Возможное введение санкций на экспорт российских предметов роскоши, намерение властей развивать Дальний Восток, курс на самообеспечение по всем статьям — для роста российской огранки алмазов множество причин. "Власть" выясняла, хватит ли их для развития отрасли.
Рисунок: Коммерсантъ / Андрей Шелютто
Фото: Коммерсантъ / Илья Питалев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Илья Питалев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Илья Питалев / купить фото
Бриллиант — предмет не первой и даже не второй необходимости, а с мужской точки зрения, вообще никакой необходимости в нем нет. Но это не мешает ему оставаться самым желанным и дорогим камнем на земле. Алмаз — единственный драгоценный минерал, добыча которого ведется промышленным способом, но стоит он при этом дороже своих "коллег" изумрудов и сапфиров. Промышленной разработкой месторождений мы обязаны не женским капризам, а нуждам промышленности, прежде всего оборонной. Первый завод по огранке алмазов — смоленский "Кристалл" — был построен в 1963 году, спустя шесть лет после начала добычи; следующий "Кристалл" появился в Москве в 1971-м. Всего на территории бывшего СССР было семь гранильных заводов. Но тогда лишь один из десяти камней шел на ювелирные украшения, остальные отправлялись на нужды промышленности. Теперь пропорция поменялась с точностью до наоборот.
"Закурили трубку мира. Табак отличный" — такую шифрованную телеграмму отправили в Москву геологи, найдя в тайге запасы алмазной руды. Этому явлению в Мирном посвящено целых три памятника: сами геологи с кусочком кимберлита в руках, гигантская бетонная самокрутка и дыра в земле радиусом больше километра, на краю которой стоит город.
Добыча становится рентабельной, если в тонне кимберлитовой руды есть хотя бы один карат. На "Мире" в среднем добывают восемь карат, поэтому, когда добыча открытым способом перестала быть рентабельной, было решено перейти к шахтовой. Всего у АЛРОСА девять месторождений, а также россыпные алмазы на севере республики.
На одном Нюрбинском горно-обогатительном комбинате в месяц добывают два ведра алмазов. Здесь вообще принято мерить "лучших друзей девушек" мисками и ведрами. "За десять лет добыли целый "БелАЗ" алмазов",— объясняют рабочие необходимость своей работы вахтовым методом в глубине тайги. За прошлый год АЛРОСА на всех своих месторождениях добыла алмазов на $5 млрд, львиная доля пошла на экспорт. "Якутские заводы закупили где-то на $280 млн, остальные заводы по России — где-то на $380 млн без учета производства "Бриллианты АЛРОСА". Получается, что около 13% алмазов, реализуемых АЛРОСА, остается в России",— говорит председатель алмазного совета при главе Якутии Ньургун Тимофеев.
События развиваются таким образом, что в России легко может остаться не 13%, а все 100%. Санкции против российского экспорта предметов роскоши (соболей, черной икры, водки и, конечно, алмазов) были первым пакетом, обсуждавшимся в ЕС еще в марте. Спустя полгода этот вопрос, по словам источника немецкой газеты Die Welt, вновь обсуждается в кулуарах Еврокомиссии. Правда, на последнем саммите ЕС 30 августа новые санкции введены не были.
Для АЛРОСА введение санкций будет означать резкое изменение экспортной политики. "В 2013 году экспорт обеспечил 86% продаж необработанных алмазов компании в стоимостном выражении, при этом основным рынком сбыта была Европа, в частности Бельгия (49%). Кроме того, компания поставляет алмазы в Индию (15%), Израиль (11%), а также в Гонконг и Китай (3% в общей сложности)",— говорит вице-президент АЛРОСА Андрей Поляков.
