Дом с революционным прошлым
Изящный особняк на Фурштатской, 28, известный как дом Зенкевич, — образец не только стиля модерн, но и, если угодно, петербургского уюта: на протяжении всей своей истории особняк был именно домом — местом, где живут люди. Дом Зенкевич избежал участи многих своих более помпезных собратьев, превращенных в безликие учреждения или бизнес-центры.
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фото: Коммерсантъ / Александр Коряков
Фурштатская улица — одна из самых старинных в Северной столице. И, что не редкость в Петербурге, не раз меняла имя. Как считают авторы книги "Петербург в названиях улиц", самое первое название магистрали — 4-я от Невы реки линия — фигурирует на картах 1720-х годов. Затем улица именуется 3-я Артиллерийская линия, 3-я линия Артиллерийской слободы, 3-я Пушкарская улица (с 1751 года). Последние три названия связаны с близостью Литейного двора — работавших на нем мастеровых и артиллеристов называли пушкарями. Современное название "Фурштатская" улица получила в 1780 году, что тоже имеет военные корни — на территории нынешнего дома N 21 находился фурштатский (фуражный) двор лейб-гвардии Преображенского полка.
Уже в советское время, 19 мая 1923 года Фурштатская была переименована в улицу Петра Лаврова. Произошло это к столетию со дня рождения революционера и произошло неслучайно: именно участок, занимаемый ныне домом Зенкевич, изначально принадлежал семье идеолога народничества, революционера и полковника, философа и математика Петра Лавровича Лаврова. О судьбе того здания известно немного — петербурговеды считают, что дом в три этажа был построен в начале XIX века неизвестным архитектором.
О судьбе Петра Лавровича известно, наоборот, немало. После покушения Дмитрия Каракозова на Александра II Петр Лавров был сослан в Вологодскую губернию. Официальная формулировка (по данным Википедии) — виновен в "распространении вредных идей", "сочувствии и близости к людям, известным правительству своим вредным направлением". К тому моменту полковник, профессор математики, наставник-наблюдатель Константиновского военного училища был уже широко известен в студенческой среде своей литературной и общественной работой, дружил с Чернышевским, входил в состав первой "Земли и воли" (тайной революционной организации).
Именно в ссылке, как многие российские философы и до него, и после, Петр Лаврович написал свое самое известное произведение — "Исторические письма" — по существу, призыв к интеллигенции понять потребности народа и вместе приступить к борьбе против старого мира, к творению новой истории. Вскоре после этого, в 1870 году, Лавров бежал в Париж, а его имущество было взято под опеку государства и пошло с молотка. Ирония судьбы: дом революционера был реквизирован.
В 1871 году новым владельцем дома становится некий коллежский советник Александр Стефанович. Сайт ofpk.spb.ru даже указывает точную сумму сделки — 14 558 рублей. Место было бойкое: историки со ссылкой на справочник "Весь Петербург" за 1899 год сообщают, что в здании (по-видимому, имеются в виду и дворовые флигели) располагались "приготовительное училище" и "мастерская дамских нарядов", слесарная мастерская и бакалейная торговля. После смерти коллежского советника дом перешел к его вдове, а позднее, в 1886 году, — ее дочерям от первого брака, Мелании и Евгении Зенкевич.
К концу XIX века сестры приняли решение о сносе старого здания. Проект нового, четырехэтажного, был заказан довольно известному петербургскому архитектору, выпускнику Академии художеств Карлу Валериевичу Бальди. В 1901 году изящный особняк был построен. О его стилистической принадлежности исследователи спорят до сих пор.
Считается, что здание относится к стилю модерн — собственно, модерн и эклектика — два "основных" стиля Бальди, в которых он успешно работал при строительстве доходных домов в Петербурге. Некоторые исследователи относят дом Зенкевич к франко-бельгийскому ар-нуво, считая здание открытием архитектора, прорывом в стиле, оказавшемся практически невостребованным в России. Аргументы: "Разбиение плоскости стены вертикальными тягами на узкие оконные проемы, контраст геометрической основы композиции и привязанного к ней витального орнамента, подбор цветовой гаммы и различной по фактуре штукатурки, да и сам камерный масштаб здания — показательные приметы мышления уже на новом архитектурном языке".
Как бы там ни было, в 1910-х годах сестры продали новый особняк ученому агроному Михаилу Алисову, ставшему последним дореволюционным владельцем здания.
С приходом советской власти все двадцать квартир (и в особняке, и в дворовых флигелях) стали коммуналками. Петербурговеды считают, что на 1927 год на Фурштатской, 28, было прописано 104 человека! "Все жили вровень, скромно так. Система коридорная: на тридцать восемь комнаток всего одна уборная!" — споет позднее Высоцкий, правда, о другой, московской, коммуналке. Кстати, многие иностранцы в двадцатые годы прошлого столетия считали рассказы Зощенко о коммунальном быте этакой социальной фантастикой: специально выдумал автор странные "коммуналки" чтобы показать, что происходит с человеком в нечеловеческих условиях...
Историки, ссылаясь на справочник "Весь Ленинград" 1927 года, полагают, что в этих коридорных дебрях жил и "красный командир Борис Белевич" — в прошлом кадровый военно-морской офицер, а позже автор книги "Военно-морское дело", профессор Военно-морской академии им. Ворошилова Борис Владимирович Биллевич. Если это действительно так, то прожил он в этом доме недолго — в 1938-м он погиб в одном из лагерей ГУЛАГа.
Случай, увы, нетипичный для Петербурга: коммунальный период в судьбе дома не слишком повредил его внешнему виду. До нынешних дней даже сохранились оригинальные балконные решетки и кованые ворота. После перестройки, опять же, счастливо избежав разрухи и бесхозности, дом Зенкевич в 2000-х годах как-то по-доброму, с душой был отремонтирован. В 2001 году дом включен КГИОП в "Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность".
Ныне, что уже для Петербурга типично, особенно в центре, коммуналки превратились в элитное жилье — апартаменты. Завершилась полная реконструкция здания, сохранившиеся элементы декора восстановлены, а квартиры меблированы и укомплектованы бытовой техникой.