В Крыму прошли первые выборы в Госсовет, после которых отношения местных властей и Меджлиса крымских татар резко обострились. Корреспонденты "Власти" Олеся Герасименко и Артем Галустян узнали, на что надеются и чего боятся крымские татары.
Рисунок: Коммерсантъ / Андрей Шелютто
Фото: Коммерсантъ / Александр Скифский
Фото: Коммерсантъ / Виктор Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Коротаев / купить фото
"Я Ильми Умеров, ну и все теперь, наверное",— 57-летний глава Бахчисарайского района, бывший вице-премьер правительства и вице-спикер парламента Крыма, единственный крымский татарин, занимавший такую высокую административную должность, накануне встречи с нами подал заявление об увольнении и не знает, как теперь представляться журналистам. "Я в 2005 году сам попросился на понижение, чтобы стать главой района. Все, что для крымских татар святое есть, оно связано с Бахчисараем, я хотел им заниматься. Тогда район был в руинах, ни один винзавод не работал, ни одно предприятие не работало, по сельскому хозяйству и экономическим показателям мы были на последнем месте из 14 районов. Сейчас мы на первом по сельскому хозяйству, на третьем по инвестициям: например, на Украине за годы независимости построили пять винзаводов, три из них в Бахчисарайском районе. Посадили 7,5 тыс. га виноградников, 7 тыс. га молодых садов, цементный завод стоял, сейчас работает на 120% от производственной мощности..." — Умеров сыплет воодушевляющими цифрами, но осекается. Говорит, что в отставку решил подать еще после первых разговоров о референдуме: "Его результаты для меня неприемлемы, наверное, надо было уходить раньше. Но есть понятие переходного периода, пока все служащие работают по старым правилам. Сейчас у нас бессрочный мораторий на принятие кадровых решений: можно только увольнять по желанию, но нельзя перемещать с одной должности на другую и принимать на работу. Но я, например, по личному согласованию с Сергеем Аксеновым (и. о. главы республики, интервью с ним см. на стр. 16.— "Власть") недавно взял на работу районного архитектора — так он принимал присягу госслужащего Украины, потому что других правил кадровики не нашли".
— Вы переживали, когда уходили?
— Честно, я даже сам не ожидал, что мне так плохо будет. Не за должность даже — мне жалко, обидно, что так спокойно, легко все отдали.
— Российской Федерации?
— Да,— Умеров плачет.— Я принципиально против присоединения Крыма к России. Я называю это аннексией. Вооруженным путем, хоть и не было жертв и войны. Здесь никто не сопротивлялся. Мне перед самим собой бывает стыдно, когда я подписываю какую-то бумагу, а она начинается со слов "Согласно законам Российской Федерации". Говорил об этом в нескольких интервью подряд, и Аксенов мне сделал замечание, ты же, мол, государственный служащий Российской Федерации. Я сказал, что я не госслужащий, и меня назначал президент Украины, какой бы он ни был, а новую присягу я не принимал. И потом я для себя решил, что хватит. Меня никогда не упрекали по работе, наоборот, подчеркивали при каждой встрече, что у нас по работе претензий нет. А я всегда отшучивался — зато у меня к вам есть.
Уйти Умерова не просили, с обысками в дом никто не приходил, на допросы по поводу коррупционных схем не вызывали, но и удерживать не стали. "Я думал неиспользованный отпуск отгулять, а Аксенов мне говорит, мол, нет, давай сразу",— рассказывает он.
