Станет ли Крым жить по действующим российским законам или для него подготовят более актуальное законодательство? Что происходит с правами собственности на полуострове и вернется ли на него украинский бизнес? Кто будет обновлять крымскую инфраструктуру? Будут ли власти договариваться с Меджлисом и насколько реалистичны планы Алексея Чалого? На эти и другие вопросы редакции "Коммерсанта" ответил министр по делам Крыма ОЛЕГ САВЕЛЬЕВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Мы предлагаем свободную экономическую зону с достаточно гибким законодательством
— Как жители Крыма воспринимают трудности переходного периода?
— С большим пониманием. Трудно представить объем бытовых проблем, с которыми сталкиваются крымчане. Я где-то в Севастополе еще до выборов увидел плакат "Хоть камни с неба, мы на родине". И это основное настроение людей, готовых терпеть все неудобства, которые возникают с переходом из украинской правовой системы в российскую. В Крыму — очень большой аванс доверия, и наша задача, чтобы он был оправдан.
— Помимо российского и украинского есть третий формат — специальный крымский. Сергей Аксенов, глава Крыма, конституирует силы самообороны Крыма.
— Силы самообороны — форма самоорганизации граждан, в основе был Союз ветеранов Афганистана, которые в конце февраля встали грудью с единственной целью — не допустить в Крым "Правый сектор" и вакханалию, которая развивалась на остальной территории Украины. Такая самоорганизация граждан в форме, например народных дружин, может быть задействована в дальнейшем для поддержания общественного порядка.
Но переходные положения — это не специальный крымский формат, а попытка решения крайне непростой задачи интеграции в кратчайшие сроки в российское правовое поле. Скоро в Госдуму внесут законопроект, в котором в части свободной экономической зоны будет введен ряд особенностей налогообложения, возможность применения упрощенных таможенных режимов и так далее. Можно называть это отдельным крымским законодательством, но на самом деле речь идет о части российского законодательства. Можно пробовать новые идеи.
— А чего в российском законодательстве нет?
— Ну, например, порто-франко. В Крыму есть возможность запустить механизмы упрощенного прохождения всех процедур, связанных в том числе с контролем безопасности, по административным примерам, которые есть в Даляне. Это можно было бы сделать и по всей России. Мы предлагаем свободную экономическую зону с достаточно гибким законодательством. Там разные варианты, потому что у нас две задачи. Первая — поддержать существующую крымскую экономику, которая в непростом положении: меняется система связи, бухучет, налоговое законодательство. Необходимо снизить уровень налогового бремени на предпринимательство относительно остальной части РФ. И второе — не просто сделать дополнительные инвестиции привлекательными, но и компенсировать западные санкции.
Ситуацию осложняет то, что в рамках санкций и сложной системы переходного периода, в том числе в плане выстраивания контрактов, предпринимателям зачастую приходится регистрировать либо использовать юридические лица, зарегистрированные в Краснодаре, Москве, Петербурге, поскольку это проще и снижает издержки. Думаю, мы этот переходный период достаточно быстро пройдем, хотя не возьмусь сказать в какие сроки, и при принятии соответствующего законодательства будет значительно выгоднее, наоборот, регистрироваться в Крыму.
— Организация свободной экономической зоны предполагает решение вопроса с землей. Но регистрационные базы уничтожены, как вы разбираетесь с собственниками?
— Никто ничего не уничтожал. Минюст Автономной Республики Крым был менеджером 17 баз данных, в том числе по регистрации прав. Но эти базы полностью централизованы, у Крыма был только терминальный доступ по внесению записей. После того как "проводочек перерезали", все данные оказались утрачены. Восстановить их будет сложно, реестр собственности придется полностью формировать заново. Отсутствие этой электронной базы существенно осложняет подтверждение прав.
— То есть любой человек может прийти и претендовать на владение крымской землей?
— Предстоит очень непростая работа по подтверждению прав самыми разными источниками. Более того, мы не знаем, что происходило и происходит в реестре после отключения Крыма — сделки могут легко оформляться в Киеве или где-то еще прямо сейчас. Но есть еще вопрос о легальности приобретения этих прав. Мне уже доводилось видеть совершенно легальные документы, с печатями и так далее, которые противоречат всем законам как Украины, так и РФ.
Мы говорим о том, как будут развиваться предприятия, а не кому они будут принадлежать
— Украинские компании хотят работать в Крыму?
