Председатель правления ОАО «Банк «Приоритет» ДЕНИС МАШКОВ рассказал корреспонденту „Ъ“ ЕЛЕНЕ ДОНКИНОЙ о том, почему один из крупнейших акционеров банка продает свои акции и кто хочет их купить, как «Приоритет» преодолел «банковский кризис» и что ждет региональные банки осенью.
Фото: Коммерсантъ / Игорь Черников
Фото: Коммерсантъ / Игорь Черников
Фото: Коммерсантъ / Игорь Черников
— Как вы оцениваете роль региональных банков в финансовой системе Самарской области?
— На мой взгляд, роль региональных банков крайней велика. Это моя точка зрения. Я не хочу обидеть московские, питерские и все другие банки, но, тем не менее, в Самарском регионе всегда банки Самары, Тольятти, Сызрани выполняли важные функции. В отличие от крупных федеральных игроков, региональные коммерческие банки более существенно сконцентрированы на особенностях местных клиентов, понимании потребностей бизнеса. Как мы видим, региональные банки способны развиваться и конкурировать с другими, более крупными, а также с филиалами и иностранными банками. Региональная сеть кредитных организаций вполне способна обеспечивать региональный сегмент экономики полным спектром банковских услуг. И, конечно, репутация, общий внешний фон, он всегда был положительным. Все банки Самарской области, их руководители и коллективы умны и профессиональны. Мое личное мнение: сейчас осталась элита. Это люди, которые на рынке практически 20 лет, как и мы, к примеру.
— Как на банковскую систему повлиял последний кризис? Что потеряли и приобрели региональные банки?
— Безусловно, многие банки понесли потери. Последствия удалось ликвидировать благодаря, во‑первых, усилиям работающих банков, и, во‑вторых, областной администрации и центрального банка. Усилия, которые были мгновенно ими предприняты, повлияли на развитие и даже дальнейшее существование банковского сектора региона. То, что сейчас мы все есть, — это, в частности, заслуга областной администрации во главе с губернатором. И, конечно, Центробанка. Они сыграли огромную роль. Я говорю это безо всяких политических заискиваний. Просто люди великолепно сработали в критической ситуации. Банки, конечно, стали работать в более напряженном режиме, повысился уровень конкуренции, как следствие, повышается качество финансовых продуктов и клиентского обслуживания в борьбе за клиента.
— То есть вы считаете, что именно благодаря действиям регионального правительства и Центробанка была остановлена эта «волна»?
— Во многом да. И областная администрация, и Центральный банк сумели успокоить людей, поддержать те действующие банки, которым это было необходимо. Этого было достаточно, чтобы мы разобрались дальше с ситуацией сами.
— На ваш взгляд, почему произошла такая ситуация, когда у целого ряда банков в регионе возникли проблемы в конце прошлого — начале этого года?
— Это очень сложный вопрос. Наверное, это череда обстоятельств, которая привела к таким последствиям. Потому что возник кризис не банковский. Это был кризис общего недоверия. В критических ситуациях люди пугаются. И они имеют на это право. Они пытаются сохранить свои активы. Вот и все. Ну и недоверие к банкам во многом было спровоцировано средствами массовой информации, которые немало нагнетали обстановку и волновали население. И банки, и их клиенты стали жертвами «черного пиара», кто-то объективно оценивал ситуацию, кто-то подвергся панике. И конечно, многие обстоятельства внешней среды. Мы видели разные кризисы. Был кризис 2008 года. Тогда люди просто решили, что это кризис — и действовали соответственно. Кто-то не захотел расплачиваться по обязательствам. Кризис 1998 года был совсем другим. Тогда еще государство влияло на банковский сектор. После 1998 года бизнес вообще стал другим. Люди уже по-другому оценивали ситуацию. Регулятор сам уже действовал совсем по другим правилам. Гайки закручивались, нормативы увеличивались, ставка была на ликвидность, на просчет четких экономических показателей. И банки следовали этому. С неохотой — но следовали. Потому что смысл банка — заработать, а цель регулятора — не допустить каких бы то ни было проблем на всех уровнях. Цели не сходятся, но, тем не менее, есть близость во взаимоотношениях.