То хорошее, что происходило здесь с крымскими татарами до референдума, было не благодаря украинской власти, а вопреки
От российского паспорта Умеров отказался, но уезжать из Крыма не собирается, "если въезд не запретят". Тех, кто уехал в поисках лучшей жизни, называет не беженцами, а убежавшими. После мартовских событий из Крыма уехало несколько тысяч крымских татар: в основном, это члены партии "Хизб ут-Тахрир", потому что их организация запрещена на территории России, и студенты, которые из практических соображений решили доучиться в украинских вузах: их диплом в России признают, а российские документы на Украине — нет. Но массового оттока населения нет: даже недовольные присоединением к России хотят жить "на своей земле". Большинство из 250 тыс. крымских татар получили российские паспорта еще в апреле ("за свою историю наш народ стал прагматичен"), а рожденные до 1957 года записались на выдачу справок о реабилитации уже до января. Пока у такой бумаги практической ценности нет, но, как объясняют сами крымские татары, старикам важен документ, где написано, что они не были предателями. По федеральной целевой программе развития Крыма до 2020 года на обустройство репатриантов выделено 10,8 млрд рублей, в этом году получено 450 млн из запланированных 800 млн. Для сравнения, общий объем расходов бюджета всего Крыма в составе Украины на 2014 год составил около 5 млрд гривен (около 15 млрд рублей). Впрочем, о выплатах за депортацию речь не идет, деньги будут потрачены на инфраструктуру поселков компактного проживания.
Травма принудительного выселения крымских татар до сих пор дает о себе знать, и именно она во многом определяет их отношение к присоединению Крыма. После мартовского референдума многими из них овладела паника по поводу повторной депортации. Больше всего испугались старики. "У меня мама всю весну собирала чемодан, мы его разбирали, а она снова собирала",— рассказывает правозащитница Зарина и просит не называть ее фамилию. Слухи о грядущем изгнании не утихали. А когда 13 апреля на сайте "Парламентской газеты" появился указ о "О порядке переселения крымских татар с незаконно занятых территорий" за подписью главы ФМС России Константина Ромодановского, ему никто не удивился. Через несколько часов редактор издания объяснил это хакерской атакой. "А мы все этого ждали,— говорит телеведущая, заместитель директора по информационной политике крымско-татарского телеканала АТР Лиля Буджурова.— Я читала и думаю, так, сначала родителей собрать, как чемоданы везти, документы сложить...Только потом у меня подключились мозги, и я подумала, что не может такого быть".
"Одна из причин ожидания изменений в худшую сторону — на генетическом уровне, потому что ни одна из страниц истории Крыма, которая была написана с участием России, не была хорошей",— объясняет политолог Юсуф Куркчи. Все его социологические проекты после референдума закрылись, и сейчас он кроет крыши соседям.
С 1943 года, говорит Куркчи, крымские татары находятся в ментальной конфронтации с русским миром, для них Россия — это СССР. С ним согласен историк Закир Закиров: "Надо работать с интеллигенцией. Им очень нужно внимание. У власти сейчас хозяйственники, они думают, что проложат дороги, построят дома и все наладится. Но до тех пор, пока крымский татарин будет воспринимать РФ как СССР, он будет держать фигу в кармане. Скажет спасибо, что дали, зайдет домой и будет ругать власть".
Впрочем, добрые слова об Украине от крымских татар тоже услышать сложно: государство на протяжении 20 лет почти не занималось вопросом крымских татар и ограничивалось тем, что присылало смотрящего из Киева. Даже Умеров признает: "У нас, конечно, есть большие претензии к Украине. Ни одного закона по нам за 20 лет не приняли вообще. В Киев о нас подавали информацию местные силовики, которые нас терпеть не могли, и те, кто сейчас первыми шапки повернул. Мы тогда были сепаратистами, потому что хотели автономии, а теперь мы опять сепаратисты, потому что не очень хотим быть в составе РФ". "Все учения спецподразделений украинского ОМОНа были связаны с подавлением сепаратистских настроений. Естественно, все легенды были написаны против крымских татар. Это не смешно — на самом деле это страшно",— добавляет Куркчи. Весной местное управление ФСБ возглавил генерал-лейтенант Виктор Палаган, который пять лет руководил управлением ФСБ по Башкирии, где, по данным издания РБК, пресек деятельность запрещенной в России организации "Хизб ут-Тахрир". А министром внутренних дел стал командир крымского полицейского спецназа "Беркут" Сергей Абисов.
