В Европе в минувшие дни прошла серия мероприятий, приуроченных к столетней годовщине начала Первой мировой войны и 25-ти годам со дня падения Берлинской стены. За торжественными событиями вблизи наблюдал обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт. Он задумался о том, как в России видят историю XX века.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
25-я годовщина падения Берлинской стены и столетие начала Первой мировой войны на несколько дней стали главными европейскими памятными датами. 800 тысяч фарфоровых красных маков, заполнивших ров вокруг лондонского Тауэра, символизировали погибших на той войне солдат Британской империи. Взлетевшие в воздух над Бранденбургскими воротами воздушные шары напомнили о том, что эпоха мировых войн завершилась через 75 лет после выстрела в Сараево. Случилось это в ноябре 1989 года в Берлине. Вместе с Берлином, а потом и с Германией единой стала Европа. Воздух континента в эти дни был буквально пропитан символизмом. Ведь тоталитарные режимы, коммунистический и нацистский, скорее всего не возникли бы, не случись трагедия 1914 года. Как, видимо, не было бы и Второй мировой войны, и войны холодной.
И хотя, к чести властей и общественности, Первая мировая и отдавшие в ней жизнь российские солдаты в этом году вернулись в исторический обиход, падение Берлинской стены остается в России датой, в лучшем случае, безразличной большинству. А еще чаще — неприятным, раздражающим напоминанием о фатальном для СССР исходе "холодной войны".
"Не надо было Германию отдавать просто так! Надо было торговаться!" Сколько раз я слышал эти слова и от обычных россиян, и от политиков, и от интеллектуалов. Мы не задумываемся, что никто не давал нам право распоряжаться судьбой немцев, поляков, чехов. Они не рабы, которых можно продавать, покупать и удерживать силой. Да и невозможно это делать вечно. Но наше общество, по крайней мере, немалая его часть, все еще не избавилось от тоски по империи. Нам нравится СССР, потому что его "боялись". Сила тоталитарной государственной машины восхищает нас.
Мы забыли, что вскоре после падения стены мы пережили наш момент освобождения в августе 1991 года. Да, мы потеряли империю, но обрели свободу и право распоряжаться своей жизнью, как захотим. Не вина других, что мы сегодня об этом сожалеем и попрекаем других тем, что пока не удалось нам. Между тем, свободными люди становятся только тогда, когда становятся способны радоваться свободе других. Мы этому пока не научились. Даст бог, научимся.