В октябре парламент Сербии ввел уголовную ответственность за участие в вооруженных конфликтах за рубежом. Только этих ребят уже не остановить: они либо в Донбассе, либо на пути туда. "Мы за русских и против НАТО",— объясняют сербские добровольцы
Фото: Ксения Иванова
Фото: Ксения Иванова
Фото: Ксения Иванова
Фото: Ксения Иванова
Фото: Ксения Иванова
Сколько бы в Европе ни осуждали Россию и ни грозили ей санкциями и НАТО, поговорка "Нас и русских — 300 миллионов" в Сербии никогда не выходит из употребления. Цифры давно изменились, после того как распались СССР И СФРЮ, их впору сократить вдвое, но чувство, вложенное в эти слова, живо, даже несмотря на то, что нынешние власти поставили Белград в очередь на прием в ЕС. А как иначе? Россия помогала сербам освободиться от почти 500-летней турецкой оккупации, вступилась за них в Первую мировую. Имена гусарского полковника Николая Раевского, погибшего на войне с турками, и генерала Петра Врангеля, прах которого захоронен в Белграде (он жил в Сербии после эмиграции из Советской России), для сербов святы, а татуировки c портретами Николая II и Владимира Путина красуются на спинах молодых сербов-националистов. Точно так же и нынешние сербские добровольцы спешат защищать русских в Восточной Украине — в память о том, как русские добровольцы ехали на Балканы в 1990-е. Нюансы не в счет: сербских добровольцев не останавливает ни то, что на помощь к ним в свое время ехали и православные украинцы, ни наказание до 10 лет тюрьмы, прописанное для них в новом законе. "Огонек" поговорил с добровольцами.
Фото: Ксения Иванова
Деян (имя изменено), 27 лет, проходил службу в регулярной армии Сербии. Работал официантом, собирался на Восточную Украину в октябре
— Я иду воевать за православных и за русских братьев, которые вольны выбирать свою судьбу. В Новороссии та же история, что у англичан с Шотландией, у сербов с Косово, у испанцев с Каталонией. Не могу сидеть и ждать, пока война придет в Сербию. Я готов идти куда угодно против НАТО и США, против корпораций и антинационалистов.
— Разве украинский народ для тебя не братский?
— У меня нет к ним ненависти, но у меня есть ненависть к тем, кто нападает на русских. Я хотел поехать сразу же, как все началось, но не знал как. Я знаю, что иду воевать за правое дело. Это война между дьяволом и Христом, понимаешь? Апокалипсис рядом.
— Как относятся близкие к твоему шагу?
— Слушай, я три с половиной года сидел в тюрьме по политическим причинам. И отец всегда говорил мне: делай то, что ты считаешь необходимым. Так что я не хочу сожалеть в будущем о том, что не сделал этого. Мои родители еще не знают о моем решении, скорее всего будут останавливать меня, а мне будет очень тяжело видеть, как плачут мама и сестра. Но я все равно поеду. Уверен, Бог спасет меня. Своей будущей жене я всегда говорил, что, если случится война, я поеду. Но пока моя невеста тоже не знает... Я скажу ей после свадьбы.
Фото: Ксения Иванова
Душан, 36 лет, с 1998-го по 1999-й в качестве оператора системы ПРО воевал в Косово, был ранен. После войны работал охранником. Сейчас в Донбассе.
— Что я был бы за человек, если бы сейчас не помог русским? Слишком много русских сложили свои головы в Сербии в Первую мировую войну и в 1990-е. Всю историю русские спасали Сербию. Мы — братья, а у меня есть свои моральные обязательства, и у меня есть совесть.
— Значит, ты готов сражаться только за русских?
— В Новороссии есть край Славяносербия (часть территории Луганской области по реке Северский Донец, основана как военно-земледельческое поселение.— "О"), где в XVIII веке было большое поселение сербов. Там жили и живут мои люди. Я за свободу для всех, но в первую очередь для православных. Из-за веры всегда были войны. У меня есть несколько друзей среди мусульман... И я уважаю их до тех пор, пока они уважают меня.
— Как относится к решению твоя девушка?
— Она не хочет отпускать меня. Для нее важны семейные ценности, дом, дети. Она боится, что я не вернусь. Но я вернусь!