— Интерес у них очень большой. В свете того, что происходит сейчас на Украине, для них работа в Крыму может оказаться понятной и прибыльной, в том числе как некое окно для взаимодействия и с российским рынком. Но мы воронку по прохождению товара в Россию поощрять не хотим. Создание производств, предприятий — другое дело. К сожалению даже те бизнесмены, которые обсуждали инвестиции в Крым, сейчас озираются: а что скажет СБУ, какие будут последствия? Но здравый смысл когда-нибудь эту политическую историю победит, и украинские предприниматели в Крым придут.
— Даже после национализации активов?
— Национализация, напомню, у нас предусмотрена законодательством. Многие системообразующие, инфраструктурные компании в Крыму принадлежат частным лицам. Им было предложено перерегистрироваться и работать в законодательном поле РФ. Проблемы у этих компаний создают существенные риски, которые государство не может ничем компенсировать,— построить параллельную инфраструктуру мы не можем. В целях социально-экономической стабильности государство может на таких предприятиях вводить внешнее управление для обеспечения жизнедеятельности граждан.
— А если вспомнить про завод "Залив"? Пришли "инвесторы" со стороны Зеленодольского завода, и, по сути, произошел рейдерский захват.
— Это частное предприятие, оно не было национализировано. Как я понимаю, предприятие перезаложено под невыполненные обязательства, оно не является собственностью ни Республики Крым, ни РФ, ни Зеленодольского завода. Опять же, насколько я знаю, интерес к "Заливу" есть много у кого. Но все находятся в стадии переговоров, в том числе и с держателями контрольного пакета, чтобы его по справедливой цене выкупить. На сегодня процедура, связанная с оформлением и переоформлением "Залива", в российском праве не завершена. Поэтому никто ничего пока ни у кого не отобрал. Параллельно идет работа по загрузке завода, у него большие перспективы. Другое дело, что туда не вкладывали ничего многие годы, не один миллиард рублей нужно инвестировать, чтобы все закрутилось.
— Но с предприятиями президента Украины Петра Порошенко еще более неопределенная ситуация.
— Ситуация мало где до конца определенная. Есть разные планы по использованию в том числе и феодосийского завода вместе с симферопольским заводом.
— Это ваши планы?
— Нет, это планы менеджмента и частично собственника.
— Частично? То есть менеджмент крымских предприятий теперь действует независимо от их украинских владельцев?
— Есть полномочия менеджмента, и есть полномочия собственника. Они разделены законодательно как на Украине, так и в России. Менеджмент не имеет права определять собственность. Мы говорим о том, как будут развиваться предприятия, а не кому они будут принадлежать. Это нужно разделять. К сожалению, когда мы начали работу, в том числе и по загрузке предприятий, большинство российских контрагентов начали вместо вопросов о выполнении контрактов ставить вопросы о собственности: отдайте нам завод, а мы его загрузим. Но понемногу удается эту тенденцию сломать.
— Возможен ли альянс между менеджментом предприятия и, например, так называемыми силами самообороны Крыма против собственников?
— Если имеется в виду "захват" "Залива", там была совсем другая ситуация, наоборот, зеленодольцев вышибли и не самооборона, а ОМОН. Но в целом вопрос важный, я бы только подошел к нему с другой стороны.
Сейчас вокруг крымских предприятий, особенно тех, которые представляют значительный интерес, слишком много слухов и спекуляций. А проблема в том, что переходное положение в Крыму заканчивается 1 января 2015 года, то есть буквально завтра. И все юридические лица, зарегистрированные по украинскому праву, потеряют право вести деятельность. Вот есть ПАО, публичное акционерное общество, аналог нашего ОАО. У него реестр акционеров в Киеве, наблюдательный совет в Киеве, пакеты акций в Киеве или где-то еще на территории Украины, акционеров не собрать, даже их позиции не получить. И подобные ситуации на большинстве заводов, которые являются предметами стратегического интереса не только потенциальных собственников, но и государства — как источники рабочих мест.
Эти проблемы на сегодня до конца не решены. Предлагают — давайте десятью процентами акций проведем собрание акционеров. Только это хуже, чем даже зайти с самообороной, потому что может пройти десять разных собраний и ситуация совсем запутается. Есть иное предложение — изменение записи. То есть создание реквизитов российского юридического лица не меняет структуру собственности и может быть осуществлено либо менеджментом, либо просто по факту, как было сделано с российским гражданством крымчан. Просто пройдет уведомление о том, что поменялись реквизиты, счет и так далее. Но структуру собственности перерегистрация трогать не должна. Дальше уже можно что угодно делать в рамках процедур купли-продажи или национализации, если хотите. В большинстве своем государству это все равно. Если акционер выполняет свои функции, не блокирует работу предприятия, все хлопают в ладоши. Позиция согласована на всех уровнях. Но мы каждую секунду сталкиваемся с проблемами, которые возникают из-за отсутствия взаимодействия с акционерами.