Крым действительно раньше был излюбленным местом антитеррористических учений службы безопасности Украины. Там инсценировали захват заложников исламистскими боевиками, по полгода отрабатывали "тактики пресечения террористических проявлений" в горном треугольнике Бахчисарай--Судак--Белогорье и даже отвозили в подвал случайных прохожих неславянской внешности. "То хорошее, что происходило здесь с крымскими татарами до референдума, было не благодаря украинской власти, а вопреки",— считает председатель Госкомитета Крыма по делам национальностей и депортированных, член Меджлиса Заур Смирнов.
Крымские татары составляют около 10% населения полуострова (данные переписи 2001 г.). По данным единственной за постсоветский период на Украине переписи населения, проведенной в 2001 году, всего в Крыму 2 401 209 постоянных жителей. До начала депортации в 1944-м, крымских татар было менее 20%. Большинство начали возвращаться из Средней Азии в Крым в конце 1980-х годов. Жить было негде, и дома начали строить на полях под Симферополем, Бахчисараем, Судаком и другими городами. Эти стихийные поселения крымские татары называют полянами протеста. Многим так и не удалось достроить и оформить жилище, поэтому крымчане привыкли к пустырям с десятками пустых домиков из ракушечника. Журналист Лиля Буджурова вспоминает, что в начале 1990-х в Крыму была сильная дискриминация по национальному признаку: "крымских татар на работу брал только сумасшедший", потому что их "не понимали и боялись", но вскоре это прекратилось. Они стали работать водителями маршруток, торговать на рынках, открыли кафе, сейчас работают юристами, врачами, среди учителей моложе 40 лет — много крымских татар. В то же время в судах, в силовых ведомствах крымских татар почти нет, говорит политолог Юсуф Куркчи. В большом бизнесе и власти они тоже представлены мало. Выразителем мнения крымских татар принято считать Меджлис — 33 человека из 250, выбранных в национальный парламент, курултай. В 1990-х его члены участвовали в захвате и распределении земель для постройки домов репатриантов, вели переговоры с властями. Весной 2014 года Меджлис призвал татар не ходить на референдум 16 марта, а бессменный лидер Меджлиса 70-летний Мустафа Джемилев заявил, что Россия рискует получить повторение кровавых чеченских конфликтов в случае "аннексии Крыма". Это не помешало голосованию на полуострове состояться.
В апреле власти Крыма объявили Джемилева персоной нон-грата и запретили ему въезд на пять лет. 3 мая он попытался въехать в Крым, но его не пустили, несмотря на то, что приехавшие встречать своего лидера пять тысяч крымских татар, прорвали кордон российских силовиков.
Я получила паспорт РФ, принеся в жертву свою совесть. Я считаю себя гражданкой Украины, не России. И не знаю, что нужно сделать, чтобы я перестала так считать
На следующий день прокурор республики Крым Наталья Поклонская пришла на выездное заседание Меджлиса, где зачитала заместителю Джемилева Рефату Чубарову предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности и вручила ему постановление о запрете на въезд — тоже до 2019 года. Она заявила, что "Меджлис крымско-татарского народа будет ликвидирован, а его деятельность на территории Российской Федерации не допускается", если он продолжит нарушать российские законы. Все это вызвало гнев и новую волну паники среди крымских татар: фактически они увидели в выселении своих лидеров начало новой депортации. Позже голоса в Меджлисе разделились: кто-то решил, что нужно сотрудничать с новой властью, кто-то категорически эту возможность отвергал. Еще зимой местные власти пообещали квоту в 20% на выборах депутатов Госсовета и муниципальных образований для кандидатов от крымских татар. Но в конституции Крыма, принятой уже после воссоединения с РФ, и законе о выборах депутатов Госсовета квот не предусмотрено. Тогда Меджлис посоветовал крымским татарам бойкотировать и выборы 14 сентября. Несогласных с этим членов решили исключить. "Решение о бойкоте поспешное, политически мотивированное и ничего полезного крымским татарам не несет, — говорит один из "несогласных", председатель Госкомитета Крыма по делам национальностей и депортированных Заур Смирнов.— Татары мотивированы в участии в построении нового Крыма, и никто лучше них не подскажет власти, как их проблемы решать. Крымские татары всегда конфликтовали с властью, а не с людьми какой-то национальности. Здесь высокий процент смешанных браков, о конфликтах никто уже не думает. Конечно, есть стычки на местах, когда за отказ от гражданства РФ или когда человек приходит регистрироваться на выборы, а ему тетенька орет: "Идите в свой Меджлис и сидите в нем, раз они отказались!". Главное — не делить народ на победителей и побежденных".