Фото: Ксения Иванова
Радомир, 44 года. С 1989-го служил в военном подразделении "Кобра", снайпер, воевал в Боснии, Хорватии и Косово. Сейчас в Донбассе.
— С 1996 года я работал пресс-секретарем в антитеррористическом подразделении до прихода к власти "желтых" (ориентированная на ЕС партия Бориса Тадича.— "О"), в 2006-м меня вместе с другими профи уволили. Потом был журналистом, но из-за критической позиции к прозападной политике властей работать не дали. А как мне еще к ним относиться? Посмотри на ту же Болгарию с Румынией. Не хочу, чтобы моя страна стала еще одной провинцией Европы. В Сербии ничто не держит: мой дом в Боснии уничтожили, на работу не берут.
— Поэтому ты едешь в Донбасс?
— Я еду туда по зову ума и сердца, мне никто не платит. Иду воевать за свой народ, для меня русские и сербы — один народ, мы — братья. Мы смотрим на Сербию как на свой дом, а на Россию — как на свое Отечество. У меня есть опыт и знания, я могу передать ополченцам Новороссии. Возможно, буду инструктором, а если понадобится, и сам возьму оружие в руки.
— У тебя есть семья?
— Живы родители, сестра. От первого брака дочь, ей 13 лет. Два последних года с подругой живу (их прощание в аэропорту на фото.— "О")... Вся семья, кроме нее, не знает о моем выборе. Но я оставлю письма, где все объясню.
— Ты едешь надолго?
— Я буду там до конца. То, что происходит на Украине,— это битва между Добром и Злом, между Востоком и Западом. Апогей будет в следующем году. Надеюсь, никто не нажмет на красную кнопку.
Фото: Ксения Иванова
Здравко, 37 лет. В 1996-1997 годах воевал в Косово в составе регулярной армии, затем добровольцем до 1999 года. После войны работал маляром.
— В мае я поехал в Луганск, защищал там аэропорт с товарищами, затем вернулся в Сербию к семье. Сейчас обратно собираюсь на два месяца, а потом уже домой насовсем. У меня жена и двое детей, надо им помогать...
— Почему ты тогда, в 1997-м, решил остаться на войне в Косово добровольцем?
— Чтобы защитить свой народ и землю. Отец и брат тоже воевали, тогда почти все после армии пошли в добровольцы. И в Луганск я поехал, чтобы помочь моим русским братьям, вернуть им долг. Этого достаточно для того, чтобы рисковать своей жизнью. У нас одна вера, мы один народ.
— А украинцы?
— Я их различаю по вере: если православный — значит брат, если католик — нет.
— Сколько еще будет длиться конфликт на Украине?
— Думаю, он там скоро закончится из-за газа: холодно станет. Но третья мировая уже началась — как информационная и экономическая. А пока они нападают на нас с оружием, мы будем защищать себя таким же способом...
Фото: Ксения Иванова
Драган (имя изменено), 22 года, военную подготовку не проходил. Студент политического факультета. Собирался уехать в октябре.
— Есть три причины, по которым я еду в Донбасс. Первая: русские — наши братья, которые не раз помогали сербам. Во-вторых, я — за православие. В-третьих, против НАТО, которое бомбило нашу землю и поддерживает Западную Украину.
— Твоя семья пострадала во время войн в Югославии в 1990-е?
— Вся моя семья родом из деревни Кравица (это близ Сребреницы, Республика Сербская в Боснии.— "О"), которую 7 января 1993 года боснийские мусульмане сожгли дотла и убили около 100 сербов. У моего дяди они там убили жену и детей. Дядя был полковником и потом участвовал в операции по освобождению сербов в соседней Сребренице. После войны Гаагский суд приговорил его к тюремному заключению. Сейчас он в тюрьме Стокгольма. А многие военные преступники, которые убивали сотнями сербов и жгли наши церкви, сейчас на свободе. Тогда как наших нормальных ребят, защищавших свои семьи, НАТО посадило за решетку.
— Ты считаешь, что война скоро будет в Сербии?
— Я надеюсь на это! В первую очередь хочу, чтобы она началась против албанцев в Косово. Мы можем отобрать нашу землю только с оружием. Думаю, в Новороссии я приобрету хороший опыт, который поможет в будущем сражаться за мою землю.