«Пермский рибай уже появился»
После введения минувшим летом продовольственных санкций краевые власти озаботились продовольственной безопасностью, фактически призвав пермских аграриев воспользоваться уходом европейских продуктов с рынка и заняться пресловутым «импортозамещением». О том, как этот процесс движется и чем пермяки смогут обеспечить себя сами, рассказал глава краевого Минсельхоза ИВАН ОГОРОДОВ.
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Фото: Коммерсантъ / Максим Кимерлинг
Busuness Guide: Какими продуктами Пермский край может прокормить себя сам?
Иван Огородов: Мы должны себя полностью обеспечивать картофелем, овощами — морковью, свеклой, капустой. Есть желание увеличить производство овощей закрытого грунта (огурцы, томаты). Мы должны производить так называемое индустриальное мясо, которое быстро растет: птица, свинина.
Мы себя обеспечиваем по мясу на 50%, по молоку разные оценки — от 74 до 80%. По яйцу и картошке — свыше 100%. По овощам на уровне 80%.
Говядиной обеспечить регион весьма сложно. Мы не сможем произвести достаточного количества конкурентоспособной говядины. Для этого у нас нет соответствующего климата. В той же Новой Зеландии у коровы круглый год под ногами зеленая трава. Им не надо тратить деньги на технику, заготавливать корм. Дорогой говядины мы можем произвести сколько угодно, а по цене сравнимой с бразильской — нет. У нас сейчас 10 тыс. голов герефордов, лимузинов. Надо иметь 150–200 тыс. голов специализированного мясного скота, чтобы прокормить себя. Корова рождает одного теленка, свинья — 15 поросят, курица несется каждый день. Говядина не может быстро нарастать.
BG: В чем мы себя еще не обеспечим?
И. О.: Фрукты, масло, сахар. Также по погодным условиям. Даже не думаем в эту сторону. Сахар? Зачем?
BG: Когда реально можно ждать результаты от импортозамещения?
И. О.: Пермский тибон и рибай появился. Стейковая телятина и говядина есть. Пермская баранина есть. Есть цельная молочка, творог. Сыров, к сожалению, нет. В Пермском крае нет нескольких важных составляющих, необходимых для производства сыра. Первое — это недорогое качественное молоко в больших объемах. Например, для того чтобы иметь много дизельного топлива, надо, чтобы рядом шла добыча нефти. Для того чтобы было много сыра, нужна добыча молока. Качественное молоко есть, а большого объема дешевого сырья недостаточно. Вторая составляющая сырного производства — это технологии и увлеченные люди, которые умеют это делать. Наша задача отправлять людей учиться. Просто посмотреть интернет и сказать, а давайте, я буду делать пармезан — этого ну никак недостаточно.
Точно так же, как производство пива, вина. Это очень технологичные вещи. И должна быть культура их производства. В домашних условиях все это можно производить, но, чтобы обеспечить промышленные объемы, нужно оборудование, мощности для выдержки того же сыра и для качественного хранения соответствующий температурный режим.
Те же стейковые виды говядины появились у нас не сразу: процесс начался четыре года назад: привезли скот, наши скотопромышленники поездили по всей России, посмотрели, как это делается, как выращивается, отработали кормозаготовку. К сожалению, очень быстрых проектов нет. Для того чтобы получать доход от вложенных денег, нужно три-четыре года. Если инвесторы готовы заходить в отрасль, они должны понимать это. Вторая вещь, важная для понимания, — это необходимость личного вовлечения в процесс. То есть — не просто: «Вот тебе деньги, нашел менеджера, и вперед». Нужно личное участие: в понимании технологий производства, подборе персонала. Это многих отталкивает. Интересно войти в отрасль, пощупать. А когда узнаешь, что нужно из 100% своего времени посвящать отрасли как минимум 60% и только в этих условиях будет успех — не многие готовы перераспределить свое личное участие в этом.
BG: В деле импортозамещения первую роль играют технологии. У нас сколько хозяйств имеют современные технологии?
И. О.: Из 300 хозяйств — лишь 50 (около 20%). Что такое современные технологии? Это высокопроизводительные, энергонасыщенные трактора-комбайны, это современное прицепное оборудование. 30–40% хорошего урожая зависит от сеялки, от качества посева. В сутки высокоскоростной упаковщик может упаковать 800 тонн сенажа. А есть хозяйства, которые возят сено и несут огромные потери на дороге. Все молочные хозяйства Прикамья, идущие сегодня с плюсом в производстве, используют эффективные технологии.
