Три строчки феминизма
Анна Толстова о пионере видеоперформанса Джоан Джонас
В Милане открылась самая большая в истории ретроспектива Джоан Джонас — пионера видеоперформанса и первооткрывателя феминистского видео, художницы, которая вопреки распространенному мнению совершенно не «сошла со сцены» и будет представлять США на предстоящей биеннале в Венеции
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
Фото: Courtesy the artist
"Ангар Бикокка" — один из самых больших выставочных залов Европы: его площадь — 15 тыс. кв. м (неф Гран-Пале — "всего" 13,5 тыс.). Это и правда ангар, он расположен на самом севере Милана — в промышленном районе Бикокка, где когда-то помещались заводы и рабочие городки Pirelli, а теперь остались лишь экспериментальная фабрика и штаб-квартира компании. В 1980-е Pirelli затеяла редевелопмент индустриальной окраины, ввязавшись в самый масштабный урбанистический проект такого рода в Италии. Ныне это территория бизнеса и науки, где офисы транснациональных компаний и банков перемежаются с факультетами и лабораториями Университета Бикокка. Ангар ранее принадлежал компании AnsaldoBreda, в нем строили паровозы, а когда производство закрыли, компания Pirelli выкупила здание и в 2004 году открыла арт-центр. Посещение бесплатное, включая образовательные программы для людей в возрасте от четырех до ста и более лет. У "Ангара Бикокка" неплохой бюджет — €3 млн в год — и отменные аппетиты.
"Инаугурационной" выставкой центра стала инсталляция "Семь небесных чертогов" Ансельма Кифера со сложной программой, замешанной на каббале, немецкой мистике, поэзии Целана и прозе Селина: пустыня меланхолии с семью вавилонскими башнями из цементных отливок со строительного вагончика, поставленных друг на друга и превратившихся в руины. "Семь небесных чертогов" оказались самой крупной работой художника на тот момент — на ее мотивах позднее будет построен проект Кифера для "Монументы" в Гран-Пале, более многословный, но не столь величественный. Киферова инсталляция так и вросла навсегда в "Ангар Бикокка", но оставшееся пространство отдано временным экспозициям. Сейчас здесь показывают ретроспективу американки Джоан Джонас, которая будет представлять США на следующей биеннале в Венеции. Разумеется, самую большую ретроспективу в истории, с работами, привезенными из нью-йоркского MoMA, амстердамского Стеделейка и барселонской MACBA, десять инсталляции и десять одноканальных проекций. И эта выставка — большой сюрприз для профессионалов и широкой публики.
Джоан Джонас — классический художник трех строчек во всеобщей истории искусства. То есть без этих трех строчек ни одна история искусства не обойдется, но это всего три строчки. Из них мы узнаем, что в конце 1960-х и начале 1970-х она была "важной фигурой нью-йоркской художественной сцены", "пионером видеоперформанса" и "первооткрывателем феминистского видео". Что она (параллельно с Йозефом Бойсом) обращалась к шаманским практикам и ритуалам североамериканских индейцев, что она (параллельно с Тришей Браун, у которой училась) превращала заброшенные здания в площадку для танцевальных композиций, что она играла с совмещениями и несовпадениями (тут, кажется, параллелей нет, Джоан Джонас была первой) живого и снятого на видео тела в одном инсталляционно-сценическом пространстве. Была, была... Была подружкой Ричарда Серры, тусовалась с Робертом Смитсоном, Дэном Грэмом, Лори Андерсон и участвовала аж в шести "документах", в том числе четырех золотого века — 1972, 1977, 1982 и 1987 годов. Была "важной фигурой", а потом "сошла со сцены". Много путешествовала, занималась какими-то непонятными проектами, ушла в преподавание, писала книги и, как ни странно, чуть больше известна в Европе, чем в Америке. И то верно: попытки ретроспективы делались в Голландии, Германии и Франции. Словом, Джоан Джонас подтверждает медийный стереотип, будто художницы перформанса делятся на две категории: Марину Абрамович и остальных.
