Приговоренное искусство
Мария Сидельникова о выставке «Исчезновение светлячков» в бывшей тюрьме Авиньона
В центре французского Авиньона есть мертвая зона. Туристы обходят ее стороной, потому что ну на что там смотреть? Каменные высоченные стены, колючая проволока, на окнах решетки. Это тюрьма Святой Анны — одна из немногих во Франции, не переделанных из крепости или казармы, а заново отстроенная во второй половине XIX века. Она пустует с 2003 года. Из Святой Анны хотели сделать гостиницу, спа, бар, но стоимость работ отпугнула даже самых щедрых инвесторов. В ожидании новых предложений городские власти открыли ее для команды французского галериста и коллекционера Ивона Ламбера.
Фото: Francois Halard
Фото: Коммерсантъ / Мария Сидельникова
Фото: Коммерсантъ / Мария Сидельникова
Фото: Francois Halard
Название выставки "La disparition des lucioles" отсылает к статье Пьера Паоло Пазолини про "исчезающих светлячков" — аллегории итальянского общества 1960-х, по которому под конец жизни так тосковал мэтр. Пока режиссер сокрушался о прошлом, начинающий арт-дилер Ламбер смотрел в будущее. С французами, которые продолжали свято верить, что Париж — мировая художественная столица, ему было не по пути. Ламбер понимал, что история современного искусства пишется в США. Покупал без разбора, по принципу "все, что нравится". А нравились Сол Ле Витт, Ричард Лонг, Брайс Марден, Сай Тумбли, Роберт Риман. Затем распробовал Барбару Крюгер, Дженни Хольцер, Ансельма Кифера, Нан Голдинг. Так постепенно Ивон Ламбер собрал одну из самых завидных современных коллекций во Франции и несколько лет назад лучшую ее часть взял и завещал государству. Одни говорили, что щедрее подарок делал только Этьен Моро-Нелатон Лувру в начале прошлого века, другие ссылались на дар семьи Пикассо в 1970-х годах. Как бы то ни было, отборное современное искусство общей стоимостью около 90 млн евро перешло в госсобственность. Галерист же получил звания и почести, а вместе с ними и еще один особняк XVIII века в Авиньоне для своей коллекции — который, впрочем, требовал реставрации. Переждать ремонт коллекции разрешили в тюрьме.
Франческо Веццоли. "Автопортрет в образе императора Адриана, влюбленного в Антиноя", 2012 год
Фото: Francois Halard / Francesco Vezzoli, ADAGP, 2014
Пройдя сквозь кордоны слепых полицейских французского скульптора Ксавье Вейана на входе, вы оказываетесь в длинном узком коридоре одиночных камер. И сразу предупреждение от британского художника Роса Синклера ("Abandon All Hope Ye Who Enter Here", 2001). "Оставь надежду, всяк сюда входящий" — буквы высвечиваются в шестиметровой клетке-одиночке с чем-то вроде окна где-то под потолком. Хотя заключенные и освободили насиженные места больше десяти лет назад, их присутствие ощущается физически. Переходя из одной камеры в другую, невольно продолжаешь воспроизводить далее по тексту Данте: "и гулкий доносился крик, и плач, и вздохи... и ног невидных топот". На стенах облупившаяся штукатурка, аккуратно вырезанные из Playboy женщины, мат на всех языках, в раковинах густой слой ржавчины, на кафельном полу — дыры, заглянешь за закрытую дверь — там груды старых матрасов. Снова куда-то в темноту уводит неоновая дорога француза Клода Левека, но мечтам о другом мире ("J'ai reve d'un autre monde", 2001) не суждено сбыться: в клубах дыма нить становится все тоньше, пока окончательно не тонет в густом тумане. Другая камера заперта. В дверной глазок открывается вид на "Рай под потолком" Ильи и Эмилии Кабаковых. Но знакомый парад резиновых жирафов, обезьян и пальм на отполированной до блеска деревянной полке вступает в такой контраст с тюремными интерьерами, что детские игрушки выглядят не райскими обитателями, а посланниками каких-то других сил. Зловещий оттенок принимает и невинная скульптура сидящей девочки с шаром ("Girl With Globe", 1998) американки немецкого происхождения Кики Смит: как ни крути, а шар, нависающий над ее головой, неизбежно упадет. И если будут свидетели, то только камера наблюдения Ай Вэйвэя ("Surveillance Camera", 2010), да и та из мрамора. Китайский художник и диссидент не понаслышке знает, что такое тюрьма. Думала ли о несвободе бельгийка Берлинде де Брейкере, создавая свои искаженные тела-скульптуры из дерева и воска,— неизвестно, но ее скрученные полулюди без лица оказываются самым точным художественным образом заключенного.
Паскаль Мартин Тейю. "Она", 2007 год
Открытая впервые для публики, тюрьма Святой Анны оказывается едва ли не любопытнее современного искусства. Ее истории посвящена отдельная часть выставки. Среди архивных документов, писем и фотографий есть видео, в котором женщина с рыжими волосами и красивыми, породистыми руками, увешанными тяжелыми кольцами, вспоминает свое пребывание в тюрьме. Для нее, как и для сотен других французских евреев, Святая Анна была транзитным пунктом на пути в Аушвиц. "Вот здесь, на стене,— говорит женщина,— я написала фразу, которую запомнила на всю жизнь: "Это уже почти счастье — знать, до какой степени ты можешь быть несчастным"". По сравнению с тем, куда их отправляли, любая тюрьма покажется раем.
Авиньон, тюрьма Св. Анны, до 25 ноября