|
Красный миллиардер |
Золотое детство и трудная молодость
Сейчас Ларри Юнгу (Larry Yung) 57 лет. Больше тридцати из них он был Жун Чжицзинем. Именно это китайское имя прочли пограничники в загранпаспорте будущего миллиардера, когда он в 1978 году пересек границу КНР и въехал в тогда еще британское владение Гонконг. Въехал как частное лицо, но легально.
К тому времени, напомним, Дэн Сяопин уже поднялся из политического небытия, но оставалось еще полгода до того, как он провозгласил курс на реформы и открытость.
Впрочем, не только о Дэн Сяопине стоит упомянуть, рассказывая историю Ларри Юнга. Вряд ли первый китайский миллиардер смог стать таковым, если бы не его отец — "красный капиталист" маоцзэдуновского призыва Жун Ижэнь, один из тех знаменитых шанхайских предпринимателей, которые по разным причинам не покинули родину после прихода к власти коммунистов в 1949 году. Мао Цзэдун не стал ставить к стенке и сажать всех капиталистов, чтобы забрать их предприятия, а решил вопрос почти что цивилизованным путем. Экспроприация по-китайски была оформлена в виде ренты, ежегодно выплачиваемой бывшим владельцам в счет погашения стоимости их национализированного имущества.
Жун-старший и его сотоварищи по судьбе остались работать на своих фабриках в качестве управляющих или главных инженеров, а их общественное положение было закреплено членством в Народном политико-консультативном совете Китая, куда собрали "патриотически настроенных" (то есть лояльных новому режиму) буржуа, видных представителей интеллигенции, духовенства.
Насколько это необычно выглядело в глазах советских товарищей, можно судить по эпизоду середины 50-х годов. На банкете в честь Климента Ворошилова Мао, обходя с высоким гостем столы, дошел до столика Жун Ижэня и другого "раскулаченного", Ван Гуанина, и представил их: "А вот и господа капиталисты". После секундной паузы (как рассказывал мне очевидец, красный кавалерист тут инстинктивно потянулся к левому бедру, где в былые годы у него висела шашка) Мао уточнил: "Наши красные капиталисты".
Все 50-е и первую половину 60-х годов Жун усердно трудился на производственном и патриотическом фронтах, в меру сил привлекая иностранный капитал для финансирования народного хозяйства КНР (делалось это, кстати, в форме размещения заемных средств под гособлигации с высокими процентами). А тем временем в семье единственного легального миллионера социалистического Китая на огороженной высоким забором вилле подрастал будущий первый китайский миллиардер.
Жун-младший успел насладиться уникальным положением главного плейбоя Шанхая. Этот крупнейший китайский торговый порт в те годы еще не успел утратить дореволюционного блеска. Вместе с другими отпрысками "красных капиталистов" парень раскатывал на единственном в стране "Порше" по портовым притонам и прочим злачным местам. Играл в бейсбол, крикет, баловался картами — в общем, вошел в историю. О его эскападах в начале 60-х помнили даже два десятилетия спустя — во всяком случае, подсевший ко мне за столик в валютном баре шанхайской гостиницы китайский мажор с удовольствием о них рассказывал.
Однако всякой вольнице рано или поздно приходит конец. В 1966 году, когда началась "культурная революция" и стали прижимать всякого рода "элементы", сына миллионера отправили на перевоспитание в деревню. Как и великому Дэн Сяопину, Жуну-младшему пришлось отведать примитивного физического труда: в свинарнике, в поле, на строительстве ирригационных и прочих сооружений. И, подобно Дэну, Жун-младший не пал духом, словно все время верил, что период самоуничтожения нации вскоре закончится и наступят иные времена.
После десятилетия трудов на благо народного хозяйства сын вернулся в отчий дом, уже твердо решив покинуть родную страну при первой возможности. Жун-старший, которого не стали перевоспитывать в деревне (это стоило бы КНР слишком дорого), в 1978 году был назначен экономическим советником восставшего из пепла Дэн Сяопина. Отец и выхлопотал у патрона разрешение на выезд сына в то место, которое для многих поколений китайцев было и остается землей обетованной.