Желание вкладывать в Крым даже больше, чем ожидалось
— Крым готов к отопительному сезону?
— В первую очередь нас беспокоит очень высокая зависимость Крыма от поставок электроэнергии из Украины. Там серьезный энергетический кризис, который напрямую сказывается на нас. Когда начались ограничения отпуска электроэнергии, они имели место по всем областям Украины. Но в Крыму были чуть жестче. Мы уже достаточно готовы к компенсации части потерь. Проведена большая работа по разворачиванию мобильных газотурбинных станций и дизель-генераторов. Но долго мы такие ограничения вынести не сможем. Необходимо провести анализ физического наличия резервного топлива: практика разных регионов показывает, что часто без этого все гладко только на бумаге. Идет закачка газа в Глебовское подземное хранилище, чтобы нормально проходить пиковые нагрузки. Есть сомнения, что мощности ПХГ хватит, с этим сейчас разбираются специалисты. В целом катастроф нет, но вопросы есть, и непростые.
— Ограничения электроэнергии продолжаются?
— Да, но не в столь серьезных масштабах, как в первое время.
— Туристический сезон этим летом был провальным?
— Нет. Конечно, оценка зависит о того, кто и как считает. В организованных местах отдыха загрузка была выше, чем ожидалось. Но сопоставлять сложно, потому что мы не понимаем, как это все считалось раньше, особенно с неорганизованным рынком. Автомобильный туризм, который в основном пользовался услугами серого сектора, конечно, снизился, несмотря на ажиотаж на Керченской переправе. В цифрах сказать, сколько мы недобрали, невозможно, но провальным сезон точно не назовешь — хотя бы судя по количеству людей на пляжах.
— Как удалось наладить работу банковской системы, после того как Крым отключился от украинской?
— Это не Крым, а Украина 5 мая выключала платежную систему, мы бы, поверьте, висели дольше. Там все очень сложно. Первой проблемой стали расчеты с самой Украиной, например, за электроэнергию. Платежи было невозможно отправить, они возвращались. Формально сделка была уже внешнеторговой, тогда как в Нацбанке Украины она так не регистрируется, поскольку Крым не признается территорией другого государства. Из-за этой конструкции в Крыму могли совершенно легально отключить 85% энергоснабжения. Пришлось выстраивать схемы обхода этих проблем, они работают.
— Как они работают? Как идут на практике расчеты?
--Частично платежи были легализованы украинским законом о специальной экономической зоне в Крыму. Он вводит таможенные процедуры, но на самом деле оставляет возможность для украинских компаний и предпринимателей работать на полуострове. Но в свете политической вакханалии эти инструменты во многом не запущены, проблемы остаются.
— Так как же все-таки идут деньги? Через Россию?
— Не всегда.
— В Крыму появятся другие крупные банки российского происхождения, кроме РНКБ?
— Когда-нибудь — да. Когда выгода от прихода крупного банка в Крым компенсирует возможные потери из-за санкций. Вот банк "Россия" сам оказался под санкциями и теперь выходит в Крым.
— СМП-банк тоже под санкциями, но в Крым не идет.
— Кстати да, надо будет спросить — почему.
— В Крыму возможно специальное банковское регулирование?
— Я предложил в пакет законов по свободной экономической зоне вставить банковскую часть. Дать возможность ЦБ отдельными нормативами регулировать банки в Крыму, потому что там ситуация будет непростая. ЦБ категорически против, поэтому нормативы будут общероссийскими.
— Очень мало звучит заявлений от крупных российских бизнесменов о планах инвестиций в Крым, почему?
— Деньги растут в тишине. Санкции не способствуют публичности переговоров с инвесторами. В реальности желание вкладывать в Крым даже больше, чем я ожидал, хотя иногда существует пока только на уровне идей. Дело не только в неопределенности правовой ситуации. Это связано, например, и с техприсоединением, обеспечением газом — не на все потенциальные инвестиции мы можем на 2015 год подтвердить лимит на газ в запрашиваемых объемах — или электроэнергией. Бизнесменам, которые работают за рубежом, нужно найти различные конструкции и схемы, как себя подстраховать.
