Вчера президент России Владимир Путин, вылетев из Благовещенска в Улан-Батор, написал план действий, которые, по его мнению, надо срочно предпринять, чтобы остановить войну на Украине. За тем, как боролся с собой Владимир Путин, решив сначала обнародовать этот план, а в последнюю секунду отказавшись от этой идеи, но к вечеру все же придя к мысли, что этого нельзя не сделать, наблюдал специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ из столицы Монголии.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Как только самолет с российскими журналистами и членами делегации приземлился в аэропорту Улан-Батора, стало известно, что планы Владимира Путина в столице Монголии, пока его самолет был в воздухе, изменились. Сразу по прилете он решил высказаться на тему, которую заранее никто не афишировал, но все понимали: кроме как из-за Украины высаживаться из самолета прямо, можно сказать, на микрофоны нет никакого смысла.
А в VIP-зоне аэропорта Улан-Батора русскому человеку все очень понятно: работает российский телеканал, где интерн Иван Охлобыстин истово борется с пьянством своих сотрудников на рабочем месте, множество российских газет, в том числе относительно свежих, слышна русская речь — в основном из уст монголов.
Газета "Монголия сегодня" полностью посвящена 75-летию победы в войне на Халхин-Голе, "которая показала великую силу боевого содружества" (надо признать, что в России этот большой праздник отмечается не так широко). С искренним восторгом сообщается, что "до сих пор живы и здоровы 34 ветерана Халхин-гольской битвы", и сердце правда переполняет радость. Много стихов: "Да, мальчик мой! И вправду я однажды мертвым был, но у меня был русский друг — он жизнь мне возвратил..."
Есть два человека, которыми Монголия гордится сейчас и будет гордиться вечно: "маршал Жуков — маршал Победы" и "великий Чингисхан, завоевавший полмира". Впрочем, каких именно полмира завоевал Чингисхан, в газете "Монголия сегодня" сообщается уклончиво: "Военные инструкторы Монголии обучали военному делу русских солдат, так был сделан шаг в направлении создания вооруженных сил нового периода".
Движение в направлении России чувствуется на каждом шагу. Такого не было лет пять назад, когда Владимир Путин в последний раз приезжал в Улан-Батор. Он тогда как раз застал тот неловкий момент, когда Монголия стремилась проводить независимую внешнюю политику.
Владимира Путина в аэропорту встречал премьер-министр Монголии Норовын Алтанхояг. Поначалу такого представительства не предусматривалось, на встречу должен был выехать министр иностранных дел Монголии, но в конце концов здравый смысл взял верх.
Когда самолет приземлился, выяснилось, что Владимир Путин передумал делать свое заявление прямо сейчас (видно, поначалу отчего-то погорячился, а потом остыл), но было сказано, что все равно сделает его перед вылетом из Улан-Батора.
Встречали президента России в Монголии между тем величественно. Рота гвардейцев вроде терракотового войска промаршировала прямо к трапу и встала с таким видом, словно получила приказ арестовать президента России, как только он с этого трапа спустится. Но все обошлось. Владимира Путина отчаянно приветствовали дети, потом взрослые — уже на центральной площади Улан-Батора.
В Государственный дворец могли попасть не все журналисты, а только те, которые были в брюках. Я стал свидетелем, как сотрудник монгольской службы безопасности терпеливо объяснял российскому журналисту на хорошем монгольском: "...Торговый дом... дворец". Он имел в виду, что поблизости в торговом доме продаются хорошие брюки отечественного производства, в которых, видимо, можно попасть куда угодно в Монголии.
В результате, конечно, прошли все. Был ли в этом смысл? Набор протокольных слов в президентском дворце в этот день достиг критической массы и перевалил через нее.
Были подписаны соглашения о реадмиссии, о безвизовом обмене между Российской Федерацией и Монголией, об охране лесов от пожаров, о модернизации железной дороги...
Президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж запомнился тем, что предложил использовать территорию его страны для строительства газопровода (а потом добавил: "И инфраструктуры тоже") из России, так как у Монголии есть решающие преимущества: хороший рельеф (то есть голая степь), безопасность и самый короткий маршрут. Он не сказал, что газопровод пойдет в Китай, но ясно, что больше некуда.
Владимир Путин, выступая, сказал, что согласен: в балансе взаимной торговли есть перекос в сторону товаров из России в Монголию. И сказал о долгожданном: Россия готова отменить ограничения на поставку животноводческой продукции из Монголии в Россию.
То есть борьба Владимира Путина против санкций, которые он наложил на ЕС, продолжается. Уже давно непонятно, как Россия переварит всю обещанную ей мясо-молочную продукцию (а также мясо птицы) изо всех уголков планеты взамен запрещенной европейской, а она все продолжает свое триумфальное поступательное шествие к нам, грозя превратить нашу страну в какой-то уже Ноев ковчег.