14 сентября явка на избирательных участках была чуть больше 50%, выборы объявили состоявшимися, большинство мест в крымском парламенте заняли единороссы.
И местные русские, и крымские татары признают взаимную неприязнь, которая, впрочем, за 25 лет не вылилась в насильственные столкновения, и на бытовом уровне все обходится без серьезных конфликтов. "Весной, конечно, была страшная напряженность, в автобусе могли попросить не говорить на татарском",— вспоминает Буджурова. "У меня в администрации 125 человек работали, из них треть крымские татары, остальные русские,— говорит Умеров.— Раньше никаких проблем не было, а с весны понесло: в социальных сетях между собой страшно ругаются, сидят в соседних кабинетах, не разговаривают, не здороваются, а переписываются. Один пишет: "Мы тебя в луже твоей же крови утопим". Второй: "Сейчас Россия придет, мы вас депортируем, у тебя дом хороший, я в него войду, я его уже выбрал". И это госслужащие! А русские между собой еще сильнее ругаются, чем с крымскими татарами. Я даже разборки устраивал, а, когда уходил, просил просто работать и не задавать друг другу вопрос, где ты был 16 марта".
К концу лета поляризация, вызванная мартовскими событиями, ослабла, но политические акции продолжались. 22 августа, в День российского флага, активисты "Единой России" на площади Ленина растянули 18-метровое полотно под песни группы "Любэ". 23 августа, в День памяти о жертвах фашизма и сталинизма, крымские татары хотели провести митинг, но им отказали "в связи с чрезмерно жаркой погодой" в городе. 24 августа, в День независимости Украины, девушки в вышиванках и с сине-желтыми лентами в косах принесли цветы к памятнику Тараса Шевченко в оцепленном полицией парке.
Рассуждения крымчан о новой политической реальности сумбурные. Крымские татары недовольны тем, что в подписанном Владимиром Путиным указе о политической реабилитации их приравняли к армянам, грекам и болгарам, у которых есть свои государства. Пророссийски настроенные украинцы отмечают, что полуостровные украинцы категорически отличаются от материковых, и путать их нельзя. Русские рассказывают, что от них отвернулись невестки и зятья: "Украинские родственники нас зовут предателями, русская родня кричит, что на нас будут тратить их деньги, мы как в аквариуме теперь тут живем". При этом таксист может 40 минут жаловаться на то, как тяжко перерегистрировать лицензию и получать новые документы на землю, а потом добавит, что на референдум он ходил и голосовал за присоединение к России, потому что "было очень интересно". Даже местным сложно разобраться, что можно отнести к паническим атакам, а где реальные проблемы.
Одной из них до сих пор остается неустроенность быта. Всего в Крыму 300 поселков компактного проживания крымских татар, в 40% из них нет коммуникаций, воды, света, газа, к 90% не проложены дороги. В очереди на получение жилья стоят 5 тыс. человек.