— Кто будет перестраивать симферопольский аэропорт?
— Сам аэропорт. Есть программа его развития. В этом году на аэропорт свалилась, наверное, десятикратная перегрузка относительно мощностей терминального комплекса. Помимо огромного количества проблем в результате появился достаточно большой операционный денежный поток. Аэропорт за счет заработанных средств к 1 июля увеличил пропускную способность взлетно-посадочной полосы вчетверо. Зимой они должны выйти на программу серьезной модернизации полосы, строительства дополнительного терминального комплекса с удвоением площадей. И все на заработанные средства.
— Севастопольский Бельбек останется военным?
— Идут переговоры о возможности двойного использования, Минобороны занимает конструктивную позицию. Полоса аэропорта полностью устраивает военных, но для нужд гражданской авиации он может быть использован сейчас только днем, и все равно нужно дополнительное оборудование. Нам важно иметь возможность посадки гражданских судов в Бельбеке.
— Как идет поиск инвесторов для проекта строительства моста? Планируется привлекать китайские компании?
— Не инвесторов. Чтобы он пришел, необходим денежный поток. Но в рамках текущих решений он возможен только от железнодорожников, как плата за использование инфраструктуры, но эти платежи не могут окупить вложений. Сделать мост платным, наверное, возможно, но пока об этом речи не идет. В результате выбирается исполнитель, а не инвестор проекта. Китайские специалисты, наряду с другими, участвовали в рабочей группе Минтранса по проекту.
— Кто будет единым исполнителем? Структуры Геннадия Тимченко?
— Мы в данном случае не заказчики, поэтому не знаю. Определят исполнителя, скорее всего, распоряжением правительства.
С кем решать вопрос газификации поселка — с Меджлисом, Курултаем или с главой поселения?
— Что правительство собирается делать для крымских татар?
— Нам нужно четко понимать, что при той доле крымских татар, которая есть на полуострове, формирование будущего Крыма с игнорированием этого вопроса невозможно. Наша задача — максимально интегрировать крымскотатарскую общину и решить проблему самозахвата земель. Номенклатура простая: самозахваченная земля — цена одна, самозахваченная с какой-то бумажкой — другая, самозахваченная и легализованная — третья. А пока даже попытки провести инвентаризацию нуждающихся проваливались. Определить, чье это — невозможно. Президент поручил правительству предусмотреть при разработке федеральной целевой программы меры по обустройству мест компактного проживания крымских татар. В ФЦП чуть более 10 млрд руб. выделено.
— Вы будете вести диалог с Меджлисом?
— Меджлис — общественная организация, которая, как я понимаю, в том числе занималась распределением зарубежной помощи крымским татарам. Когда с ними нормально общаешься, выясняется, что никто никаких иллюзий не испытывает по поводу того, как она распределялась. На флаг поднимались крымскотатарские проблемы в целях получения помощи бюджетов всех уровней. И наша задача все бытовые проблемы начать решать не в рамках каких-то общественных фондов, а в рамках нормальных процедур исполнительной власти. Мне с кем нужно решать вопрос газификации поселка — с Меджлисом, Курултаем или с главой поселения? Конечно, с главой поселения. Такая интеграция в рамках исполнительной власти четко разведет решение проблем и общественную активность. В Крыму много общественных татарских организаций, мнение которых должно быть учтено.
— Как строятся ваши отношения с Алексеем Чалым?
— Алексей Чалый — очень интересный и деятельный человек. Говорить о стратегии переустройства Севастополя, подходах к территориальному планированию с ним интересно, он этим живет. Многое там, конечно, пока на уровне светлых идей... Но идеи все хорошие.
— Его концепцию вы считаете нереализуемой?
— Нет, она может быть реализуема. Только пока это идеологический посыл. Чтобы это превратилось в стратегию, готовую к реализации, нужна огромная работа не только творческих людей, но и скучных управленцев, которые смогут все сбалансировать по задачам, ресурсам, возможностям и интересам других участников процесса.
— Насколько вам удобно работать с правительством двух разных субъектов — Крыма и Севастополя? Не было бы комфортней работать с единым субъектом?
— Мне этот термин — удобно, неудобно — не очень понятен. Это исторически обусловлено, в СССР Севастополь был городом федерального подчинения. Это не просто чиновники решили, что лучше иметь двух начальников, два штата бюрократов. Это некая данность, с которой надо работать, и ничего в этом страшного нет.