На прошлой неделе состоялась московская премьера нового фильма Никиты Михалкова "Солнечный удар". За несколько дней до этого, перед показом картины в Белграде, режиссер рассказывал: "Я абсолютно точно знаю, что будут люди, и их много, которые просто не поймут, о чем речь, и абсолютно с чистой совестью, доев попкорн, выйдут из зала на тридцатой минуте. Это факт и данность, но рассчитывать на них мне, по крайней мере, уже поздно, поэтому я пою свою песню, как умею, а уж кто услышит, тот услышит".
В трехчасовом фильме Михалков, как сумел, перемешал Бунина (причем не только "Солнечный удар", но и "Окаянные дни") с Толстым, Чеховым и Достоевским. Сценарная заявка была готова еще в 70-е годы. "Сними "Солнечный удар" и, если у тебя это получится хотя бы на 30%, считай, что ты режиссер",— советовал тогда киновед Владимир Дмитриев.
Впрочем, выяснять, получился или нет, сегодня уже никто не станет, хотя мнения критиков по поводу очередного творения Михалкова, как и всегда, разошлись. Те, кому фильм понравился, предостерегают, что ругать картину не за что, ну а те, кто ругает, ругают за то, что писателей, как и жанров, на один фильм получилось слишком много. Но в одном сторонники и противники "Солнечного удара" сходятся — единственная эротическая сцена в фильме получилась такой, что лучше бы ее и вовсе не было.