Недавно мэр Бахчисарая Константин Рубаненко привлек первую инвестицию из центральной России: подмосковные бизнесмены подарили городу зеленые пластиковые мусорные баки и мусороуборочную машину с тем, чтобы скоро начать строить мусорозавод с сортировочной линией. "Эйфория прошла, мы вернулись в Россию, и сейчас я все чаще слышу упреки. Население хочет видеть присутствие России не только в развешанных флагах. Это, конечно, проблема, руководству объяснить, что оно предпринимает и какие проблемы с распределение финансов",— говорит он.
В прошлом году в микрорайоне Фонтаны отмечали юбилей — 20-летие со дня начала строительства крымско-татарской школы. Местные называют ее "школой четырех президентов". С 1993-го строители успели возвести половину здания, но последние пять лет деньги не выделялись. В шеститысячном районе живет почти полторы тысячи школьников, а учиться им негде. На стенах недостроя надписи: "Начало строительства 1993, окончание бесконечное, потому что школа для детей крымских татар". "Вот надо взять и достроить эту школу в Фонтанах,— считает советник Аксенова, политолог Александр Форманчук.— Крымские татары должны от России сегодня увидеть серию конкретных дел. Чтобы снимать недоверие к российскому государству".
Другая проблема — сохранность крымско-татарского языка. Многие крымские татары знают его плохо, и в редких семьях дома говорят не по-русски. При этом, несмотря на указ Путина о признании крымско-татарского вторым государственным языком, они боятся, что классы с его изучением вовсе закроют. Радикально настроенные говорят об обязательном обучении на крымско-татарском всех школьников Крыма, другие ищут компромисс в виде изучения разговорного варианта.
По-настоящему бояться за свое будущее в новой стране крымские татары начали сразу после референдума, столкнувшись с российским стилем проведения митингов. Они привыкли отстаивать свои интересы, в том числе методами публичного протеста. Например, в 1999 году на годовщину депортации крымские татары устроили пеший поход — месяц шли в Симферополь с четырех сторон. 17 мая их собралось в городе больше 50 тыс., они требовали автономии, и тогда, вспоминают политологи, Крым был на грани гражданской войны. Леонид Кучма разрешил ситуацию, создав Совет крымско-татарского народа при президенте Украины, это была политическая легитимизация Меджлиса. А в 2014 году член Меджлиса Заур Смирнов говорит: "Пока мы не уверены в полной безопасности в Крыму, массовых мероприятий по крымско-татарской тематике в ближайшее время не будет". На разрешенных митингах крымских татар пугает огороженная площадь, металлодетекторы, полицейские с собаками, автоматчики и вертолет в небе. Непривычны и административные штрафы за проведение несанкционированных акций. 18 мая в Крыму должны были состояться мероприятия по случаю 70-й годовщины депортации. В Севастополе их запретили вовсе, а в Симферополе крымских татар отправили митинговать в пригород. "Зачем запретили день скорби? Ты можешь потом завалить миллиардами, но это будет бесполезно, нанесена жуткая страшная обида,— считает Буджурова.— Люди воспринимают это так: "Нам запретили даже плакать". Его сначала совсем запрещали, потом на кладбище отправили, с третьего раза разрешили провести за территорией города. И весь антураж: автозаки, самооборона, солдаты, вертолеты, снайперы на крышах — такое ощущение, что ты или в резервации, или в концлагере". Советник Аксенова Форманчук не видит в вытеснении крымских татар из центра города ничего страшного. "Это решение, на мой взгляд, надо было рано или поздно принимать. Площадь Ленина — это не место для проведения траурных митингов, которые выливаются в политический протест,— говорит он.— В этом году они написали в заявке, что придут с украинскими флагами. А почему с украинскими флагами? А украинский флаг — это чей флаг? (В итоге договорились, что украинского флага на митинге не будет). Мы с 21 марта уже живем в составе РФ. Аксенов долго решал. И Козак приезжал сюда, они мучились тут несколько суток, не знали, что делать, может, в этом году еще раз разрешить... А я, кстати, сразу сказал: если делать, то сразу".