Пример в Юсьве — колхоз «Совет» не побоялся, взял кредиты, купил современную технику. Сегодня нарадоваться не могут: красота! Увеличили производительность труда, сократили удельные расходы на топливе и сервисном обслуживании. И пример есть рядом — в той же Юсьве — хозяйство «Заря будущего». Его руководитель все ходит-сомневается: надо ему покупать современную технику или не надо. Вместо двух тракторов у него по полю десять ездят. Соответственно, большие расходы на солярку и ремонт.
В растениеводстве главное — это обработка почв, посев, обработка средствами защиты и уборка. И плюс семена. В животноводстве главные технологии — это содержание, кормление, доение и племенное дело. Есть хозяйства, которые применяют роботизированное доение, на ферме сидит лишь один специалист, который процесс на компьютере отслеживает. Доказанный факт, что использование робота на ферме продляет лактацию. В среднем одна корова доится в течение трех лет. Ставишь робота — она доится четыре года.
BG: На такой технике необходимо еще научиться работать. Как с кадрами?
И. О.: Руководители хозяйств жалуются: не хватает кадров. Смотришь в их баланс: выручка на одного человека — 300 тыс. руб. в год. А среднеевропейская производительность труда — на 1,5 млн руб. Спрашиваешь их: «Вам не хватает людей?». Сразу зависают. Нет, вроде хватает. Вопрос техники и технологий. Можно корову доить вручную, тогда нужно 50 доярок. А можно поставить одного робота и три человека в смену. Главное — людей научить обращаться с этими технологиями. Сейчас активно надо нам вкладываться в среднее профессиональное звено — в сельские техникумы. В Зюкайский, в Кунгурский. Их выпускники не уезжают в город, как из Пермской сельхозакадемии, — приехали в город, сразу городские, возвращаться в село не хотят.
BG: Разве зарплата не удерживает кадры на селе?
И. О.: Зарплата доярки — 20–30 тыс. руб. в месяц. И эти деньги не удерживают людей. Работа на ферме — это сыро, некомфортно, непрестижно. Немногие желают работать. Можно получать достойные деньги, но ходить по колено в грязи. Жители села готовы работать и жить в городе за 15–20 тыс. руб., работать охранниками и продавцами.
Поэтому мы вынуждены заниматься инженерным обустройством села. Для молодых специалистов, которые оканчивают техникум и вуз, даем подъемные, а для предпринимателей, которые планируют стать или стали таковыми, устраиваем через центр сельскохозяйственного консультирования различное обучение. Организовываем стажировки, в том числе заграничные. Сейчас отправляем в Словакию поучиться переработке сыра.
Разного рода стажировки организовываем для того, чтобы люди видели и понимали, к чему стремиться. Проводим форум сельской молодежи. Тех ребят, которые учатся в техникумах, вузах, не только сельскохозяйственных, увлекаем, рассказываем, почему надо жить на селе и чем можно заниматься на селе. Село — это понятие геополитическое. Не только сельхозпроизводство. Есть масса людей, которые живут на селе и работают в городах, кто-то на вахты ездит. То есть это действительно образ жизни. Мы собираем сельскую молодежь, говорим с ними о том, какие проекты можно развивать в деревне: сельский туризм, рыбалка, охота. Много чем можно заняться на селе. Даже промышленным производством. Вот Елово — село, но там есть промышленное предприятие по сборке мотоблоков, велосипедов.
BG: Для успешного импортозамещения Минсельхоз объявил о намерении выделить крестьянам дополнительные 400 тыс. га земли. Откуда вы ее возьмете?
И. О.: В советское время в Прикамье обрабатывалось 1,6 млн га земли. Сейчас площадь обрабатываемой земли сократилась вдвое. Более-менее эффективно обрабатывается лишь 600 тыс. га. Часть земли, которая ранее возделывалась, например, на севере края, безвозвратно заросла, ее вовлекать в оборот экономически нецелесообразно. На некоторых участках за 20 лет выросли сосны диаметром 16–20 см. Мы проанализировали, сколько сейчас можно ввести в оборот земли, не вырубая на них лес, выяснилось — 400 тыс. га. Больше ввести, я считаю, невозможно.
