Лауреатом Нобелевской премии по литературе стал француз Патрик Модиано. Шведская академия присудила писателю награду с формулировкой "за искусство памяти, с которым он раскрывает самое неуловимое в человеческой судьбе и показывает жизнь в оккупации". Литературный обозреватель ИД "Коммерсантъ" Анна Наринская обсудила тему с ведущим Алексеем Корнеевым в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Charles Platiau , Reuters
— Насколько мне известно, а я любитель некоторых букмекерских контор, Модиано в списках не было. Просто в некоторых списках его не было, и вдруг — появился.
— Я не знаю, как сказать "в некоторых". Все-таки все ориентируются на один список — Ladbrokes. Во всяком случае, на премию по литературе, и да, в первых номерах, где достаточно грустно из года в год, стоят Мураками, сатирический поэт Адонис, сейчас там уже второй год, по-моему, вверху стоит белорусская писательница Алексиевич. Но в середине этого списка Модиано был, безусловно. Надо сказать, что, конечно, писатель он за пределами Франции не то чтобы очень знаменитый. Я посмотрела, все газеты англоязычного мира, даже те, которые достаточно высоколобыми себя считают, они пишут, что это писатель, известный во Франции, лауреат Гонкуровской премии, но при этом даже для наших интеллектуалов, например, пишет английская Guardian, он неизвестная величина. При этом надо сказать, что в России мы впереди планеты всей, он у нас много переводился, он достаточно плодовитый писатель, книжек у него много, около десятка книг у нас переведено.
— Может быть, это связано с тем, опять же, я его не читал, я просто сужу по информации из интернета, то, что он писал о Второй мировой войне, может быть, с этим связано?
— Вы знаете, я тоже тут вместе с вами. Потому что я не знаю, и сейчас у меня не было времени посмотреть, переводился ли он.
Скажем, первая его книжка, и одна до сих пор самая известная книжка, вышла в 1968 году, называется "Площадь Звезды". Она как раз является осмыслением, некоторым воспоминанием о романе между его родителями, который как раз происходил в оккупированном Париже. Сам-то он родился летом 1945 года, его родители буквально за 9 месяцев, в 1944 году, его зачали. Отец его был еврей. Но публиковался ли он у нас при советской власти, этого я сказать не могу. Было ли это вместе с некоторой общей советской тенденцией все антифашистское публиковать.
Поскольку у него всегда в большинстве книг существует еврейская тематика, и даже эту книжку — "Площадь Звезды" — многие считают одним из основных текстов по осмыслению Холокоста. При том, что она не впрямую о Холокосте, потому что Холокостом мы считаем не любые действия немцев по притеснению людей, а конкретно уничтожение евреев в газовых печах и концлагерях. Это книга по осмыслению того, что вообще произошло с евреями во время войны.
Еврейская тематика всегда в его книжках есть, поэтому выходили его книжки в издательстве "Текст", у которого есть еврейские серии. Также хочется сказать, что мы знали, что такие знаменитые французские режиссеры, как Луи Маль и Патрис Леконт. Леконт просто снял фильм по его книжке, а для Луи Маля он написал сценарий. В общем, он как бы очень разносторонний, действующий во Франции писатель. То, что он во всем остальном мире не так сильно известен… Значит в результате Нобелевской премии станет известен.
— Можно ли по присуждению этой премии судить о некоем тренде Нобелевского комитета за последние годы, я имею в виду по литературе, конечно? Вручают определенным людям с определенной тематикой?
— Нет, нельзя. Как так можно судить, если мы, в каком году, сейчас надо вспомнить, даже я вот сейчас скажу буквально, когда в 2012 году дали Мо Яню, а в прошлом — Эллис Манро. Как вы объедините тематику канадки и китайца, и как вы объедините эти все тематики?
Мы можем только сказать, что, несмотря на наше впечатление, если глядеть из России, то есть некое ощущение, что в данный момент Европа и Америка по отношению к России сплотили ряды. Но если глядеть из Швеции, во всяком случае литературно, то, как шведский Нобелевский комитет уже достаточно давно выступил с тем, что американским писателям они Нобелевские премии больше давать не будут, так они этому своему завету и верны.
Если в мире есть сейчас по-настоящему великие писатели, то они, скорее, американцы, например, Кормак Маккарти или Филип Рот. Наверное, Нобелевский комитет ждет, чтобы их уже не стало на свете, и тогда Нобелевскую премию нельзя будет им вручить.— Нельзя сказать, что дают сейчас не за текст премию, а за некую не идеологию, но мировоззрение?
— Мне кажется, что это не сейчас, давайте все-таки отдадим справедливость и вспомним, под каким лозунгом Нобель вот эту премию устраивал. Он предложил давать премию за самое, я вот сейчас не могу конкретно воспроизвести, но, по смыслу, за самое идеалистическое произведение. То есть за произведение, несущее обязательно некую гуманистическую, идеалистическую наполненность. В этом заключается его завет.
Нобелевский комитет — это подрядчик, который раздает эти деньги в соответствии с этим заветом. И мне кажется, что да, безусловно, Нобелевская премия является очень сильно политически заряженной.
Она всю жизнь, во всяком случае, не в последнее время, а буквально, уж во всяком случае с 80-х годов, была страшно заряжена политкорректно, и все знают, что существует разнарядка, что там должны давать с определенной очередностью женщинам и потом там жителям обязательно, африканцам и жителям из Китая, в общем, это национальная разнарядка тоже. Это, безусловно, имеет какую-то политическую подоплеку. Мне кажется, что довольно смешно, что каждый год мы начинаем по этому поводу ахать, в общем, пора бы привыкнуть, они уже столько лет так поступают.