Также серьезными проблемами для крымских татар стали российский список запрещенных материалов, которых уже более 2 тыс., и 282-я статья уголовного кодекса. На Украине ни того ни другого не было. Духовное управление мусульман Крыма (ДУМК) из большого федерального списка запрещенной выбрало литературу, посвященную исламу, и опубликовало перечень на официальном сайте. Во всех мечетях объявили, что эти книги надо сдать в ДУМК, где их сжигают. Но, как говорят в управлении, "верующим необходимо время, чтобы пересмотреть свои библиотеки и избавиться от запрещенных текстов, о незаконности которых они и понятия не имели". Но массовые обыски медресе и домов мусульман начались еще в июле. Сначала сотрудники ФСБ и ОМОН в масках и с автоматами в шесть утра приехали в новое медресе в Кольчугино. На руках было разрешение на обыск по жалобе соседей: якобы в этом здании хранят оружие и обучают экстремизму. В здании только помолились и засыпали пятиклассники. На молодых воспитателей через стеклянную дверь направили автомат с требованием открыть. Обыск шел больше четырех часов, двери, которые не поддавались, выбивали, у здания собрались возмущенные родители. Оружия в медресе не нашли. На полке у учителя нашли уже приготовленную к экстрадиции брошюру "Крепость мусульманина" — популярный молитвенник, включенный в России список экстремистских материалов.
Через месяц обыски возобновились, оперативники и прокуроры поехали по старейшим медресе Крыма, правда, на этот раз без "маски-шоу". У одного имама в Джанкое нашли несколько запрещенных книг и возбудили административное дело.
16 сентября в поисках незаконной литературы силовики пришли в здание Меджлиса. Его оцепили автоматчики в камуфляже, внутри двенадцать часов шли обыски, а на следующий день появилось решение суда о выселении Меджлиса из здания и закрытии крымско-татарского благотворительного фонда "Крым", учредителем которого является опальный Джемилев. Глава фонда Риза Шевкиев связал происходящее с низкой явкой избирателей на прошедших 14 сентября выборах. "Сейчас крымско-татарский народ изобразят в роли зла, которое угрожает благополучию остального населения Крыма, создадут образ врага и будут активно нас репрессировать. Тем самым они будут в глазах избирателей, которые от них отвернулись, искать поддержку и поднимать свой рейтинг",— считает он.
"Среди крымских татар большая часть людей будет жить здесь при любой власти и режиме, это и я в том числе. Даже если наши дома будут окружены автоматчиками, мы будем здесь жить",— Буджурова говорит так, как будто ее выселяют. Она уже получила одно предупреждение от прокурора Поклонской и после второго боится запрета въезда в Крым: "В каждой семье еще очень свежи воспоминания о депортации, рана еще не заросла. Можно назвать это приспособленчеством, можно любовью к земле своей. Я получила паспорт РФ, принеся в жертву свою совесть. Для безопасности: мне надо переоформлять имущество, получать пенсию. И мне за это стыдно. Я считаю себя гражданкой Украины, не России. И не знаю, что нужно сделать, чтобы я перестала так считать".
Впрочем, даже среди крымских татар есть люди, которые рады присоединению к России. По разным оценкам, их около 20%. Среди них семья Рината Шерифа, как и большинство, вернувшаяся в Крым в начале 1990-х годов. Пока они прописаны у знакомых, живут на даче под Бахчисараем, владеют небольшим придорожным кафе "Шериф" и на поле за ним строят дом. К сентябрю строители сложили только каменную бытовку и вырыли фундамент: строят небыстро, зато на накопленное, кредиты мусульманам брать запрещено. "У нас вся семья была за присоединение к России на референдуме. Во-первых, потому что мы жили на Кубани, у нас там есть родственники. Мы веками с русскими дружили, и учились, и работали. Во-вторых, те ценности, которые сейчас происходят в Европе, я не знаю, как принять. Там все вот эти ненужные однополые браки и прочее воспитание людей. Я верующий человек, читаю намаз и прочее. Не знаю, куда смотрит Меджлис и муфтият, но они (ценности.— "Власть") противоречат нашей религии. Россия нам ближе, потому что в Европе — это разврат, даже не знаю, как это все назвать. Что будет с нашими детьми через десятки лет? Я думал, что если Украина вступит в ЕС, если эти ценности будут преподавать в школах, так лучше куда-то уехать. И по воле Всевышнего, так получилось, что никуда не пришлось уехать, и Крым оказался в России",— говорит 48-летний Шериф.
