Забастовка, начатая пилотами Air France 15 сентября, продлится до 30 сентября. Они требуют отказаться от планов создания дочернего лоукостера Transavia, который смог бы нанимать пилотов других стран и таким образом угрожать нынешнему положению французских пилотов, снизить уровень оплаты труда. Министр труда Ален Видали сообщил, что авиакомпания удовлетворит требования протестующих, Air France позднее опровергла это утверждение, переговоры продолжаются. Журналист Наталия Осс уверена, что французам в этой ситуации можно только позавидовать.
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Забастовка такого масштаба и последствий — когда правительство вынуждено выполнять требования трудящихся — составляет привычный фон благополучной европейской жизни. Граждане России, быстро привыкшие ко всему европейскому, хватаются за голову, читая новости о стачках: как так, отменены рейсы, а мне ж лететь в Париж по делу, срочно! Для нас отраслевая или тем более общенациональная забастовка — абсолютная экзотика из серии "их нравы". Между тем, хорошая жизнь добыта обывателем в позиционных боях с работодателем.
В России о забастовке известно из кино про западную жизнь и телепрограмм вроде знаменитой "Международной панорамы", где маститый журналист объяснял: капиталисты опять хотели повысить норму прибыли, профсоюзные лидеры, среди которых, конечно, много тех, кто состоит на службе у хозяев жизни, организовали забастовку, и кое-какие требования даже были выполнены, но, по большому счету, трудовому человеку нет места в мире чистогана.
Примерно как сейчас, когда пилоты Air France отстаивают свое право на 45-дневный отпуск, 150-тысячную годовую зарплату и социальные гарантии. Но большего, например, революции, не хотят.
Ситуация, немыслимая в России, где социальные конфликты между трудом и капиталом разрешаются в пользу наемных работников только при вмешательстве власти и когда уже дальше некуда. Как это было в Пикалево, когда ситуация дошла фактически до бунта и понадобился приезд Владимира Путина, занимавшего пост премьер-министра, чтобы людям элементарно выплатили зарплату. И пикалевцы хотели выжить, а пилоты французской авиакомпании хотят жить не хуже, чем прежде.
В России не существует рабочего движения — набрав силу в кризисные 1989-1991 гг. эта волна разбилась с распадом СССР. Шахтеры стучали касками на Горбатом мосту у Дома Правительства в начале и в конце 90-х, но существенных успехов не добились. Потом рабочий человек и вовсе потерял всякий авторитет, исчез с радаров. Профсоюзов, к которым бы прислушивался бизнес, в России нет и не предвидится. Солидарность трудящихся безнадежно скомпрометирована лицемерием советского периода, когда профсоюз являл собой собес для сотрудников: путевки, елки, пионерлагеря и вот еще заказ к 7 ноября возьмите. И коллективных требований работники не предъявляют, только индивидуальные: умри ты сегодня, а я завтра, уволят тебя — займу твое место.
Между тем профсоюз — один из немногих доступных гражданам способов проявить свою субъектность. Посмотрите фильм Сергея Эйзенштейшна "Стачка", эту поэму протестных действий, и сразу станет понятно, почему большевики, использовавшие рабочих для своей победы, превратили профсоюзное движение в фарс, а современные российские госкапиталисты делают все, чтобы трудящиеся не додумались отстаивать свои права, объединившись.
Так что будем делать с Францией? Завидовать будем!