Здесь, в тогда еще британском Гонконге, Жун Чжицзинь и стал Ларри Юнгом. Пригодился английский, который он выучил в Шанхайском университете и продолжал штудировать в годы деревенской ссылки. Не знаю, читал ли Жун-младший "Как закалялась сталь" (почти наверняка, ибо роман Николая Островского был одной из немногих разрешенных и общедоступных книг во время "культурной революции"), но так или иначе закалившаяся на свежем воздухе воля в сочетании с предпринимательскими генами отца помогла бывшему прожигателю жизни выбиться в люди.
Удачливый сын и доходная "дочка"
История умалчивает о том, сколько папа Жун дал сыну "для начала". Во всяком случае, биографы Ларри Юнга утверждают, что это был именно стартовый капитал, а Ларри Юнг многократно преумножил его благодаря своей феноменальной и нестандартной предприимчивости. Но, безусловно, сыграли роль и старые связи отца: костяк сформировавшейся к тому времени китайской бизнес-элиты Гонконга составляли друзья и знакомые Жун Ижэня, бежавшие из Шанхая в 1949 году.
Ларри Юнг освоил секреты гонконгской экономики, специализирующейся на торгово-посреднических связях между Западом и Китаем, финансовых операциях, манипуляциях с недвижимостью и биржевых спекуляциях. В середине 80-х он уже был миллионером.
Тем временем Жун-старший продолжал работать на благо КНР. Под его началом в 1979 году была создана первая и уникальная в своем роде государственная инвестиционно-финансовая корпорация CITIC (China International Trust and Investment Corporation), в которой, с одной стороны, была непременная парторганизация с парторгом, а с другой — чисто капиталистическая система бонусов для сотрудников, а позднее и именных пакетов акций. И когда в середине 80-х годов встал вопрос о создании "дочки" CITIC в Гонконге, это доверили Жуну-младшему. Причем не только из-за его отца, который быстро набирал вес в коммунистическом Китае (в 1993 году он стал заместителем председателя КНР), но и в силу единодушной уверенности деловых кругов Гонконга и Пекина в том, что именно потомственный миллионер способен превратить государственную корпорацию в эффективный инструмент зарабатывания денег на гонконгском рынке и привлечения инвестиций в экономику КНР.
Так или иначе, выбор пал на Ларри Юнга, хотя, как правило, руководителями дочерних структур китайских госпредприятий и ведомственных организаций за рубежом становились "красные принцы" — дети высокопоставленных руководителей КНР. Однако ощутимых денег они не заработали, а некоторые просто проворовывались. Зато когда в 1986 году в Гонконг отправили трудиться на благо родины далеко не молодого "красного капиталиста" Ван Гуанина, результат превзошел ожидания. За шесть лет его компания "Гуанда", эффективно использовав предоставленный решением политбюро ЦК ПК и правительства кредит в $300 млн, увеличила свои активы до $6 млрд.
Стоит отметить, что Ларри Юнг долго не соглашался закрыть собственный бизнес и целиком отдаться роли "красного принца". Он выдвинул Пекину неприемлемые, как тогда казалось, условия: абсолютная хозяйственно-финансовая свобода и солидный личный пакет акций CITIC Pacific, как стала называться гонконгская "дочка". Именно этот пакет акций, а также приобретенные десять лет назад в личную собственность 20% акций телекоммуникационного монополиста Hong Kong Telecom и сделали Ларри Юнга миллиардером.
Широкая нога и щедрая душа
Пока в списке журнала Forbes из 306 миллиардеров мира только один гражданин КНР. Правда, там 36 этнических китайцев из Гонконга, Тайваня, Сингапура и стран АСЕАН. Но ведь и "социалистическому капитализму" в коммунистическом Китае пошел лишь третий десяток лет.
Отвечая на вопрос корреспондента Time о секрете своих успехов, Ларри Юнг сказал, что на 30% они зависят от его личной упорной работы, еще на 30% — от его "команды" и на 40% — от удачи. Господин Юнг признается, что по натуре он азартный игрок, и поэтому избегает казино, ограничивая поле своих игр бизнесом, скачками да картишками с приятелями (со "скромными" ставками).
