Максим Решетников: статистика дает представление об очень странной и небольшой части того, что происходит в Москве

По данным Мосгорстата, за первую половину 2014 года реальные располагаемые доходы москвичей упали на 8,4%. Что происходит? Насколько можно доверять столичной статистике? Зачем Москве налог с продаж? На вопросы обозревателя "Денег" Надежды Петровой ответил министр правительства Москвы, руководитель департамента экономической политики и развития города.

Статистика последних месяцев показывает падение реальных доходов населения Москвы. Хочется понимать, с чем это связано и как вы интерпретируете эти данные.

— Система статистического сбора и обработки информации по Москве очень сильно хромает. Если честно, мы скорее на нее не опираемся, а учитываем. Единая методология, которая применяется по стране в целом, адекватна, но у нее есть свои ограничения. Статистика дает представление об очень странной и небольшой части того, что происходит в Москве. Мы, конечно, смотрим на эти данные, но только потому, что этими глазами смотрят на нас.

Пример: баланс доходов и расходов населения. Расходы населения, в общем, считаются неплохо. Оплата товаров и услуг, налоги населения, покупка валюты, сбережения — все это рассчитывается на основе данных Центробанка об инкассации наличных денег на территории Москвы, данных о трансакциях по карточкам и т. д. За первое полугодие 2014-го баланс по расходам составил 4,3 трлн руб. К прошлому году это плюс порядка 4%.

Мы о росте в номинале говорим?

— Да. А доходы москвичей составили 3,6 трлн руб. Рост — всего 0,1%. Чувствуете нюанс? В одной части баланса у нас расходы населения на территории Москвы, а в другой — доходы москвичей. Дельта между эмиссией денег, по данным расчетно-кассового центра ЦБ по Москве (здесь имеются в виду и наличные деньги, остатки на счетах и т. п.), и изъятием — 674 млрд руб. А в прошлом году было 472 млрд. Рост почти в полтора раза.

С моей точки зрения, причина не в том, что вдруг в Москву приехало много немосквичей, которые потратили так много денег. Причина — в размерах эмиссии, потому что эмиссия — это еще и обналичка. Обналичка всей страны всегда была сосредоточена в Москве. И я думаю, что борьба Центробанка с ней во многом сыграла свою роль. Но здесь я могу только гипотезы строить, это уже скорее работа ЦБ и Росфинмониторинга.

Интересная гипотеза...

— А иначе эти колебания не объяснить. Давайте посмотрим с другой стороны: заработные платы у нас растут на 11,5% — на самом деле это тоже лукавый показатель, но в целом растут. Пенсии мы прибавляем, хотя, может, не так быстро, как хотелось бы. Доходы от собственности не упали. То есть я не вижу никаких экономических обоснований для падения реальных располагаемых денежных доходов населения. В реальном выражении они, скорее всего, не меняются.

А что не так с показателем заработной платы?

— Смотрите, как считается средняя заработная плата. С точки зрения статистики, в Москве примерно 6,9 млн занятых. По данным Пенсионного фонда, их больше, потому что соцвзносы платит 8,5 млн, а в системе ОМС еще больше — почти 10 млн. Гуляют цифры. Но предположим, что занятых примерно 6,5 млн.

Половина из них, 3,2 млн, работают на крупных и средних предприятиях: в бюджетных учреждениях, госбанках, в ОАК, в промышленности и т. д. Средняя зарплата там хорошая, около 65,5 тыс. руб. По данным выборочного обследования, еще примерно 1,1 млн заняты на малых и микропредприятиях. У них средняя заработная плата 30 тыс. руб. Если считать вместе оба сектора, статистика дает примерно 55,5 тыс. руб. Но мы понимаем, что остальная занятость — серая зона. Статистика говорит, что вообще у нас до 7 млн занятых, а напрямую видит только 4,3 млн.

И вот в один прекрасный момент оказывается, что малых предпринимателей в Москве не 1,1 млн, а 900 тыс. Почему? Потому что это — выборочное обследование, а в столице это всегда гигантская проблема: придите здесь со статистическим обследованием к кому-либо — никто не отвечает. Вроде бы выборка делается стандартно, все правильно, а не работает.

На самом деле ничего фатального с малым бизнесом в городе не случилось. Глупо говорить, что мы снесли тысячу палаток, и это так повлияло на статистику: тысяча палаток — это 2 тыс. занятых, а не 200 тыс. Более того, с начала года число индивидуальных предпринимателей в Москве выросло на 20%. Но, когда статистика показывает, что занятость в малом бизнесе падает, это значит, падает доля сектора с низкой номинальной зарплатой. А доля сектора с высокой зарплатой автоматически растет. И получилось, что средняя, предлагаемая статорганами, зарплата у нас "выросла" до 58 тыс. руб. Это я привожу реальную ситуацию конца 2013 года, когда мы получили такие удивительные данные от Мосгорстата.

