Любые территориальные проблемы, как правило, имеют долгую и непростую историю. И вопрос о принадлежности Курильских островов не стал исключением. А предпринятая в середине 1950-х годов первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым попытка быстро разрешить ситуацию только усугубила ее.
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
"Япония отказывается от всех прав"
12 октября 1956 года в СССР прибыл с официальным визитом премьер-министр Японии Итиро Хатояма. Пожилой и слабый после перенесенного инсульта политик надеялся на прорыв в переговорах по наболевшим проблемам советско-японских отношений. Об освобождении продолжавших находиться в заключении в СССР японских офицеров и генералов, о налаживании торговли, но, главное, по территориальной проблеме — принадлежности Южных Курил и Южного Сахалина, которые после Второй мировой войны вошли в состав Советского Союза.
К приезду японского премьера заместитель заведующего Дальневосточным отделом МИД СССР М. С. Капица подготовил справку о предыстории предстоящих переговоров о нормализации отношений, в том числе по территориальному вопросу. В справке говорилось о переговорах по мирному договору между СССР и Японией, начавшихся в 1955 году:
"В статье 5 нашего проекта договора говорилось: "Япония признает полный суверенитет Союза Советских Социалистических Республик на южную часть острова Сахалина со всеми прилегающими к ней островами и на Курильские острова и отказывается от всех прав, правооснований и претензий на эти территории...
Наша позиция по территориальному вопросу основывалась на решении Крымской конференции от 11 февраля 1945 г., Потсдамской декларации и других международных соглашениях, в том числе и на Сан-Францисском мирном договоре. В пункте "с" статья 2 (Территория) этого договора сказано: "Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому Договору от 5 сентября 1905 года"".
Однако позиция Японии была диаметрально противоположной:
"Вопреки всем этим международным соглашениям, японская сторона требовала возврата этих территорий и предложила включить статью о территории в следующей редакции:
"1. На территориях Японии, оккупированных Союзом Советских Социалистических Республик в результате войны, в день вступления в силу настоящего договора будет восстановлен полный суверенитет Японии".
Как говорилось в справке, японцы настаивали на своем на всех встречах и переговорах в 1955 году:
"В беседах с т. Маликом (советский посол СССР в Лондоне.— "История") японский уполномоченный С. Мацумото заявил об особой желательности возвращения островов Хабомаи и Сикотан. На это 9 августа было отвечено, что вопрос об этих островах можно было бы рассмотреть вместе с другими вопросами, указанными в советском проекте мирного договора, а не изолированно и что если будет достигнута договоренность по другим вопросам, то это облегчит обмен мнениями и по вопросу об островах Хабомаи и Сикотан.
30 августа японская сторона внесла новый вариант статьи 5 в следующей редакции:
"1. Из числа территорий Японии, оккупированных в результате войны Союзом Советских Социалистических Республик,
а) полностью восстанавливается суверенитет Японии в день вступления в силу настоящего договора над островом Итуруп, островом Кунашир, островом Сикотан и островами Хабомаи.
б) вопрос о принадлежности острова Карафуто (японское название южной части Сахалина.— "История") южнее пятидесятого градуса северной широты с прилегающими к нему островами, а также Курильских островов будет решен в возможно короткий срок путем переговоров между союзными странами, включая Союз Советских Социалистических Республик, и Японией"".
В тот момент СССР не принял японский вариант текста договора. Но вскоре Хрущев предпринял попытку быстро решить проблему.
"Территориальный вопрос,— говорилось в той же справке,— был затронут и в беседе японской парламентской делегации с тт. Булганиным Н. А. и Хрущевым Н. С. от 21.IX.55 г. Касаясь этого вопроса, делегация просила "как-то намекнуть относительно того, что вопрос о Хабомаи и Сикотан будет разрешен благоприятно в пользу Японии". Делегации был дан положительный ответ".
"При условии заключения мирного договора"
Поступать так, значило ничего не понимать ни в международном праве, ни в японцах. По сути, СССР в большей или меньшей степени признавал правомерность японских требований. Кроме того, уступку расценили как слабость оппонента, от которого можно добиться еще большего. Но в справке МИДа итог этой акции Хрущева описывался предельно корректно:
"Несмотря на эту уступку СССР в территориальном вопросе, японская сторона... настаивала на возвращении ей, помимо островов Хабомаи и Сикотан, островов Итуруп и Кунашир с последующим решением вопроса об остальных островах на международной конференции. Поэтому территориальный вопрос на Лондонских переговорах не был решен".
Японская делегация и в Москве твердо стояла на своем. Министр земледелия и лесоводства Японии Итиро Коно, заменявший на всех переговорах с Хрущевым премьер-министра, жестко настаивал на немедленной передаче Шикотана и Хабомаи. Во время беседы 17 октября 1956 года он сказал:
"Прошлый раз, когда я был в Москве в связи с переговорами о рыболовстве, я посетил Председателя Совета Министров Булганина и имел с ним беседу по территориальному вопросу. Г-н Булганин тогда заявил мне следующее: Советское правительство передает Японии острова Хабомаи и Сикотан. Об этом уже неоднократно говорилось и в Лондоне, но передача указанных территорий — это максимум, на что может пойти Советский Союз в территориальном вопросе. Я знаю,— продолжал г-н Булганин,— что японский народ требует возвращения Кунашира и Итурупа, но передача указанных территорий Японии совершенно немыслима и невозможна. Сейчас речь идет о передаче Японии Хабомаи и Сикотан, все остальное мы будем решать потом. Пока же стороны должны договориться по тем вопросам, по которым точки зрения совпали. Таково было в общих чертах заявление г-на Булганина".
Хрущев маневрировал и пытался доказать, что о немедленной передаче островов не может быть и речи:
"Г-н Коно несколько неточно толкует беседу с т. Булганиным. Советское правительство неоднократно сообщало японской стороне и в Лондоне через т. Малика, и в неоднократных беседах в Москве о том, что мы согласны передать Японии острова Хабомаи и Сикотан при условии заключения Мирного Договора и установления дипломатических отношений между нашими странами... Мы имели в виду, что передача островов Хабомаи и Сикотана последует только после заключения мирного договора. Таковы наши предложения".
Говорил Хрущев и о том, что два острова будут переданы после того, как США вернут Японии занятый ими остров Окинава. Но Коно вновь и вновь пытался добиться своего. На переговорах с Булганиным и А. И. Микояном он спрашивал: вернут ли Кунашир и Итуруп, если американцы вернут Японии Окинаву? Коно продолжал настаивать, что передача двух островов не исчерпывает территориальный вопрос, переговоры по которому должны продолжаться. Об этом он снова и снова спорил с Хрущевым. В результате в итоговую совместную декларацию, подписанную в Кремле 19 октября 1956 года, вошла следующая формула:
"Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией".
Так попытка быстро решить проблему превратила ее в болезненную и затяжную.