— Эксперты говорили о том, что во время кризиса значительная часть клиентов ушла из региональных банков в федеральные…
— Да, возможно, такое есть. Не могу сказать, что кризис недоверия нас в особенной степени коснулся, безусловно, имел место отток вкладчиков — физических лиц, но в то же время многие клиенты правильно оценивали ситуацию, не реагировали на провокации и не просто не ушли, а скорее, поддержали нас в этот момент. Впоследствии многие люди, надо заметить, вернулись обратно к региональным банкам. Они для себя расставили акценты: федеральные банки — это, безусловно, хорошо, это нужно. Но самарские банки — ближе. Мы люди ответственные за наших клиентов и партнеров. Мы рады, что люди к нам вернулись. Это просто приятно. И очень за это благодарны.
— Во время кризиса многие банки сообщали об смс-рассылках с предложением снять все деньги со счетов и содержали ложную информацию о состоянии банков. Вы сталкивались с этим?
— В любом сообществе есть недобросовестные люди. И методы борьбы за клиента, или, возможно, у инициаторов этого процесса были какие-то другие цели, мы этого не знаем, у всех разные. Знаем, что рассылки были массового характера не только в Самарской области, но во многих городах России. Многие эксперты видели в этом попытку атаки на региональные банки. Нас, к счастью, это не коснулось. Мы все понимаем, что расшатать положительный или хотя бы нормальный информационный фон довольно легко, чем многие и занимаются по сей день в постоянном стремлении заработать деньги.
— Как бы вы оценили состояние банка «Приоритет» после кризиса?
— Я как руководитель банка оцениваю действия банка и его положение как хорошее. Отток вкладчиков — физических лиц некоторым образом отразился на финансовых результатах банка, как мы видим, это была общая тенденция в регионе. Тем не менее банк был готов к подобному развитию событий, полагаясь на более чем высокий запас ликвидности (на 1 января 2014 года норматив мгновенной ликвидности составил 182,28% при минимуме 15%). Сразу после кризиса у нас была проверка плановая Центрального банка России, она закончилась для банка удовлетворительно. И это хороший результат. Не было штрафов. Конечно, был ряд рекомендаций, которым мы строго следуем, но в целом все в порядке. Наши финансовые показатели хорошие, но результаты кризиса, безусловно, сказались. Мы работаем над последствиями. Хотя они не были критичными. Но после кризиса мы сделали определенные выводы и усилили те позиции, по которым, возможно, мы проигрывали.
— Какую ключевую проблему надо было решить?
— У всех банков и России, и Самары после кризиса ключевым стал вопрос ликвидности. С одной стороны, это здорово, потому что банки стали еще более тщательно относиться к заемщикам. С другой стороны, это, конечно, плохо для рынка. Потому что многие предприятия не получили в нужный момент кредит. Но, тем не менее, каждый выживает, как может. Сейчас очень много предложений от клиентов. Потому что банки «сжались», они стараются не выпустить и копеечку без дополнительного согласования. Конечно, после «сжатия рынка» появились компании, которые сейчас выбирают из оставшихся банков. Я имею в виду самарскую группу. И конечно, есть привлекательные клиенты. Но всегда думаешь, что важнее: текущая ликвидность или перспективы. Все выбирают текущую ликвидность. Текущая политика банка «Приоритет»– очень консервативная. И мы будем следовать ей весь этот год. Сейчас на рынке очень большая доля нервозности. Это видно. И во что это выльется осенью — нам всем еще предстоит увидеть. Вы видите, как растут тарифы естественных монополий, как растут цены. Вроде бы ничего не происходит, а цены безумно растут. И люди находятся в некой депрессии. Есть некая апатия среди делового сообщества. Несмотря на то, что перспектив достаточно. Но никто не хочет рисковать. И правильно делают.
— В региональной прессе появилась информация о том, что один из крупных акционеров банка Виктор Развеев пытается продать свою долю, и о том, что существует некий конфликт между ним и другими акционерами. Так ли это?
— Никакого конфликта нет. Я могу сказать, что банк, с точки зрения инвестора, всегда был привлекательным. Всегда нам поступали предложения о покупке акций. Я говорил это всем, кто меня спрашивал об этом. Более того, каждый акционер банка имеет право выйти, как и когда он считает нужным. Никого об этом не спрашивая. Но, безусловно, планы на развитие мы стараемся обсуждать коллегиально. То, что написали самарские СМИ, я не читал. Суть знаю, конечно. Для меня сознательное искажение фактов «за гранью» нормальных человеческих и рыночных взаимоотношений. Все инсинуации и домыслы не соответствуют действительности.