В отличие от запрета еды в случае с алмазами оказалась почти готовая программа господдержки. Правда, не всей гранильной отрасли, а одной отдельно взятой территории
Российские участники рынка уверены, что Антверпен — мировой центр по продаже алмазов и бриллиантов — не допустит введения санкций, так как они сильнее всего ударят по нему самому. Впрочем, последние события показывают, что бизнес далеко не всегда может оказывать на политиков прямое воздействие. Кроме того, в самом Антверпене рассчитывают на то, что все будет не так серьезно. "Введение санкций окажет ограниченное влияние на Европу, так как большинство гранильных компаний находится в Индии и европейские санкции их не затронут",— говорит официальный представитель Антверпенского международного алмазного центра Марго Донкье. Через Антверпен, по ее данным, проходит 84% всех алмазов и 50% бриллиантов, так что совсем избежать негативных последствий, скорее всего, не удастся никому.
Когда открытая добыча становится невыгодной, за алмазами спускаются под землю
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ
Если санкции все же будут введены, то у АЛРОСА, контрольный пакет акций которой принадлежит государству, есть все шансы на получение помощи своего главного акционера. Такой опыт уже есть. В кризис 2008-2009 годов, когда цены на алмазы упали ниже себестоимости, весь добытый объем скупил Гохран, удержав тем самым компанию на плаву, а потом еще и заработав. Через год, когда цены пошли вверх, Гохран выставил камни на продажу (подробнее об этом см. интервью директора административного департамента Минфина Александра Ахполова на стр. 20).
Сейчас государство может пойти по аналогичному пути — скупать камни, пока АЛРОСА не наладит отношения с новыми рынками сбыта. Этот процесс может заинтересовать не только Россию. Слава Антверпена не дает покоя некоторым другим городам, в частности Дубаю и индийскому Мумбаю. Если четверть мировой добычи алмазов начнет продаваться на площадках стран, непричастных к санкциям, это в корне изменит сложившуюся веками систему алмазных дилеров. В таких условиях, рассчитывают некоторые эксперты, Россия сама может стать центром по продаже камней. "Алмазная биржа как инструмент понятного ценообразования могла бы подстегнуть развитие рынка. Создание биржи — не панацея, а этап в процессе развития отрасли. Алмазная биржа в моем понимании — это не здание, а платформа, предоставляющая понятные и интересные в конечном итоге условия как продавцам, так и покупателям. Это система, которая упрощает ведение бизнеса посредством слаженной работы как основных игроков (продавцов, покупателей), так и компаний, обеспечивающих жизнедеятельность индустрии (оценочные компании, логистические агенты, страховые компании)",— считает исполнительный директор по стратегии и финансам Nurba Diamonds Дарья Архинчеева.
Инструменты алмазной кухни: мойка (на фото), сито и тазики
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ
Правда, эту идею поддерживают далеко не все. "На алмазной бирже товар уходит за полдня, а у нас бывает нужно полгода, чтобы товар на экспорт отправить. Главная сложность для покупателей — наш порядок учета и оформления",— отмечает главный инженер Якутского предприятия по торговле алмазами Василий Туласынов. "Когда мы говорим "российский алмазный центр", мы чего предполагаем достичь? Чтобы африканские алмазы продавали в России? Наши клиенты и так покупают российские алмазы в Москве и в Якутии",— парирует Андрей Поляков.
Очевидно, что Россия, как и в случае с продуктовыми санкциями, будет действовать в двух направлениях: укрепление контактов со странами, которые никаких санкций не вводят, и курс на самообеспечение. Причем в отличие от запрета еды в случае с алмазами оказалась почти готовая программа господдержки. Правда, не всей гранильной отрасли, а одной отдельно взятой территории.