Еще один кейс расскажу, чтобы вы понимали, в каких условиях мы ведем макроэкономический анализ. По статистике примерно 9% населения живет ниже величины прожиточного минимума. Всегда возникает вопрос: это кто? Пенсионеры? Но с учетом региональной доплаты средняя пенсия в городе выше прожиточного минимума процентов на двадцать. Семьи с детьми? Но и у них вроде прожиточный минимум у всех обеспечен. 9% — это же почти 1,2 млн человек, а мы не понимаем, кто это. Начинаем у статистиков выяснять, как получены данные. Оказывается, это опрос с выборкой 1,8 тыс. человек. То есть по 1,8 тыс. человек судят о том, как дела у 12 млн. Интервьюеры ходят по домам. И часто двери им не открывают, потому что высокодоходные и среднедоходные группы населения на работе, их просто нет дома. То есть выборка такая и методика обследования такая, что опрашивают по определению низкодоходные группы.

А как получается, что общая занятость в Москве 6,9 млн, если статистика про 2,2 млн ничего не знает?

— Я вам не разложу полностью методику, но, во-первых, у нас население в трудоспособном возрасте — примерно 7 млн человек. А во-вторых, существуют досчеты. Если оценка в целом по стране не сходится с суммой по регионам, эту дельту между ними "раскидывают". Такая дельта есть и в занятости, и в инвестициях, и т. д. Например, в конце 2013 года нам пересчитали инвестиции за 2012 год и добавили 200 млрд руб. Это 18% общего объема. Откуда у нас эти инвестиции? Нет, конечно, нас радует, что было 1,2 трлн руб., а стало почти 1,4 трлн руб. И эта оценка с нашей больше совпадает.

А вы как считаете?

— Мы сейчас пытаемся максимально идти от первичных данных. Допустим, в год вводим 8,5 млн кв. м различной недвижимости. Понятно, стоимость везде разная: у жилья — одна, у торговых площадей — другая, но общая — примерно 950 млрд руб. Затем берем все бюджетные инвестиции в инфраструктуру, метро, дороги и инвестпрограммы монополистов: МОЭК, Мосводоканал, Мосгаз и т. п. Это еще 300 млрд руб. И еще 200 млрд руб.— это инвестиции в оборудование. Ну вот, всего получилось 1,45 трлн руб. Примерно похожи цифры.

В общем, статистика штука такая... Относиться к ней надо с пониманием методик, которыми мало кто владеет и которые мало кто корректно интерпретирует.

Но на что вы вообще можете опираться, если нельзя доверять статистическим показателям?

— Во-первых, данные налоговой. Все же очень просто: НДФЛ растет или не растет. Понятно, что есть факторы ухода в тень, и, что будет сейчас с увеличением нагрузки на фонд оплаты труда, надо будет смотреть, но в последние годы система была относительно стабильной. И в этом году НДФЛ у нас растет где-то на 8%. Это, конечно не 11,5% роста зарплаты, которые мы видели в статистике до этого, но и не провал. Если говорить о секторе, связанном с предпринимательским доходом, те же патенты сейчас хорошо растут. Это не с нуля рост, но в прошлом году у нас было уже полмиллиарда, в этом — 1,2 млрд. Упрощенка растет. Кроме того, по социальным выплатам — пенсиям и т. д.— мы напрямую владеем информацией.

Мы вынуждены перелопачивать огромный объем данных. Например, трафик звонков, сколько из них идет за границу, трафик машин, количество грузовиков — это же все косвенные индикаторы экономической активности. В целом все наши данные говорят, что экономика сейчас в нормальном состоянии. Нет ни одного фактора, который говорит о падении доходов.

Что касается расходов населения — есть, конечно, смена поведения. Население на самом деле очень грамотный инвестор. Немножко эмоциональный, но в целом очень чутко чувствующий. Видно, что люди переложились из сбережений в недвижимость и в валюту. Сбережения вообще сократились — почти на 200 млрд руб. А покупка недвижимости и вложения в валюту растут.

И мы даже сейчас не видим стагнации в кредитовании. Темпы роста падают, то есть вторая производная отрицательная, но от периода к периоду пока идет рост.

Может быть, просела продажа автомобилей. Это, конечно, индикатор потребительских настроений, но деревья не растут до небес. В любом динамично развивающемся процессе все равно наступает какой-то перелом, когда количественные изменения переходят в качественные. Надо спокойно относиться к этим явлением и, главное, понимать, что внутри происходит.

А бизнес? Тоже не чувствует никакой стагнации?

— Пока это скорее психологический фактор. Я с разными предпринимателями общаюсь, и все вместе об этом говорят, а каждый по отдельности этого пока не чувствует. Конечно, неопределенность большая. Но запас прочности накоплен, и инерция определенная есть. Мы как город все свои инвестиционные программы продолжаем. А мы обеспечиваем 1,5 трлн руб.— это очень большой бюджет. Мы только закупок производим на 650 млрд руб. в год. Это серьезный стабилизирующий фактор. Плюс к этому наши инвестиции создают новые возможности. Метро, МКЖД, транспортно-пересадочные узлы, дороги, новые территории, парки — это все наращивает капитализацию города.

А как скажется повышение налоговой нагрузки? Обсуждаются разные варианты. Не будет ухода в тень?