Он надеется, что дела пойдут лучше: и дом оформят, и землю под кафе в аренду дадут (до сих пор оно оформлено как выносная торговля). Его 22-летний сын учится на юрфаке и вступил в "Единую Россию", чтобы "в дальнейшем можно было помогать людям".
В семье Шериф говорят, что проблем из-за такой позиции с друзьями и соседями нет: "Бывает, люди называют тех, кто пошел за Россию, предателями. Но я с таким не сталкивался. Ну за глаза могут сказать. А так просто спорим: ты доказываешь свое, они доказывают свое". Шериф довольны увеличившимися пенсиями, статусом государственного языка, а запрет митингов ставят в вину не сумевшим договориться главам Меджлиса.
Вообще многие крымские татары припоминают Меджлису гранты 1990-х годов: они уверены, что гуманитарную помощь и "большие деньги, шедшие в Крым в девяностые" его члены делили между собой. "Мы же видели, как завозили шесть фур турецких одеял, а через неделю открывался магазин по их продаже",— вспоминает 41-летний Руслан Асанов, долго служивший в Узбекистане. Сейчас он открывает в Крыму свой ЧОП. Асанов работал охранником руководителей крупного металлургического комбината "Запорожсталь" в городе Запорожье, на выходные приезжал в Крым к семье. "Остаться на работе не смог, хотя мне обещали и деньги, и квартиру. Но когда гендир в моем, крымского татарина, присутствии и при моих русских ребятах говорит, что все русские сволочи, что Россия сделала Майдан и что русские всех убивают... Я такого человека охранять не могу",— объясняет он. Асанов голосовал на референдуме за, потому что "ничего хорошего с Украины не было": "Я долго служил, привык к порядку, и бардак, творящийся на Майдане, мне не нравился. Я говорю об этом открыто, в Бахчисарае все знают мою точку зрения, не обижаются, шутят только: вот, мол, сепаратисты". По мнению Асанова, беда крымских татар в Меджлисе: "Боролись столько лет против Украины, теперь все стали за Украину и против России — ребят, вы уж определитесь. Меджлис всегда преследовал свои коммерческие интересы. Делением участков в 1990-е занимался Меджлис, из сотни участков половина уходила тем, кто сидел в Киеве и в крымском правительстве, часть Меджлису, остальные продавались. На этой почве между собой переругалось много крымских татар".
Татары — единственная группа, которая мешала тому, чему все радовались. Они не любят русских, вот и все
Асанов считает, что местные предприниматели боятся, что у них отберут бизнес. "Многие работают с нарушениями, не по закону, вчерную, без санитарных книжек, оформления,— говорит он.— А сейчас начинаются проверки, надо перерегистрировать все. Вот они и не хотят, чтобы сюда зашла Россия". Асанов уверен в том, что в случае необходимости татарские дружины способны организоваться за два-три часа в любое время, но "воевать сейчас никто не пойдет, даже на митинг общий сразу всех не соберешь". "Меджлис, конечно, в это поверить не хочет",— говорит он.