Между тем, несмотря даже на эту новость, визит в Монголию все больше грозил запомниться исключительно тем, что собирался сказать в аэропорту журналистам Владимир Путин.
Так и оказалось.
После переговоров Владимир Путин приехал в аэропорт Чингисхан и рассказал журналистам, что он еще утром поговорил с президентом Украины Петром Порошенко по телефону (по сведениям "Ъ", это произошло в Благовещенске и по просьбе президента Украины) и не в первый раз обсудил с ним, что надо сделать в первую очередь. Потом сообщалось, что они договорились о прекращении огня. Потом — что о прекращении огня договариваться не могли, потому что Россия не является стороной, участвующей в конфликте...
Но на самом деле, судя по тому, что говорил Владимир Путин в аэропорту Улан-Батора, он считает себя и Россию стороной, по крайней мере участвующей в прекращении этого конфликта.
— Да, действительно, говорили с Петром Порошенко, и наши взгляды...— президент России замешкался,— во всяком случае, мне так показалось... на пути урегулирования конфликта близки. Я вот по дороге сюда, прямо в самолете из Благовещенска в Улан-Батор, набросал некоторые соображения... план действий... У меня, правда, от руки изложено... Где он? — президент посмотрел на пресс-секретаря Дмитрия Пескова.— Если интересно, могу показать...
— Очень! — не удержался я.
— Очень интересно? — переспросил господин Путин, еле заметно улыбнулся и взял в руки бумажку, на которой многое было перечеркнуто и написано поверх перечеркнутого.— Тогда могу вас познакомить.
Он как будто извинился за то, что скажет дальше: видимо, это должно было звучать не слишком правдоподобно или по крайней мере сыро.
Понятно, почему он утром в аэропорту Улан-Батора сначала очень захотел, видимо, прочитать эту бумажку сразу по прилете, а потом решил почеркать ее еще.
— В целях прекращения кровопролития считаю, что противоборствующие стороны должны незамедлительно согласовать и скоординированно осуществить следующее:
Первое. Прекращение наступательных операций вооруженных сил, вооруженных формирований ополчения востока и юго-востока Украины на Донецком и Луганском направлениях (не понравится ополченцам никак.— А. К.).
Второе. Отвести вооруженные подразделения вооруженных сил Украины (текст и в самом деле был не очень отредактирован.— А. К.) на расстояние, исключающее возможность обстрела населенных пунктов артиллерией и всеми системами залпового огня (не понравится украинским вооруженным силам совсем.— А. К.).
Третье. Предусмотреть объективный и полноценный контроль за прекращением огня.
Четвертое. Исключить применение боевой авиации против мирных граждан и населенных пунктов в зоне конфликта.
Пятое. Организовать обмен насильственно удерживаемых лиц по форме...— президент России подумал и поправился,— или по формуле... всех на всех без каких-либо предварительных условий.
Шестое. Открыть гуманитарные коридоры для передвижения беженцев и гуманитарных грузов в города Донбасса, Донецкую и Луганскую области.
Седьмое. Обеспечить возможность направления ремонтных бригад для восстановления объектов разрушенной инфраструктуры, оказания помощи в подготовке к зиме.
Он взял паузу на несколько секунд и продолжил:
— Окончательные договоренности между властями Киева и юго-востока Украины могут быть достигнуты и закреплены в ходе встречи контактной группы 5 сентября этого года. Все, что было сказано,— это в развитие телефонного разговора с президентом Порошенко,— лишний раз оговорился Владимир Путин.— Вот, пожалуй, и все. И добавить нечего.
Он ушел, больше не сказав ни слова. Вся эта история с утренним разговором, видимо, произвела на него сильное впечатление, раз уж он прямо в самолете стал набрасывать эти свои сентябрьские тезисы.
История с ними (скорее всего, они не будут реализованы, по крайней мере в полном объеме и по крайней мере в ближайшее время) говорит о том, что любое движение в переговорах по этому вопросу задевает господина Путина сейчас больше всего на свете.
Он имеет в виду, очевидно, что никто на Западе теперь не скажет, что он не стремится к деэскалации конфликта, в этом смысле господин Порошенко своим звонком дал ему хороший пас.
Да, он имеет в виду. Но это для него не главное.
И надо понимать: эта бумажка, перечеркнутая во многих местах, вчера, во время двухчасового перелета из Благовещенска в Улан-Батор, это желание сразу по прилете рассказать обо всем журналистам — желание, которое он в конце концов поборол, когда самолет приземлился, и решил все-таки еще подумать... Все это говорит о том, что исторические события, происходящие на наших глазах, зависят от одного короткого перелета, одной бумажки и одного неосторожного слова, которое так хочется произнести.
То есть от одного, например, непроизнесенного слова.