— Надо посмотреть. Бизнес же не принимает решения под влиянием отдельного фактора, он в целом оценивает ситуацию. Какова ситуация на рынках, есть ли возможность переложить рост налоговой нагрузки в рост цен, или в расширение рынков, или в сокращение других издержек. Если этих возможностей нет, будут решения о какой-то оптимизации.

Стагнация на рынке труда — это в принципе хорошо для бизнеса. Кроме того, произошла определенная девальвация, и все, кто от этого зависел, немного выиграли. Но конкуренция высокая, темпы роста рынков падают, внешняя ситуация сложная, доходы населения уже не растут прежними темпами, и перекладывать рост издержек на плечи потребителя бизнес, конечно, не сможет. Мы, со своей стороны, ему немало сэкономили, потому что тарифы для бизнеса практически не наращивали последние два года, и ближайшее повышение будет незначительным. Когда ввели налог на имущество от кадастровой стоимости, нагрузка у всех изменилась по-разному. У кого-то, особенно в торговле, налог вырос, а у кого-то — упал.

Вы говорите, перекладывать издержки на плечи потребителя уже невозможно, а налог с продаж, я слышала, поддержали, но это же как раз нагрузка на потребителя.

— Когда вводили налог на имущество по кадастровой стоимости, нам тоже все говорили: сейчас девелоперы рост налоговой нагрузки переложат на потребителя. Мы ввели налог на отдельно стоящие крупные объекты свыше 5 тыс. кв. м. Есть большой сектор недвижимости, который эти нововведения не затрагивают. Он сдерживает возможности по перекладыванию издержек в этом секторе. Данные по первому кварталу подтверждают, что мы не допустили инфляции.

Налог с продаж пока сложно комментировать. Посмотрим, какой проект закона внесут в Госдуму, подготовим поправки со своей позицией. Но, с нашей точки зрения, введение этого налога не должно быть фронтальным. Нужно смотреть сегменты, которые хорошо администрируются, оценивать степень монополизма рынков, выбирать конкурентные секторы. Мы поддерживаем налог с продаж как стабильный источник дохода для регионов. Если его правильно сконструировать и вывести из-под него ряд товарных групп, которые потребляют люди с не очень высокими доходами, этот налог отчасти компенсирует плоскую шкалу НДФЛ.

Насколько для Москвы важен этот источник доходов? Мне казалось, что у Москвы-то с бюджетом все хорошо.

— Ну как хорошо... Бюджет достаточно напряженный. Мы постоянно ведем работу по оптимизации расходов. Все, что можно было, что называется, "обезжирить" внутри системы, обезжирили. За счет этого и выполняем свои обязательства перед населением, и реализуем программы развития города. Но это происходит в условиях весьма скромного роста налоговых доходов, за прошлый год — всего на 1,7%.

Было принято немало управленческих решений, которые позволяют ситуацию держать. Мы оптимизировали адресную инвестиционную программу, избавились от неэффективной собственности. Мы "продавливаем" поставщиков и заключаем контракты на закупки на два-три года вперед по ценам начала 2013 года. Но так не может продолжаться вечно. Идет инфляция. Четыре года держать одни и те же цены, говоря подрядчикам "давайте оптимизируйтесь", тоже неверно. Всем надо и инвестировать, и зарплату людям повышать. А мы же не волшебники. Нужны дополнительные источники доходов. Налог с продаж — это хороший источник.

Сложности с бюджетом в других регионах, как правило, связаны с реализацией президентских указов о повышении зарплат. Как с этим в Москве?

— Давайте еще одно отступление сделаем в сторону статистики. В Москве 10% самых высокооплачиваемых специалистов имеют заработную плату в среднем 207 тыс. руб. в месяц. При этом средняя зарплата в городе, если 2013 год взять, была 55,5 тыс. Если отбросить верхний и нижний децили, то есть 10% самых высоко- и 10% самых низкооплачиваемых работников, средняя заработная плата будет 38,8 тыс. руб. Если посчитать вместе рынок труда Москвы и области, средняя зарплата будет 49 тыс. руб. А медианная заработная плата у нас еще ниже, менее 40 тыс. руб. И когда говорим, что средняя заработная плата в Москве 55,5 тыс. руб., учителя, врачи верят, потому что у них в основном выше. А остальные — работники ЖКХ, строители, транспортники — говорят: мы не дотягиваем, нам тоже повышайте. А откуда, за счет бюджета? Ну и нет в реальности такой зарплаты. Реальная заработная плата — в диапазоне 42-47 тыс. руб. Этот уровень мы считаем реальным, к нему будем стремиться. На это деньги есть, потому что на такую заработную плату, как в "Газпроме", Сбербанке и федеральных министерствах (а это все-таки высшие управленцы)... ну никогда у нас в бюджете не будет столько денег, тем более что нефтегазовая рента из города ушла.

Я вам по-другому скажу: во всех регионах, конечно, по-разному, но мы с 2012 года ведем жесткую оптимизацию, поэтому оказались подготовленными. Лишнего не тратили, в проекты ненужные не залезали. Мы умеем концентрироваться на главном.