В послании Федеральному собранию в 2013 году президент Владимир Путин назвал развитие Дальнего Востока национальным приоритетом на весь XXI век и предложил новый механизм развития макрорегиона. "Предлагаю создать сеть специальных территорий опережающего экономического развития с особыми условиями для организации несырьевых производств, ориентированных в том числе и на экспорт. Для новых предприятий, размещенных в таких зонах, в таких территориях, должны быть предусмотрены пятилетние каникулы по налогу на прибыль, НДПИ (за исключением нефти и газа, это доходная отрасль), налогу на землю, имущество, а также, что очень важно для высокотехнологичных производств, льготная ставка страховых взносов. И, что также важно, здесь будут созданы условия ведения бизнеса, конкурентные с ключевыми деловыми центрами АТР, должны быть созданы такие условия, включая процедуры разрешения на строительство, подключения к электросетям, прохождения таможни. А чтобы решить вопрос с инфраструктурой в таких территориях, активно задействуем возможности Фонда развития Дальнего Востока",— сказал он в своем послании.
Особый режим хозяйствования позволит к 2030 году увеличить рост валовой выручки от реализации бриллиантов и ювелирных изделий в семь раз
Алмазы бывают разными: от зерен (на фото) до уникальных камней
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ
Предполагалось, что до 1 июля этого года будет не только определено, кому достанутся территории опережающего экономического развития (ТОР), но и приняты все законы, необходимые для их работы. Сроки уже прошли, а ясность не наступила.
1 сентября президент вновь вспомнил об этой идее на совещании о господдержке инвестпроектов и территорий опережающего развития на Дальнем Востоке в Якутске. "Этот процесс нужно завершать, и завершать быстро, иначе новый закон повиснет в воздухе. Во-первых, он тогда не будет принят в осеннюю сессию, что сделать необходимо, а потом и в воздухе повиснет, если у нас не будет понимания того, что это за территории, где они находятся и как с ними работать",— заявил Путин.
Как рассказал на совещании глава Минвостокразвития Александр Галушка, они выбрали 14 возможных площадок на Дальнем Востоке, на обустройство которых в течение десяти лет понадобится 88,8 млрд рублей. "Самая большая загвоздка — с финансированием. Из-за этого все и тормозится. Мы никак не можем найти, за счет чего можно профинансировать создание ТОР",— говорит источник "Власти" в правительстве.
В федеральном бюджете деньги на обустройство ТОР не предусмотрены. Инвестиционные проекты в регионе финансируются за счет федеральной целевой программы (ФЦП) развития Дальнего Востока, но там все деньги уже поделены между различными объектами транспортной инфраструктуры. Галушка предложил потратить на создание ТОР средства, заложенные в ФЦП на БАМ и Транссиб, а их, в свою очередь, профинансировать за счет собственных средств РЖД и Фонда национального благосостояния, который все равно собрались распечатать.
С более оригинальной идеей выступил бывший глава Якутии, а ныне вице-спикер Совета федерации Вячеслав Штыров: "Мы говорим о 7 млрд рублей по крайней мере на 2015 год. Если сравнить с размером федерального консолидированного бюджета, это составляет примерно одну тысячную. В пределах ошибки расчетов. Поэтому я предлагаю по одной тысячной со всех статей федерального бюджета снять и найти деньги, а РАО РЖД оставить в покое". Глава РЖД Владимир Якунин его горячо поддержал, а вот вице-премьер Юрий Трутнев заступился за своего подчиненного: "Я не подвергаю сейчас сомнению проект (БАМ и Транссиб.— "Власть") — проект надо реализовать. Но, если мы реализуем его на год позже, но при этом запустим 32 проекта во всех субъектах Российской Федерации, мы победим".
По форме новые ТОР больше всего напоминают другой механизм создания точек роста — особые экономические зоны. Здесь также предусмотрены ограниченная территория, налоговые льготы и особый таможенный режим для резидентов. Впрочем, зоны, несмотря на вложенные деньги и мощный пиар, ни к каким значимым результатам не привели. Из четырех видов зон (промышленные, технико-внедренческие, туристические и портовые) заработали только промышленные, да и то в них выпускают не какие-то инновационные, а самые обычные товары типа стеклотары или утеплителей. Сейчас рассматривается вариант передачи зон на региональный уровень с тем, чтобы сами губернаторы решали, надо ли им это.