Разговорить семью обычных татар, которые голосовали на референдуме против, оказывается сложно. Их большинство, но они сильно напуганы и на невинную просьбу сфотографировать их огород отвечают отказом и объяснением: "Ну, знаете, время сейчас такое". Они боятся появившихся по время мартовских событий добровольцев самообороны, которые называют себя "войском Аксенова", считают, что ошибки в российских паспортах, которых из-за спешки было множество, сделаны нарочно, и уверены, что их дома обязательно снесут. "Все зависит от того, комфортно ли человеку здесь сейчас психологически. У моего знакомого пенсионера, крымского татарина, пенсия стала в три раза больше, но теперь она не на карточке, а в банк надо ходить — он недоволен. Татары — единственная группа, которая мешала тому, чему все радовались. Они не любят русских, вот и все",— считает журналист русскоязычной газеты Вадим.
Помимо упреков в шовинизме и обиды, что "крымских татар поставили на один уровень с казанскими, которые депортацию не переживали", есть и более конкретные проблемы. В семье правозащитницы Зарины растет ребенок с ослабленной моторикой речи. "Он в три года переустанавливал Windows, хотя заговорил только в шесть лет. Ребенок на индивидуальном обучении, у него пошли хорошие показатели. Но оказалось, что по российскому законодательству такие детки с задержкой психического развития считаются умственно неполноценными и отправляются в соответствующую школу. Как умственно отсталый ребенок может объяснять, как наш, что такое рефлекс, что такое сарказм? Он паралимпиец у нас, и такого ребенка сейчас хотят посадить рядом с олигофренами и даунами. Нам надо, чтобы он ходил в обычную школу — просто на индивидуальные занятия с учителями. Так что мы переезжаем, увозим ребенка во Львов. Мы просто тупо увозим ребенка во Львов. Там хороший выбор вариантов обучения для таких детей. Да и львовский мэр сказал, что крымским татарам там будут рады",— говорит она.
Февзи Якубов, ректор педагогического университета, созданного для крымских татар в 1993 году, в бойкоте референдума участия не принимал. "Сегодня воевать сила на силу — это старо. Проблемы надо решать на поле боя интеллекта. Мне 77 лет, я могу говорить о времени, наша главная проблема — что история у нас ситуативная. Я всегда говорил, что Крымское ханство надо серьезно изучать. Его представляют как варваров и набежчиков, а я еще в Киеве говорил: 340 лет ханству, из них общая продолжительность войн с Русью — 39 лет. Остальное время мы дружили!" — объясняет он.
"И вот крымских татар обвинили в предательстве. Мне было семь лет, я был предатель. Мой дядя вернулся из трех войн, в Германии, Финляндии и Японии, и ему дали 20 лет за то, что он 9 мая выехал без разрешения коменданта в соседний город. Семь лет, правда, сняли,— те, которые он воевал. Сейчас, сейчас я вам прочитаю,— Якубов достает статистику военных лет.— Семь крымских татар удостоены звания героя Советского Союза. В Крыму только один дважды герой — он крымский татарин. Всего во Второй мировой войне участвовало 60 тыс. крымских татар. Более полутора тысяч офицеров, из них 97 женщин. Здесь написано, что 36,6% воевавших погибли на поле боя. Предатели, да? 12 человек были представлены к награде Героя СССР, но уже шло выселение. Около года в Симферополе действовала самая крупная подпольная партизанская организация, глава — крымский татарин. К 15 января 1944-го — это статистика из архивов! — численность партизанских отрядов в Крыму составляла 3733 человека, из них 598 крымских татар. Вы понимаете? Немцы сожгли 127 крымско-татарских сел. И это крымские татары предатели!" — листок дрожит в руках Якубова.
"У крымских татар есть исторический испуг — депортация, — вздыхает советник Аксенова Форманчук.— Они не могут его переварить. С одной стороны, им надо дать возможность почувствовать себя более раскрепощенно, решать их вопросы более конструктивно, но этого не происходит. С другой стороны, идея крымско-татарской государственности — это конфликтная идея. Не будет здесь в обозримом будущем национальной автономии. Без крови это нереализуемо".