысла праймериз не имеют. Выборы будут по 45 одномандатным округам. Мандаты получат 45 кандидатов, набравшие относительное большинство в своих округах. Никакие партийные списки вообще не играют, как официально зарегистрированное явление. Только на подготовительном этапе. Выборы, скорее, персонального типа.

Тогда зачем предварительный забег? Например, в 43-м округе 8 июня на праймериз победил Леонид Ярмольник. Молодец, поздравляем. Однако в чем сухой остаток? Какая "партия" будет решать, хорошо он выступил или плохо, надо ли его оставлять кандидатом или необходимо срочно к сентябрю искать замену? Да он, Ярмольник, вообще беспартийный, кто ж ему может указывать...

Ошибаетесь, есть такая партия! Вот ради ее удобства главным образом предварительное голосование и проводится. Это традиционно самая влиятельная, хотя формально нигде не зарегистрированная,— партия вертикальной бюрократии. В конкретном случае с Ярмольником или, допустим, Надеждой Бабкиной как раз все ясно — победителей не судят и на берег не списывают. А вот если бы кто-то из них проиграл, боссы из неформального руководства (те, что посоветовали артистам испытать себя на праймериз) непременно нашли бы способ намекнуть артисту, что, мол, в сентябре даром занимать место в бюллетене не след. Имеются более лучшие товарищи, а у вас, уважаемый, как раз бархатный сезон начинается. Вот хоть в Крым на гастроли — там все будут очень рады...

При оценке итогов московских праймериз виртуальная, но влиятельная партия московских бюрократов смотрит не только на поддержку избирателей, но и на умение кандидата выстроить отношения с властью на районном уровне, оценивает готовность договориться с поставщиками "управляемого электората", обладание организационным ресурсом и пр., и пр. К тому же надо было обкатать новую схему нарезки округов и избирательных комиссий, прикинуть, как система работает.

Какая уж там "поддержка избирателей", если суммарная явка чуть более 250 тысяч человек (из 7,5 млн зарегистрированных избирателей — около 3 процентов). Но тем не менее результаты предсказуемые и удовлетворяющие партию власти: в 16 округах победили действующие депутаты МГД, включая председателя Владимира Платонова (округ N 23). Все в порядке, все под контролем. Никаких оппозиционеров нет и уже не будет. Кого-то посадили. Кому-то не дадут просочиться через муниципальный фильтр...

Короче, московские праймериз выполнили главную задачу. В сентябре нет никаких оснований ждать резких поворотов.

Впрочем, когда все вот так плотно схвачено и никаких подвохов не просматривается, порой и образуется прорыв, где его совсем-совсем не ждали. Вроде бы и неоткуда... Чем разительней зазор между красивым импортным термином и его практическим нашим наполнением, тем выше потенциал конфликта виртуальных небес с приземленными жизненными интересами. Омбудсмен, патриотизм, конституция, социализм... Какие звучные слова. Вот и еще одно добавилось.