Любовь к члену НАТО

В инженерном корпусе Третьяковки проходит выставка "Только Италия!", совместный проект Музея архитектурного рисунка в Берлине Сергея Чобана и Третьяковской галереи

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Неизвестный художник. "Внутренность тюрьмы", конец XVIII — начало XIX веков

Фото: Третьяковская галерея

Василий Баженов. "Итальянский вид. Рим", 1762-1764 годы

Фото: Третьяковская галерея

Сергей Чобан все время где-нибудь показывает свою выдающуюся коллекцию архитектурной графики, за последние три года она побывала в ГМИИ имени Пушкина, в Эрмитаже, в музее Джона Соуна в Лондоне, в Лувре, а в Берлине он даже выстроил под нее маленький, но очень изысканный музей. Архитектурный рисунок — такая вещь, что граждане не всегда понимают ее ценность, в том же Берлине газеты с большим гражданским пафосом писали, что у нас и так полно музеев, а лучше бы он построил жилище для бездомных, поэтому вы зря полагаете, что омерзительность политических журналистов есть только российская национальная черта. Так что показ этой коллекции — дело сравнительно героическое, требующее больших организационных талантов и практических усилий.

На поток дело удалось поставить благодаря тому, что в каждом музее есть что-нибудь свое, что можно добавить к драгоценным чобановским листам Пьетро Гонзаги, Шарля Клериссо, Гюбера Робера, Лео Кленце и т.д. Третьяковская выставка, скажем, отличается от эрмитажной несколько неожиданными в общем ряду живописными рисунками Георгия Ряжского, Дементия Шмаринова, Александра Лактионова, Таира Салахова и других советских командированных в Италию, как, впрочем, и очаровательными пейзажистами XIX века и чудесными мирискусниками. Другим отличием от предшествующих выставок является добавление к основному корпусу коллекции работ современных архитекторов — Михаила Филиппова, Максима Атаянца, Сергея Кузнецова и самого Сергея Чобана.

Имея в виду, что Михаил Филиппов и Максим Атаянц только что построили главный олимпийский город — Горки — в горном кластере Сочи, Сергей Чобан сейчас занят проектом реконструкции Третьяковки, а Сергей Кузнецов и вовсе главный архитектор Москвы, можно предположить, что конкретно эта выставка больших административных усилий не требовала, а пожалуй что, и была принята с удовольствием. Я бы отметил, однако, что не меньшее удовольствие это доставляет зрителям, во всяком случае, мне. Сергей Кузнецов уж куда выразительнее открыточных видов Италии Лактионова, Шмаринова и Герасимова, рисунки Сергея Чобана я бы, не знай, кто это, датировал временем поставангарда, 1930-ми — а это расцвет нашей архитектурной графики; Максим Атаянц кажется представителем плеяды блестящих французов рубежа XVIII-XIX веков, которых заманивали в Россию русские императрицы и императоры, а Михаил Филиппов вообще, на мой взгляд, виртуоз архитектурной графики на уровне Пиранези или Чернихова.

Но не они все же составляют главное событие выставки, главное — тот программный слоган "Только Италия!", который стал ее названием и звучит несколько острым по нынешним временам жизненным кредо. Я не о случае с присуждением звания почетного профессора венецианского университета министру Владимиру Мединскому, вызвавшему международный скандал. Очевидно, что профессор классической филологии Понтани, (специалист по древнегреческой поэзии, Каллимах, Пиндар и т.д.) поднявший коллег на борьбу путем сравнения министра с конем, введенным императором Калигулой в состав римского Сената с использованием административного ресурса, сделал это по заданию Госдепа. Но, даже убирая в сторону этот прискорбный случай — 200 профессоров университета и больше тысячи студентов подписали требование отозвать у уважаемого Мединского этот титул, что, я так понимаю, нужно квалифицировать как... тут нужно поточнее выразиться... как пример вопиющего разгула продажных девок американского империализма — все равно название "Только Италия!" звучит тревожно.

Причем этот упрек нужно адресовать не столько даже кураторам, Владимиру и Ирине Седовым, сколько архитекторам и художникам, которые вместо того, что надо, рисуют только Италию, и уже сколько времени. Тут нужно что-то делать, и для начала хотя бы разобраться в причинах. Вот зачем главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов рисует только Италию? Поможет ли ему графическое изучение крошечной церкви Санта-Мария Донато Браманте, пристроенной к церкви Сан-Сатиро в Милане, в решении масштабных задач по реконструкции Триумфальной площади? Поручал ли ему Сергей Собянин изготавливать вид палаццо Малипьеро Тревизан в Венеции (там тушь и белила, очень изысканная техника)? Я почти уверен, что нет.

