Более тысячи смертей, крупные финансовые потери, ужас и паника: как смог вирус Эбола, обнаруженный много лет назад в глухой африканской деревушке, стать сегодня кошмаром всех континентов?
Лечение лихорадки Эбола требует высокотехнологичной защиты для самих врачей (на фото — эксперты в герметичных костюмах в одном из специализированных центров Германии)
Фото: Thomas Peter, Reuters
ВОЗ объявила, что не способна справиться с эпидемией, потому что болезнь распространяется намного быстрее, чем раньше. В связи с этим все чаще звучит вопрос: почему за несколько десятков лет страны, обладающие передовыми технологиями, так и не создали эффективное лекарство? Да и самих специалистов, занятых работой со смертоносным вирусом, по всему миру можно посчитать по пальцам. "Огонек" связался с некоторыми из них, чтобы прояснить ситуацию.
— За прошедшие почти 40 лет зафиксировано лишь порядка 3 тысяч случаев заболевания вирусом Эбола,— рассказал Дэвид Эванс, вирусолог, профессор Уорикского университета (Великобритания).— А разработка, тестирование и производство нового противовирусного препарата или вакцины стоит как минимум 1 млрд долларов. Такой уровень расходов неоправдан с точки зрения крупных фармацевтических компаний, которые отвечают перед своими акционерами.
Напомним, что первый раз вирус Эбола выявили в 1976 году. Тогда в маленькой деревне Нзара на юге Судана от странной болезни, сопровождавшейся обильным кровотечением, скончался сторож хлопковой фабрики. Других заболевших поместили в больницу, где они заразили как медиков, так и других пациентов: в беднейших районах Африки до сих пор на всех больных иногда имеется всего несколько шприцев, которые дезинфицируют раз в неделю — если для этого есть вода.
Параллельно вспышка заболевания началась в соседнем Заире: школьный учитель из селения на берегу реки Эбола съел непрожаренный мозг обезьяны. Всего в середине 70-х в Судане и Заире заразились около 600 человек, больше половины из них погибли. Эпидемию удалось остановить благодаря жестким мерам правительств: они ввели войска, оцепили зараженные районы, и приказали стрелять в каждого, кто попытается покинуть зону заражения. Тогда же сюда приехали вирусологи из ВОЗ, которые выяснили, что речь идет о новом вирусе.
Вторая крупная вспышка лихорадки Эбола произошла в 1995-м и была так же, по сути, остановлена военными. В промежутках между крупными трагедиями вспыхивали более локальные — было несколько умерших туристов, которые посетили пещеры в национальных парках Африки, заболевали любители острой похлебки из летучих мышей, которую подают в уличных кафешках, врачи и сами ученые. В России, например, в 1998 и 2004 годах погибли два опытных вирусолога, нечаянно уколовшись иглой, которой они делали инъекцию с вирусом Эбола подопытным животным.
— До сих пор все вспышки брали под контроль именно благодаря санитарным мерам,— разъяснил в интервью журналу Дэвид Эванс.— Речь идет об элементарном ношении перчаток, мытье рук, применении специальных очков и других защитных мер. Эти методы эффективны. Но во время последней вспышки мы стали свидетелями серьезного недоверия местного населения к специалистам из "Врачей без границ" — больные просто отказываются от госпитализации. К тому же там полностью разрушена инфраструктура в сфере здравоохранения, постоянные гражданские войны и ужасающая бедность. Это привело к худшей эпидемии, которую когда-либо видел мир.
Мыль о том, что вирус Эбола нужно лечить "мылом и просвещением", звучит в прессе почти так же часто, как и другая — о том, что подобная зараза может стать оружием в руках нечистоплотных специалистов. Именно защитой от биотеррористов обосновывается работа с вирусом в научных лабораториях. Почему же до сих пор не доведен до ума ни один препарат? Ведь геном вируса Эбола благодаря работе американских, немецких и российских ученых был прочтен еще в 2004 году. Он, кстати, оказался очень близок по строению к бешенству и кори.
— Вирусы эволюционируют гораздо быстрее, чем бактерии, и являются, так скажем, движущимися целями в плане поиска вакцин и лекарств,— говорит Дерек Гатерер, биотехнолог из Университета Ланкастера (Великобритания).— Размер их генома меньше, поэтому молекулам лекарств сложнее их атаковать. Очень мало хороших противовирусных препаратов для борьбы даже с такими простыми явлениями, как грипп, например. Вирусы по своей природе трудные противники.
Сегодня ни одна из существующих вакцин не прошла клинических испытаний. Тем не менее надежда есть. Американская компания Mapp Biochemical создала препарат ZMapp, после которого выживают примерно две трети приматов. Вакцина канадской Tekmira дает выживаемость приматов в 100 процентов. Правда, и то и другое лекарство работают, если их ввести в течение первых суток после заражения.