"Никто не поможет вам написать песни, которые все будут слушать"

Интервью рок

Группа Kaizers Orchestra просуществовала с 2000 по 2013 год и стала самым популярным в истории музыкальным коллективом, исполнявшим песни на норвежском языке. В прошлом году Kaizers Orchestra провели прощальное турне и прекратили свою деятельность. На фестивале Oyafestivalen в Осло БОРИС БАРАБАНОВ встретился с гитаристом Kaizers Orchestra ГЕЙРОМ ЗАЛЕМ и поговорил о том, на что могут рассчитывать в мире неанглоязычные музыканты.

— Kaizers Orchestra в России практически не знают. И теперь уже не узнают, наверное.

— Да, мы больше не играем. Мы решили остановиться год назад. Двенадцать лет мы работали не покладая рук. Настало время сделать паузу. Не знаю, на сколько она затянется. Мы записали восемь альбомов, гастролировали не переставая. Последний, тройной альбом "Violeta Violeta" получился очень хорошим, вряд ли мы сможем превзойти его когда-нибудь. В итоге сейчас вместе с вокалистом Янове Оттесеном мы пытаемся сделать из него мюзикл. Нам приходится фактически с нуля обучаться драматургическому мастерству. Но рынок для мюзиклов в Норвегии есть, и он растет, так что мы верим, что у нас получится.

— То есть причиной распада группы не была ссора двух основателей, как это часто бывает?

— Нет, мы решили завязать за шаг до того, как мы по-настоящему разругаемся. Все члены группы просто счастливы, что наконец-то наступил отпуск. Все занялись своими делами, семьями. Кто-то играет джаз, кто-то пишет для кино. И вот меня лично вряд ли в ближайшее время кто-то заставит играть в группе.

— Вы ведь так и не решились запеть по-английски, по-настоящему выйти на международный рынок. И это при том, что у Норвегии очень хорошие позиции в индустрии, она научилась продавать все — от блэк-метала до поп-продюсеров.

— В те времена, когда мы начинали, в Норвегии было совсем мало групп, которые пели по-норвежски. Все думали о том, как бы записаться в Лондоне и попытать счастья за рубежом. Мы пели по-норвежски с самого начала, еще лет в пятнадцать. И именно норвежские тексты находили отклик, поэтому мы решили не изменять себе. Так у нас лучше всего получается самовыражаться. Это наше лицо. При этом на сольных альбомах члены Kaizers Orchestra пели по-английски, с языком у нас проблем нет. А как Kaizers Orchestra неплохо зарабатывали на жизнь в своей стране — поначалу мы даже думали, что так никогда и не поедем за границу. Но в 2002 году мы сыграли несколько концертов в Дании, и датчанам понравилось. После выступлений на фестивале в Роскилле в Дании и на голландском Eurosonic на нас отлично отреагировала европейская индустрия и пресса. Сложилось европейское турне, и мы как-то быстро пришли к ситуации, когда половина наших концертов проходила уже за рубежом — в Германии, Дании, Швеции, Швейцарии, Австрии. В клубах на 500-700 мест. Что неплохо для группы, поющей не по-английски.

— Ваши издатели не пытались склонить вас все же к тому, чтобы сделать песни более доступными для международной аудитории?

— Поначалу мы были подписаны на очень маленький лейбл, чей штат состоял из одного человека, так что склонять нас было особо некому. Потом, когда пришел успех, нами, конечно, заинтересовались большие компании. Но вот, например, немецкое отделение Universal целиком поддерживало нас в приверженности норвежскому языку. Альбом "Maestro" (2005) выходил, как раз когда на топе были Ману Чао и Rammstein, артисты, которые пели на своем родном языке, так что никакого давления мы на себе не ощущали. На Universal предполагали, что публика сейчас действительно хочет чего-то "иного". Впрочем, в конечном счете все решает музыка. Если песни слабые, тут уже не важно, какой язык.

— Ваши шоу тоже сильно отличались от всего вокруг. Был кто-то в группе, кто отвечал за театрализацию концертов, за все эти костюмы, железные бочки и т. д.?