Среди гонконгских тайкунов (так здесь называют олигархов) старшего поколения не принято кичиться своими богатствами. Вот уже 30 лет Ли Кашин (состояние 13 миллиардов) живет хоть и в пентхаусе, но не самого шикарного по нынешним меркам дома. "Номер два" в гонконгском бизнесе Ли Шаоки (11 миллиардов) тоже давным-давно живет в многоэтажном доме. Правда, занимает пять этажей (на двух он сам, а на остальных — дети с семьями, что типично по-китайски). При этом оба миллиардера утверждают, что давно потеряли вкус к деньгам.
Как считают знатоки китайской психологии, это связано с тем, что конфуцианство не превозносит успех и богатство сами по себе. Главное — сила духа и стремление помочь другим. И гонконгские тайкуны (хотя тут не обходится без элементов пиара) действительно тратят много денег на благотворительность, особенно в родных уездах материкового Китая.
Господин Юнг тоже занимается благотворительностью, но, в отличие от старшего поколения, не стесняется жить на широкую ногу. Ларри Юнг сохранил пристрастие к быстрой езде (из-за чего не раз имел неприятности с дорожной полицией), а другим его хобби стала верховая езда (он президент гонконгского жокей-клуба). Плюс шикарное поместье в Англии, куда Ларри Юнг нередко выезжает поиграть в гольф, пополнить коллекцию антиквариата и поучаствовать в мероприятиях тамошней Countryside Association, влиятельной организации защитников природы и животного мира (на ее нужды Ларри пожертвовал сотни тысяч долларов).
Все это в сочетании с безупречными манерами и свободным английским (что, кстати, редко встречается у его этнических собратьев по бизнесу) делает "красного принца" Ларри любимцем европейских принцев крови и светских дам. Что, в свою очередь, помогает ему осуществлять амбициозные и сулящие огромные прибыли проекты в материковом Китае. Последний и крупнейший из них — прокладка волоконно-оптического кабеля длиной 32 тысячи километров, который позволит подключить Китай к широкополосным интернет-серверам и оказывать другие телекоммуникационные услуги на 80% территории его родины.
ЕВГЕНИЙ ВАСИЛЬЕВ
ВРЯД ЛИ БЫ ЛАРРИ ЮНГ СМОГ ДОБИТЬСЯ В БИЗНЕСЕ ТАКИХ УСПЕХОВ, ЕСЛИ БЫ НЕ ЕГО ОТЕЦ — ЖУН ИЖЭНЬ, "КРАСНЫЙ КАПИТАЛИСТ" МАОЦЗЭДУНОВСКОГО ПРИЗЫВА
ЛАРРИ ЮНГ УСПЕЛ НАСЛАДИТЬСЯ ПОЛОЖЕНИЕМ ГЛАВНОГО ШАНХАЙСКОГО ПЛЕЙБОЯ, ОДНАКО ЗАТЕМ БЫЛ ОТПРАВЛЕН НА ДЕСЯТЬ ЛЕТ НА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ В ДЕРЕВНЮ
СВОБОДНЫЙ АНГЛИЙСКИЙ, ПРИСТРАСТИЕ К ВЕРХОВОЙ ЕЗДЕ И ЩЕДРЫЕ ВЗНОСЫ В БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ПОМОГАЮТ ЛАРРИ ЮНГУ ПРИВЛЕКАТЬ КАПИТАЛЫ СО ВСЕГО МИРА
Подписи
МАО Великий кормчий в своей деятельности опирался не только на собственные силы, но и на силы "красных капиталистов"
Отдав десять лет работе на рисовых полях, Ларри Юнг долго думал, прежде чем согласился работать в серебристо-голубом небоскребе CITIC Pacific
Ли Кашин — первый гонконгский тайкун и по размеру состояния, и по личной скромности
Ради блага народного Китая Дэн Сяопину пришлось взять Ларри Юнга на работу на кабальных для государства условиях
Ларри Юнг умеет добиваться побед не только в бизнесе, но и на скаковом поле