И это опять же это так издавна повелось. Те наши государственные деятели, которые, как теперь выясняется, не вполне прозорливо ориентировали нашу страну в европейском направлении, вовсе не имели в виду именно Италию. Их интересовали страны, наиболее продвинутые в военном и экономическом отношении. Петр Великий любил Голландию и Англию, и не просто так, а в том смысле, что эти страны контролировали морскую торговлю и очень продвинулись в направлении артиллерии. Павел любил Пруссию, Александр — Англию, а Николай — Германию в той же парадигме. А Италия — ее за что ж любить? В тот момент, когда художники и архитекторы живописали ее прелести, это было ничтожное в политическом смысле образование, конгломерат государств, не являющихся центрами силы в геополитическом диалоге, да и в экономическом отношении тоже. А они рисовали как подорванные!

Италия для некоторых русских — это Европа как художественный проект, Европа без политики и денег, Европа как прекрасное само по себе. Рисование — это род присвоения, и когда ты рукой выводишь, как растет колонна, как уходит вдаль перспектива, как загибается улица, как круглится колоннада — ты будто касаешься пространства, гладишь воздух, из которого это соткано, и именно поэтому архитектурный рисунок — это нечто вроде романа в письмах, то изумительно архитектоничного, как "Опасные связи" Шодерло де Лакло, то несколько сумбурного, как "Новая Элоиза" Жан-Жака Руссо. Это — "Только Италия!" — любовь к Европе у тех, кто появился в России не по плану с точки зрения государственных или коммерческих интересов, людей, выросших без толку, как сорняки на поле государственной европеизации. Любовь русской культуры.

И какая! Во-первых, она основана на идее "нашей Италии". Настоящие итальянцы — они же не понимают, где они живут и что вокруг них. На рисунках они либо отсутствуют, либо появляются в виде стаффажных фигурок где-то сбоку, занятых ничтожными делами. Знаете, и на Красную площадь может забрести таджикский дворник без понимания государственного величия этого святого места — вот так и итальянцы ходят по развалинам античного Рима и среди великолепия барочных церквей и палаццо без чувствования художественного значения этой святой земли. Нет, только мы, знающие, кто такой Браманте, проваливавшие экзамены по ренессансной архитектуре именно на этой Санта-Мария-прессо-Сан-Сатиро, можем почувствовать холодящий восторг воплощенной мечты, когда она вдруг появляется перед нами.

Во-вторых, она прекрасна, эта "только Италия", наша любовь, и она так прекрасна, что хочется сделать ее еще попрекраснее. Поразительный жанр архитектурной графики — архитектурная фантазия, когда те же античные руины, ренессансные и барочные шедевры, каналы, улицы и сады начинают как-то перестраиваться на листе бумаги, чтобы сделаться еще лучше, еще изысканнее, величественнее и краше. О, любимая, ты сама не знаешь, как ты прекрасна, и кстати дай-ка вот тут я тебе еще подрисую, а вот здесь мы уберем. Чудо!

И главное, что же в ней так нам нравится? Страшно признаваться в этом, но ведь это — империя. Та самая первая империя, из которой появились все остальные, тот самый Рим. Или тот самый Ренессанс, Италия жадных торговцев, политических интриганов и кондотьеров. Но только — без них. Они все пали, исчезли, вымерли, все разнообразно наказуемы в дантовом Аду, и туда им и дорога. А мир их величия, изысканности, изощренности, красоты — достался нам. И тут кстати есть вопрос, что нам больше нравится — что это теперь наше или что империя пала? Знаете, Рим пал, Бастилия пала, и мне что-то нездоровится.

В 1946 году, после того как Черчилль произнес свою Фултонскую речь, у нас было запрещено изучение английского искусства. Ни тебе Гейнсборо, ни Тернера — никого нельзя, книги перестали выходить, исследователей пересажали, и довольно долго, до поздней оттепели, эта отрасль искусствознания как-то не развивалась. Пора, мне кажется, что-то делать с Италией. Как это "Только Италия"? "Только Россия!" было бы прекрасно во всех отношениях, можно было бы сделать "Только Китай!", хотя правильнее было бы "Не только Китай...", но "Только Италия!"? Это же член НАТО!

Государственная Третьяковская галерея, Инженерный корпус, до 27 июля