Народный депутат Украины Светлана Фабрикант была тем человеком, который растормошил украинский парламент, буквально заставив его создать специальную комиссию по расследованию одесских событий. Хотя Фабрикант и стала секретарем комиссии, ее подписи под итоговым документом нет. Почему нет и что узнали депутаты, об этом она рассказала специальному корреспонденту "Огонька"
Фото: Коммерсантъ / Олег Куцкий
— Как вы узнали о происходившем?
— Я была в Одессе, дома с семьей. Около четырех включили телевизор. "1-й городской" вел прямую трансляцию из центра города. Позже я подумала: может быть, они что-то знали? Когда потребовалось, владельцы телеканала передали 20,5 часа телезаписей этого дня комиссии. Там все подробности: кто бросает, кто стреляет, кто готовит "коктейли"...
Так вот вроде бы в городе ничего не происходило, но кадры на экране были тревожные. Мы увидели массу людей на Соборной площади. Частично это были одесские и харьковские болельщики (в тот день был матч "Черноморец" — "Металлист"), частично люди, пришедшие в ответ на призыв в соцсетях провести марш за единую Украину, частично непонятные и явно не местные парни. Позже выяснилось — привезли их специально. Для мирного марша они были хорошо вооружены: щиты, дубинки...
— Вы попытались выяснить, что происходит?
— Мы с мужем сели в машину и рванули в центр, хотя все равно масштабов событий не понимали. По дороге муж позвонил своему знакомому — одному из лидеров одесских евромайдановцев. "Что,— спрашивает,— творится?" Ответ: "Сейчас мы добьем этих тварей, лучше не приезжайте, а то получите вместе со своим депутатом". Нам уже встретились бегущие с Соборной площади люди. Я отправилась к губернатору, но его на месте не было, пусто было и в его администрации. Говорят, он появился в районе восьми, когда Дом профсоюзов уже горел. Никто не мог найти и руководителей силовиков. И тут одна из загадок: все руководители силовиков были с 12 часов 2 мая в кабинете прокурора области на совещании, которое проводил заместитель прокурора Украины. Мобильные телефоны у всех были выключены, первый из участников вышел на связь, когда события уже начались.
— Но вы пытались позже выяснить, зачем они собирались и почему именно 2 мая?
— Должна сказать, что сведения от силовиков у комиссии были далеко не полные. Ни генпрокурор, ни руководители нацбезопасности и МВД с депутатами не встретились. Но известно, что за несколько дней до 2 мая в Одессу приезжал глава Совета нацбезопасности Парубий. Телевидение показало его встречи с теми, кто занял блокпосты вокруг Одессы. Лучшим он раздавал бронежилеты. Во всех интервью звучало его предупреждение о провокациях, которые готовятся в начале мая. Он тоже провел совещание с силовиками. А в повестке встречи 2 мая как раз и был вопрос о состоянии борьбы с сепаратизмом и гражданским противостоянием.
— Эти подробности в целом известны. Главный вопрос: был или не был какой-то план? Насколько все произошло стихийно?
— Стопроцентных доказательств того, что все было спланировано, нет. 2 мая, на мой взгляд, была запланирована не трагедия, но зачистка Куликова поля болельщиками после матча. Намечалась постановочная заварушка.
— Но в жизни все произошло значительно трагичней.
— Почему план не удался, понятно. События развернулись куда раньше начала футбольного матча. Одесская дружина, православные казаки тоже собрались в центре города. Бои начались много раньше Куликова поля. До сих пор некоторые находятся в СИЗО. Среди около ста задержанных и находящихся под домашним арестом нет ни одного сторонника Майдана.
— По телевизору мы видели некоего сотника, который встречается с Парубием, потом командует на Куликовом поле, стреляет по Дому профсоюзов из ТТ... Его тоже не арестовали?
— Это некий Микола, сотник Майдана. Говорят, его задерживали в Киеве. Но, повторю, сегодня среди арестованных сторонников Майдана нет.
— Правильно ли я пониманию, что к моменту, когда толпа оказалась на Куликовом поле, никаких способных к сопротивлению отрядов на нем уже не было?
— Много было женщин, пожилых и случайных людей. Пока разъяренная толпа неслась по Пушкинской к Куликову полю, им звонили, умоляли: "Уходите!" Они не ушли, была какая-то паника, истерия: "Никуда не уйдем, забаррикадируемся!" Я вынуждена была пересматривать кадры того, что там происходило, и это, возможно, были самые страшные минуты и моей жизни. Все 48 погибших были одесситами, слух про 15 российских паспортов — это сказка. Все сгорели, были добиты и растерзаны.
— Вы знали кого-то из них?
— Четверых. Никто из них не хотел отделения от Украины, но все были взволнованны и напуганы происходившим в Киеве. Погиб одесский поэт Вадим Негатуров — человек, меньше всего похожий на боевика, как их рисовала и рисует пропаганда. У них с женой долго не было детей, 5 мая она родила дочь. В роддоме мне рассказали, что она просила побыстрее, потому что наутро следующего дня хоронили мужа...
Там, на похоронах, я познакомилась с девушкой, которая спаслась из Дома профсоюзов. Она одна пряталась в комнате, но и туда влетел человек в балаклаве. Она достала телефон и показала ему фото своей трехлетней дочери: "Я воспитываю ее одна". "Я буду тебя тащить, а ты кричи",— сказал он ей и вывел, сдал милиции.
— Как в Верховной раде появилась специальная комиссия по этим событиям?
— С этой идеей я помчалась в Киев, хотя мне и говорили: мол, не нужно создавать никакую комиссию, это только способ все похоронить. Тем не менее я обзвонила всех депутатов от Одесской области вне зависимости от того, в какой партии они состояли. Процедура оказалась долгой, ведь создают комиссию фракции. В конце концов в комиссии оказались лишь четверо одесситов, а меня там не было вообще. Не удивительно, я ведь независимый депутат. Но когда вопрос обсуждался, я сама поднялась на трибуну, и меня решили включить. Более того, избрали секретарем. На следующий же день после создания комиссия уехала в Одессу.
— Судя по итоговому документу, работалось депутатам нелегко.
— Все как в подушку! Приглашали начальников, а приходили клерки со справками. Обращаемся в СБУ, а они нам: получите доступ к секретности. Ждем того самого замгенпрокурора, который 2 мая проводил совещание в Одессе, а он то на больничном, то в отпуске...
— Поэтому под итоговым документом нет вашей подписи?
— Нам все-таки многое удалось. Мы этот день выстроили буквально поминутно. И когда мы свели наш отчет, я его, естественно, подписала. А дальше партии стали отчет править: убирать причастных к трагедии своих членов и сторонников, сглаживать формулировки. И это уже оказался совсем другой документ. Я вынуждена была свою подпись снять.
— Возможно, появится новая комиссия?
— Вряд ли. Президент Порошенко, выступая здесь в оперном театре, заявил: Одесса показала пример борьбы с сепаратистами.
— И как ответила на этот вывод Одесса?
— Просто устранилась от политики. Реально именно здесь была самая низкая явка на выборах в Раду.
— Отношение к вам после расследования как-то изменилось?
— Ко мне?.. Наверное, нет. Но вот во мне что-то изменилось точно. Я увидела в этих 20 часах записей некоторых знакомых и известных людей жестокими и циничными. Люди фотографировались на фоне погибших и тут же выкладывали свои карточки в соцсети. Потом добивание угоревших... Я даже не думала, что люди бывают такими бесноватыми. А вообще служивые и чиновники оказались куда равнодушнее простых граждан. На Куликово поле по собственной инициативе примчались десятки врачей и медсестер. Поздно.