"Reanimation", 2010, 2012, 2013 годы
Фото: Courtesy the artist
Главной приманкой выставки в "Ангаре Бикокка" был живой перформанс Джоан Джонас "Reanimation", исполненный в сопровождении американского джазиста и хипхопера Джейсона Морана и основанный на тексте позднего романа классика исландской литературы Халлдора Кильяна Лакснесса "Христианство под ледником", где причудливо сплавились католические, социалистические и экологические воззрения нобелевского лауреата. Седовласая худая женщина в белом выходит на сцену и произносит: "Возьмите три зеркала...". Она читает фрагменты туманных текстов, рисует на доске, на листе бумаги, встав перед видеопроекцией, и — с помощью какого-то проекционного приспособления — прямо поверх видео рисует синим по белому, черным по белому и белым по черному, обводит контуры своего тела, обводит контуры гор и зверей на видео, звонит в колокольчики и мнет пергамент, так что резкие звуки, напоминающие крошащийся лед, заглушают музыку. И заканчивает словами о времени, которое сверхприродно, и об истории мира, которая не более чем сказка. Нет, 78-летней художнице не приходит в голову состязаться с примадонной перформативной сцены Мариной Абрамович, но она до сих пор выступает вживую — иначе трудно понять устройство ее инсталляций. Инсталляция "Reanimation" как раз и завершает миланскую выставку "Сказки светлого времени": перформанс собирает воедино все видеоэкраны, проекции, нацарапанные мелом на стенах "петроглифы" и реквизит.
Реквизит десяти перформативных видеоинсталляций Джоан Джонас обязательно включает зеркала, маски, кукол, грифельные доски и листы бумаги со словно бы наскальными рисунками и непременно белую собаку — постоянные мотивы ее искусства невольно наводят на мысль о первобытной магии. Когда она начинала, слава Йозефа Бойса уже докатилась до Америки (койот в одной из джонасовских инсталляций служит оммажем германскому шаману), перформанс приобретал мифопоэтическое измерение. Впрочем, шаманизм и индейские ритуалы, которые она наблюдала воочию, ездя по резервациям Аризоны, равно как и традиционный японский театр но и кабуки, который она видела в Японии, стали для нее хореографическим источником, открывая неклассический тип движения в пространстве и времени. Основой хореографии руки, вычерчивающей линии на песке. Одноканальное видео Джоан Джонас тоже интересно — и позднее, спрятанное в громоздкие телевизионные ящики наподобие ярмарочных райков, и самое раннее — черно-белый фильм 1968-го, где она в развеселой компании на жестоком ветру, продувающем заснеженный пляж Лонг-Айленда, ставит и одновременно танцует что-то вроде авангардного балета с зеркальными костюмами и элементами контактной импровизации. Но перформативные видеоинсталляции, бесспорно, вершина ее искусства: так и сяк поставленные экраны, глухие и прозрачные, с видео- или слайд-проекциями, разбросанные тут и там тряпки, маски, посохи, обручи, фрейдовские кушетки и какая-то сюрреалистическая мебель — все это образует монолитное единство, выдавая в художнице профессионального скульптора. Так что зритель оказывается надолго пойман этим завораживающим, магическим инсталляционным полем.
"Ветер", 1968 год
Фото: Courtesy the artist
Каждая инсталляция основывается на тексте, самый популярный из которых — переложение древней ирландской легенды о короле Суини, сделанное Шеймусом Хини. Джоан Джонас вообще не щадит и не развлекает публику. Еще есть поэма о Елене Троянской и воспоминания о Фрейде, написанные одной из его последних пациенток, американо-английской поэтессой Хильдой Дулитл, исландские саги, лекция Аби Варбурга об образной системе индейцев пуэбло, а также ацтекские и японские мифы о Лунном зайце, удивительным образом совпадающие. В эти тексты неизбежно вчитываются политические подтексты: война в Ираке, 9/11, постколониальная миграция или угроза глобального потепления. Вот, казалось бы, стоило ли авангарду начала века так героически сражаться против литературы, чтобы искусство эпохи видео вновь оказалось ею порабощенным? Однако для Джоан Джонас книга, видимо, такой же атрибут феминизма, что и зеркало, с той только разницей, что первая — в отличие от второго — женщине якобы противопоказана. Книга перетолковывается с помощью полиэкранного и многоканального видео, но столь сложным языком, что мысль о зрелище, "обществе спектакля" и Голливуде (хотя в одной из видеоинсталляций снималась Тильда Суинтон) не приходит в голову. Возможно, это поиск женского нарратива, возможно, способ прислушаться к голосу природы. Специально для выставки в "Ангаре Бикокка" Джоан Джонас сняла видео "Прекрасный пес" — точнее, это сам "прекрасный пес" Озу, собака художницы, конечно же, белая, сняла видеокамерой, прикрепленной к ошейнику, и замечательно попала в стиль хозяйки. Но как бы то ни было, обращение к репрессированным культурам, будь то индейцы хопи или кельты Ирландии, равно как и обращение к экологическим проблемам, то есть к репрессированной земле, программно: ведь женский нарратив — или, вернее, феминистский дискурс — не может не затронуть тему насилия.
"Джоан Джонас. Сказки светлого времени". Милан, Hangar Bicocca, до 1 февраля