Я встречался с Ежи Гротовским несколько раз в 70-х и 80-х и даже работал с ним. Он оставлял впечатление человека пророческого склада, у него всегда была абсолютная вера в то, что он говорит. Это был проповедник настоящего театра, лишенного масок и традиций, не только дурных, но даже и хороших. Его главная заслуга в том, что он первым взял за руку артиста и зрителя и вывел их на новую дорогу. Он сделал зрителя полноценным свидетелем акта творчества в эмоциональном смысле этого слова. В его искреннем театре нет вялого созерцания. Гротовский — одна из немногих фигур, вслед за Станиславским и Мейерхольдом, которые останутся в истории ХХ века как истинные реформаторы. Это огромная потеря. Я надеюсь, что желание вечного дебюта, свойственное Ежи Гротовскому, не оставит нас.
Я встречался с Ежи Гротовским несколько раз в 70-х и 80-х и даже работал с ним. Он оставлял впечатление человека пророческого склада, у него всегда была абсолютная вера в то, что он говорит. Это был проповедник настоящего театра, лишенного масок и традиций, не только дурных, но даже и хороших. Его главная заслуга в том, что он первым взял за руку артиста и зрителя и вывел их на новую дорогу. Он сделал зрителя полноценным свидетелем акта творчества в эмоциональном смысле этого слова. В его искреннем театре нет вялого созерцания. Гротовский — одна из немногих фигур, вслед за Станиславским и Мейерхольдом, которые останутся в истории ХХ века как истинные реформаторы. Это огромная потеря. Я надеюсь, что желание вечного дебюта, свойственное Ежи Гротовскому, не оставит нас.