Тем не менее сама идея создания инвестиционных резерваций оказалась очень живучей. Тем более что на Дальнем Востоке речь идет о развитии за счет ТОР промышленности в противовес доминирующей сейчас в регионе сырьевой направленности.
Якутия выбрала для себя огранку алмазов. За время подготовки будущий кластер успел сменить название с "Северного мира" на "Бриллиантовую долину", но пока так и не стало понятно, по каким законам он будет работать и кто сможет стать резидентом. Тем не менее в республике очень рассчитывают на создание ТОР и уже подсчитали возможную прибыль. "Особый режим хозяйствования позволит к 2030 году увеличить рост валовой выручки от реализации бриллиантов и ювелирных изделий в семь раз, достичь девятикратного результата увеличения положительного сальдированного финансового результата по отрасли, что обеспечит бюджетную эффективность в виде суммарно уплаченных налогов в 8,8 млрд рублей",— сказано на сайте правительства Якутии.
Правда, все в Якутии убеждены, что их ждет не просто льготный налоговый режим, а отмена налогов, в первую очередь ненавистного им НДС, и огранщики беспокоятся лишь о том, придется ли переезжать "за забор", или достаточно будет перерегистрировать там компанию. "Мы давно предлагаем отменить НДС для производителей бриллиантов или кардинально изменить процесс возврата. Сложно развивать бизнес, когда из оборота изымаются средства на шесть, а то и на девять месяцев. Для такого капиталоемкого бизнеса, как огранка алмазов, это просто смерти подобно. Предприятия берут кредиты в банках под очень серьезные проценты, чтобы оплатить НДС. Это все увеличивает себестоимость бриллиантов",— говорит Ньургун Тимофеев. Абсолютно все огранщики рассчитывают на отмену НДС для своей отрасли, хотя этот налог платят даже производители социально значимых товаров, пусть и по льготной ставке. По словам гендиректора Якутской алмазной компании Александра Максимова, в цене кольца с бриллиантом 60-70% составляет стоимость камня, по 5% уходит на золото и работу мастера, 18% — налоги, остальное — прибыль. Так что налоговые льготы сразу же поднимут рентабельность бизнеса. Правда, до низких азиатских цен все равно далеко. Гендиректор компании "Саха-Даймонд" Артем Федоров утверждает, что в Якутии себестоимость огранки камня в один карат составляет $100, а в Камбодже — $15. По его словам, очень важно, чтобы в республике появился свой таможенный пост. Только на этом можно было бы сэкономить 150 тыс. рублей ежегодно.
Абсолютно все огранщики рассчитывают на отмену НДС для своей отрасли, хотя этот налог платят даже производители социально значимых товаров, пусть и по льготной ставке
Противники специальных режимов опасаются, что гранильные фабрики в условиях вечной мерзлоты окажутся неконкурентоспособными и смогут жить только до тех пор, пока их будет субсидировать государство.
Встает вопрос о том, что будет после ТОР. Механизмы поддержки не могут действовать вечно. По замыслу правительства они могут помочь на первом этапе, а затем отрасль должна будет работать на общих основаниях. Не превратится ли после этого "Бриллиантовая долина" в якутский Детройт? Сторонники ТОР убеждены, что этого не произойдет. "Нам все равно надо развивать Якутию и Дальний Восток, поднимать экономику, создавать рабочие места, чтобы люди отсюда не уезжали, а, наоборот, приезжали",— говорит Тимофеев.
"Нужно смотреть шире, не замыкаться в единичных центрах, а говорить о нескольких точках роста и возрождения отрасли как в Якутии и в Смоленске, так и в других центрах, создающих привлекательные условия для развития бизнеса и привлечения инвестиций и технологий. Давайте не забывать о Хабаровске и Владивостоке. Владивосток, судя по всему,— будущий Гонконг и намного ближе к крупнейшему рынку потребления в данный момент. Не упускайте главное: сила Сибири — и в алмазах тоже",— говорит Дарья Архинчеева.