— Мы любили экзотические инструменты и старались создать цирковую атмосферу на сцене. Но за этим не было никакой режиссуры. Не помню, чтобы кто-то из музыкантов Kaizers Orchestra пришел на репетицию и заявил: "Так, теперь у нас будут железные бочки!" Хотя, наверное, кому-то такая мысль в голову пришла первому. Мы называли наш стиль "джипси-рок" и стремились к тому, чтобы было весело и песни легко запоминались, вот и все. Мы внимательно слушали восточноевропейскую музыку и впитывали все самое лучшее, потому что действительно хотели внести что-то новое в свои песни. Конечно, у Kaizers Orchestra рок-н-ролльные корни. Но есть и многое другое. Мы брали в оборот все — от песенок из диснеевских мультиков до Тома Уэйтса.

— И оттуда же — желание изобрести для каждой песни персонажа, характер?

— Да. Для нас важно было, чтобы была история и чтобы у нее был рассказчик. Это было для нас гораздо интереснее, чем писать о самих себе. Это был наш метод — изобрести вселенную и поселить в ней своих героев. И это, кстати, еще одна причина, по которой наша музыка была так слабо конвертируема. Все-таки это очень норвежские миры. К тому же наш вокалист Янове Оттесен пел на диалекте, который распространен в Ставангере, его даже в самой Норвегии не везде понимают. Он более мягкий и мелодичный, чем тот трескучий язык, на котором говорят в Осло. И больше похож на английский.

— Норвежский музыкальный экспорт — это в основном тяжелый металл и поп-продакшн, включая теперь и комиков Ylvis с их "What Does The Fox Say?". Но что самое важное в норвежской музыке, с точки зрения аборигена?

— Мы сильны нишевыми вещами типа джаза или блэк-метала. Что касается Ylvis, то это совсем другая бизнес-модель. Среди новых live-групп я не могу сейчас назвать такую же значимую команду, какой были Kaizers Orchestra, которые на протяжении 12 лет играли хедлайнерские сеты на фестивалях. Но, конечно, есть очень талантливые люди. Например, Сусанна Сундфор. Или Team Me — у них осенью выходит новый альбом.

— Говоря о норвежском музыкальном феномене, многие отмечают серьезную помощь государства — все эти социальные программы, благодаря которым молодые музыканты могут репетировать, записываться и гастролировать. Вы согласны с этим?

— Роль грантов немного преувеличивают. Не так уж и много тех, кому удается выбить деньги на запись или зарубежные гастроли. Конечно, возможность государственной поддержки радует, и ты можешь рассчитывать на лишний литр бензина в баке, но мотивация все же исходит изнутри, ты действительно должен хотеть играть — это очень тяжелая работа, которую никто за тебя не сделает. Поддержка государства сказывается скорее на джазе и классической музыке, у нас действительно прекрасно поставлено музыкальное образование. Что касается рок-н-ролла и поп-музыки, возможно, у нас здесь чуть полегче, чем в США или России, группа может рассчитывать на бесплатное место для репетиции или на зал для концерта. Это да. И по всей стране есть дома культуры, оборудованные по последнему слову техники. Тур организовать несложно. Но никто не поможет вам создать ваш собственный уникальный саунд, написать песни, которые все будут слушать. И никто не будет работать за вас так тяжело, как работает, например, группа Kvelertak, которая гастролирует не переставая. Сейчас, например, у них турне с Metallica. Kvelertak — это группа, которая в буквальном смысле приносит себя в жертву. Kaizers Orchestra были такими же.

— А еще мне кажется, что неотъемлемая черта норвежского музыканта — способность делать все на свете. Барабанщик в авант-джазовой группе вполне может оказаться продюсером треков для Кайли Миноуг, и никого это не удивляет.

— Это правда, существует такой человек. В русском языке есть такое понятие — nerd? В Норвегии таких "нердов" полно. И если говорить о Stargate, продюсерах, которые делают звук половине мировой поп-сцены, они тоже вполне земные люди, по небу не летают. И цепей золотых до колен не носят. Сидят в своей студии с утра до вечера и просто вкалывают.