Хан и маг

Хасан Ганиев, Фото Алексея Барашкова, Кирилла Кейлина

Начать с того, что запись в наших путевых листах указывала на то, что мы направляемся "по следам снежного барса". Меж тем идти по следам снежного барса, или ирбиса, или по-ученому Panthera uncia - это все равно, что следовать за эхом, слетающим с язычка комуса, скачущим по кедровым верхушкам, ныряющим в бурундучьи норки и, в конце концов, проглатываемым какой-нибудь мирной алтайской коровой - грязно-белой с фамильным рыжим фингалом под глазом. Обнаружить след - это ведь почти увидеть. А увидеть снежного барса живьем - это нечто за гранью реальности. На грани - встретиться с человеком, который видел живьем эту полумифическую, как говорят, не умеющую рычать, а только мурлыкающую светло-дымчатую кошку с темными пятнами и распушенным хвостом. Я лично передам своим потомкам пронизанный шаманскими криками, ветрами-дурманами и терпким ароматом настойки на мараловых пантах сказ о том, как встретил ученого, биолога, который знает про ирбиса все или почти все, который уже пару десятков лет без устали и без гневливого слова ищет на площади в 92 903 кв. км с ним встречи, но находит лишь кошачьи экскременты, "поскребы", "задиры" и - как утешительный приз - кадры с собственноручно расставленных фотоловушек.

В большинстве туристических поездок твое воображение требует ощутимого понукания. В экспедиции по Горному Алтаю оно определенно нуждалось в хорошей узде, в противном случае можно было легко и незаметно для окружающих и самого себя погрузиться в блаженный медитативный транс, сменять пятый "айфон" со всеми якобы важными московскими контактами на амулет из медвежьего клыка и отправиться, не попрощавшись, по кисельным берегам вдоль молочной реки Катуни в чудную страну Беловодья. Ну, ту, от которой и до Шамбалы рукой подать.

Хан Алтай, как его называют с легкой кисти художника Чорос-Гуркина, подчиняет и перезагружает приезжего человека, как будто нажимая над его головой ctrl-alt-delete и останавливая всю занимавшую его до сей поры чепуху. С кем-то это происходит в зале краеведческого музея Анохина, где хранится знаменитая "Алтайская принцесса". Тело татуированной и наряженной в дорогую шелковую рубашку женщины, рядом с которой были захоронены также шесть лошадей с седлами и в сбруе, обнаружили в 1993 году в одном из многочисленных курганов на плоскогорье Укок. Алтайской принцессе приписывают самые разные вещи и способности вызывать природные катаклизмы. Можно этому верить, можно нет, но факт, что суетливые обывательские мыслишки крушатся в мелкую труху о стенки саркофага, в котором лежат останки возрастом две с половиной тысячи лет.

Лично я ощутил магическое влияние Алтая в тот самый момент, когда где-то в густом ельнике на подъезде к поселку Яйлю потерялся wi-fi, а с ним сгинули кошмары дедлайнов, собраний, кредитных обязательств, адресных е-мейлов и откровенного спама. Вся эта ерунда уступила место вполне конкретной будоражащей опасности, о которой без лишних художественных прикрас, но с тремя восклицательными знаками, предупреждало объявление на дверях местной школы: "Внимание!!! Всем жителям и гостям п. Яйлю. В садах ходит медведь с медвежатами, выходить за поселок без сопровождения инспектора запрещено".

Впрочем, изрядная доля мысленного шлака из моей головы начала выветриваться раньше. Во время полета на мотодельтаплане над местечком Манжерок. Я отчетливо помню, что в те десять минут кружения над бирюзовым озерцом, из занимающих меня глупых вопросов осталось всего три: "Что такое Манжерок? Может это городок, может это островок?" И кто пел эту песню? Потом я, конечно, вспомнил, что про Манжерок пела Пьеха. А еще мимо него часто ездил Пашка-пирамидон, герой замечательного шукшинского фильма "Живет такой парень". Говорят, в Майминском районе до сих пор в первоначальном виде сохранилась придорожная закусочная, куда любил заезжать на обед персонаж Куравлева. Загадочным образом на алтайской земле, словно на твердом диске, лучше сохраняется память о придуманных героях, нежели о реальных фигурах. Взять того же Кольку Снегирева, который на своем трехтонном "АМО" все никак не мог перегнать зеленого "Форда" и добиться любви веселой Раи. Сколько их, реальных отчаянных шоферюг, лежит по обочинам, в бомах и в ущельях Чуйского тракта, но память и памятник у села Ак-Бом почему-то сохранили имена вымышленных людей.

Да, есть по Чуйскому тракту дороги, но Хан и маг Алтай постоянно заставлял свернуть меня туда, где дороги обрываются и остаются исключительно направления. Туда, где чужие не ходят долго. Туда, где слабакам не место. Он откровенно пытался дурить мои мозги и мозги навигационной системы Land Rover Discovery4, направляя нас через броды, ледники и кручи по несуществующим следам снежного барса, за раскатами шаманского бубна и сизой дымкой таежных костров. Наверное, в одиночку я бы точно заплутал в лабиринте тропок, завис с кедровой шишкой на пару, застрял в альпинистском лагере где-нибудь у подножья Малого Актру. Но Land Rover - он железный. И к романтической дури глух. И это хорошо.

Land Rover Discovery4