В украинских магазинах появилась вода "Слезы сепаратиста". В Закарпатье в продажу поступили тематические товары в поддержку военной операции, которую проводят украинские власти на территории так называемых Луганской и Донецкой народных республик. Ведущая "Коммерсантъ FM" Наталья Жданова обсудила эту тему с Андреем Бильжо — известным художником, писателем и ресторатором, а по образованию психиатром.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
На этикетках воды "Слезы сепаратиста" изображен медведь с автоматом, вокруг которого падают бомбы. По замыслу организаторов акции, вырученные деньги пойдут на закупку экипировки для украинских военнослужащих, сообщает портал "Русская весна".
— По-моему, это название больше подходит для каких-то крепких алкогольных напитков, чем для воды. "Слезы сепаратиста" — обычно так водку называют, слезы какие-нибудь…
— Да, еще не очень чистых, не как слеза ребенка, крепких напитков, а таких суррогатных, наверное, и довольно дешевых, это я так ерничаю. На самом деле…
— Как вам такая бизнес-идея?
— Мне кажется, пока эта вода продается только на благотворительных аукционах, и, как вы только что справедливо сказали, деньги идут на поддержку украинской армии, и пока в широкую продажу не поступила.
Но само название…Я бы не стал пить воду под названием "Слезы сепаратиста", название немного отталкивающее.
Здоровые мужики, сейчас я отбрасываю в сторону, выношу в сторону всю политику, свое отношение к этому, про это можно забыть, тут просто в камуфляже, потные, не часто моющиеся в силу обстоятельств, воюющие, озлобленные, как любой военный человек, мужики, и его слеза не вызывает положительного эстетического ощущения, как-то не хочется пить эту воду. Поэтому, мне кажется, название не совсем удачное. Для крепких напитков, повторяю, да, вы совершенно правы, для крепких напитков не очень хорошего качества это подходит, и какая-то этикетка должна быть такая, там камуфляж, что-то такое жесткое.
А это, кто его знает, во всяком случае, смотрите, если в России стали выпускать футболки и целую линию хотят запустить, мы это обсуждали в одной из программ, "Вежливые люди", "Зеленые человечки" и прочее. И если словосочетание "Вежливые люди" вошло в обиход, то почему не "Слезы сепаратиста". Но там получали деньги частные предприниматели, а здесь деньги идут на поддержку армии.
— Я бы тоже не стала, честно говоря, такую воду пить, тем более, те люди, которые за мир, против сепаратистов, зачем эту воду пить?
— Смотрите, какие-то иностранные фирмы, альпийская вода и так далее, я не говорю про качество воды, но это связано с чистотой воды, а "Слеза сепаратиста" — как-то совсем не в ту сторону.
— Я смотрю, здесь были другие варианты
— Я должен сказать, что интересная вообще тенденция началась с Крыма. Много появилось в языке устойчивых оборотов или словосочетаний, которые могут стать брендами. И смотрите, это все не на веселой почве: идет война, проливается кровь, гибнут люди с одной и с другой стороны, разбился самолет, и про это я вообще не говорю, про этот кошмар и вообще что-то за пределами человеческого сознания. И появляются бренды, брендики, вот вы идете под руку с молодым человеком, который купил костюм от фирмы "Вежливые люди", а в руке он держит воду "Слезы сепаратиста", представляете себе? А у вас футболка, на которой написано "Зеленые человечки" и портрет Путина, что это такое?
— Да ни за что на свете, я в такой футболке никогда не пойду.
— Вот видите, вам стало страшно, потому что я конкретно все это описал, не абстрактно. А вы представьте себе, как я для МЧС описывал, когда я для них делал мультики, там один генерал, там шесть генералов сидели, у меня из одной двери выходит человечек, держит на руках свою жену и говорит: "А у нас в квартире газ", — она там газом отравлена, а из другой выходит и говорит: "А у нас водопровод, вот", — и у нее на руках весь утопший, но еще шевелящийся и дрыгающий ножкой мужчина.
— Боже мой.
— И один генерал мне говорит: "Андрей Георгиевич, а я люблю, — все смеялись генералы, замечательные были, кстати, ребята из МЧС, а один там очень серьезный, и он говорит, — а я люблю, Андрей Георгиевич, когда все конкретно, по-настоящему, как в жизни". Я говорю: "Вот, смотрите, выходит Волочкова или, там, Чулпан Хаматова, на руках у нее сизый Никита Михалков, умирающий, отравленный газом". Он говорит: "Все, стоп, я все понял, не надо конкретики, давайте делать рисуночки".
Поэтому я описал это, вы увидели живо эту кошмарную картинку, и для вас это стало неприемлемо, а ведь есть люди, для которых это приемлемо, вот в чем дело. И мне вот эта игра юмора, я любитель черного юмора, большой любитель, знаток и без ложной скромности скажу: мне это все, игра с этим, как с одной стороны, так и с другой, мне очень нравится. На уровне анекдота, литературы, устного рассказа — это возможно, когда это становится уже зарисованным брендом, когда это получаются деньги, это деньги на крови — мне это не нравится.