— Но акции господин Развеев все-таки продает?
— Ему всегда поступали предположения о покупке его акций. Он крупнейший акционер, достаточно известный человек. И к нему всегда идут люди с предложениями. И он выбирает. И имеет на это полное право. И тот ажиотаж, который раздут, лишний раз показывает, что кто-то хочет купить акции Виктора Развеева. Просто дешевле. И хотят как-то этим манипулировать, что якобы есть некий конфликт, что акционеры не сходятся… Это не так. Любой акционер может выйти из доли в любую минуту. Это на банке никак не отражается. Здесь все четко прописано и определено федеральными законами. И они работают.
— В какую сумму вы бы оценили долю акций Виктора Развеева?
— Есть разные оценки. Я знаю, что предлагается. И это достаточно серьезная денежная сумма. И не одним инвестором. Сумма — рыночная. У нас нет дисконтов. Цифры я, конечно, назвать не могу. Потому что я в финальных переговорах не участвовал. И г‑н Развеев меня не уполномочивал эти цифры раскрывать, поймите меня правильно.
— У других акционеров банка есть возможность и желание выкупить эти акции?
Банк инвестиционно привлекателен как для сторонних инвесторов, так и для текущих акционеров. Мы действительно сделали предложение Виктору Борисовичу (Развееву. — „Ъ“), не мы одни, и он, безусловно, примет наиболее выгодное предложение для себя и для банка, если захочет, конечно. Наше предложение не означает, что мы будем против стороннего акционера. Отнюдь нет. Мы рады любому новому человеку или группе компаний. Любому, кто привнесет в наш банк что-то новое. Конечно, сама эта процедура регламентируется достаточно жестко, все должно быть и будет согласовано в ЦБ. Центробанк внимательно смотрит за любыми передвижениями акционеров, и мы, разумеется, делаем все в рамках законодательства.
— Банки редко выносят в публичную плоскость процесс смены акционеров…
— Нет, это нормальная ситуация. Если кто-то входит новый, мы воспринимаем это как шаг вперед. Это нормальная практика. Мы открыты. Банк работает на рынке почти 20 лет, в октябре этого года у нас будет юбилей, и за свою долгую историю не первый раз переживает смену акционеров. Расставим акценты: это нас просят продать наши акции. Не мы ищем, а нас просят. Мы можем выбирать. Но для себя мы понимаем, что всегда есть внутри банка те, кто с удовольствием эти акции выкупит. Есть мысли и планы развития при любом стечении обстоятельств.
— В прессе сообщалось, что причиной внезапного желания Виктора Развеева продать акции стали его многочисленные долги перед банком, так ли это?
— Виктор Борисович (Развеев. — „Ъ“) не внезапно продает эти акции. Предложения к нему постоянно поступают. С того момента, как он стал акционером банка, к нему было больше двадцати предложений, и от федеральных, в том числе, структур. А что касается кредитов и долгов, если у СМИ есть какие-то данные, они могли бы их опубликовать, это было бы честнее. Вообще это конфиденциально настолько, что о кредитах не знают даже акционеры. И не имеют доступа в эту базу. Если у клиента есть кредит — его видит только Центральный банк Российской Федерации. Никто другой.
— Значит, между акционерами банка нет недопонимания?
— У нас всегда полное понимание. Конечно, отношения между акционерами можно сравнить с отношениями между мужем и женой. Если они обсуждают что-то на повышенных тонах, это не значит, что они разводятся. Мы оказываемся в разных ситуациях, зачастую видим их по-разному и неодинаково на них реагируем. Но это не мешает нам быть вместе. Повторю, мы никого не уговариваем: «Ты не уходи!» У нас все самостоятельны. И если кто-то захочет продать свой пакет, он не обязан это согласовывать с кем-то. Он просто делает то, что считает нужным. Он может поставить нас об этом в известность. Но даже если он этого не сделал, это не значит, что он непорядочный человек. Это просто говорит о том, что у него для этого есть какие-то причины. СМИ иногда вторгаются в вещи, которые банк вообще никак комментировать не может. Даже если идет жесточайший конфликт. Банк не имеет права комментировать.