Эти участки расположены в основном в Октябрьском, Куединском, Частинском, Березовском районах. Это чья-то собственность. Она должна быть изъята в виде паев и отдана сельхозпредприятиям за 15% от кадастровой стоимости. Либо сначала будут наложены штрафы собственникам этих земель, и если они их не обрабатывают — также изъять и передать новым владельцам. Это законно. Это земли сельхозназначения. Если ты хочешь на ней что-то строить, переводи участки под ИЖС, но тогда и земельный налог будет выше.
BG: Через какое время эти земли могут дать первый урожай?
И. О.: Два года, не меньше. Это при условии, что на нем росли березы. Если росли сосны, то больше.
BG: Хозяйствам нужна эта земля? Вся?
И. О.: Пример — хозяйство «Заря Путино» (Верещагинский район) давно определилось со своей специализацией — животноводство. Корма они не готовили, а покупали. Два-три года они пожили в такой идеологии. Но когда краевой Минсельхоз перешел на погектарную поддержку (то есть субсидии выделяются пропорционально количеству обрабатываемой земли), руководитель хозяйства понял выгоду. Во-первых, он распахал все, что у него было. Во-вторых, сейчас готов брать еще земли. Любой клочок земли, сформированный в более-менее нормальный массив-площадь 200–400 га. Понятно, что маленькими клочками, да еще когда есть чересполосица, — никому не интересно. Сейчас появилась серьезная техника. Мне позвонили из нытвенского хозяйства «Уралец». Они всю зяблевую вспашку провели двумя тракторами. Такие комфортные машины обрабатывают в смену 100 га.
BG: По сути, продовольственная безопасность Прикамья — это овощи, картофель, мясо птицы и свинина. Сколько это в общем объеме потребляемой нами сельхозпродукции?
И. О.: Все жители Пермского края съедают в год продукции на 150 млрд руб. Валовое производство всех пермских хозяйств в год — 40–45 млрд руб. Плюс торгово-транспортно-логистические расходы — 30–40%. Завозится много кондитерки, круп, вермишели, консервации (лечо, джемы, маринованные овощи). Примерно 30–40% продукции, включая огороды, мы себе сами выращиваем.
BG: Сколько бюджет тратит на поддержку сельхозпроизводства? Какова эффективность?
И. О.: В 2014 году общий объем поддержки села из краевого бюджета составляет 2,3 млрд руб. Федеральные средства — 1,4 млрд руб. У нас очень серьезно выросла господдержка в сезоне 2012–2013 годов — на 30%. В сезоне 2013–2014 годов — еще на 20%. В планах 2014–2015 годов — рост 4–5%.
Большая часть идет на проекты по растениеводству и животноводству. Наиболее значительная поддержка идет в крупнотоварное производство. Поддержка малых хозяйств — 10–12%. Эффективность 2014 года можно будет подвести только в конце года. Смотря в чем считать. В кормовых единицах в 2014 году произведено свыше 380 тыс. кормовых единиц. За 2010–2012 годы таких объемов не было, мы существенно превысили план.
По зерновым, картофелю, овощам пока говорить рано. Но уже на сегодняшний день зерновых собрано на 102,7 тыс. тонн больше, чем за аналогичный период прошлого года, картофеля на 25,5 тыс. тонн больше. По молоку мы идем с положительной динамикой порядка 8%. По году ожидается прирост объемов производства мяса на уровне 4%. Поголовье скота в крестьянско-фермерских хозяйствах у нас за девять месяцев увеличено на 25%. Это существенный показатель.
BG: Может, не стоит поддерживать — рынок все сам отрегулирует?
И. О.: В этом и заключалась предыдущая идеология краевого правительства, что невидимая рука рынка все расставит на места. Мое личное мнение, что в этом есть некое заблуждение. Ни в одной развитой экономике — европейской, американской нет свободного рынка продуктов питания. Везде производство продуктов привязывается к мерам государственной поддержки. Допустим, европейский фермер захочет построить животноводческий комплекс на тысячу голов дойного стада и произвести определенное количество молока. Но никто ему этого не даст сделать, потому что дополнительный объем молока попадет на рынок и это разбалансирует его. Есть четкое распределение объемов произведенного молока, и если какой-то фермер планирует увеличить объемы производства молока он должен понимать, куда он это денет. Как правило, либо на экспорт, либо на глубокую переработку. Это серьезно балансируется государством и объединением фермеров. Россия и Пермский край пока находятся в условиях свободного рынка: захотел инвестор построить животноводческий комплекс на тысячу голов дойного стада — классно! Рынок все съест, не только пермский. Самое главное — произвести продукцию, конкурентоспособную по качеству и цене.