Вчера президент России Владимир Путин встретился с новым генеральным директором французского энергетического концерна Total Патриком Пуянне. На встрече выяснилось, что именем бывшего гендиректора компании Кристофа де Маржери назовут новый российский метановоз. А специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ узнал, что главы крупнейших российских нефтяных компаний во главе с президентом России (в конце концов, наша страна — самая крупная нефтяная компания мира) убеждают всех (и в том числе, очевидно, себя), что в первом полугодии 2015 года цена на нефть стабилизируется на уровне $85-90 за баррель. Или, по крайней мере, не меньше $70.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Перед началом встречи в сочинской резиденции "Бочаров ручей" можно было стать свидетелем странной сцены: новый генеральный директор Total Патрик Пуянне в ожидании Владимира Путина стоял вместе с главой ЛУКОЙЛа Вагитом Алекперовым, главой "Роснефти" Игорем Сечиным и главой НОВАТЭКа Леонидом Михельсоном в ровном полукруге, положив свою правую руку на их руки, в свою очередь, лежавшие одна на другой. Эта мушкетерская позиция, в которой Патрик Пуянне выступал, безусловно, новичком д'Артаньяном, толком не знающим правил, но страстно желающим соответствовать им, могла вызвать по крайней мере недоумение. Возможно, Патрик Пуянне, увидев, что господа Алекперов, Сечин и Михельсон сложили свои руки одна на другую, решил, что у русских так и положено перед появлением их президента, а когда его тоже позвали, даже и не раздумывал, а очень быстро присоединился к ним.
Впрочем, клятвенность поз объяснялась просто. Господин Сечин решил поздороваться с господином Алекперовым и протянул ему руку через стоявшего между ними господина Михельсона, а тот, увидев, что они здороваются прямо перед его животом, наложил на них руки. Им оставалось подчиниться и изображать особую веселость вплоть до вызова из французского ряда Патрика Пуянне.
Кто ж думал, что он и правда бросится к ним.
В это время трое коллег господина Пуянне стояли, со значением переглядываясь друг с другом, а один с таким же значением всматривался в видеокамеру, вмонтированную в потолок помещения.
От этих людей не ускользали никакие детали (я уж не говорю о том, что они не ускользали от видеокамеры).
Владимир Путин в начале встречи долго говорил о погибшем на взлете бывшем президенте Total Кристофе де Маржери:
— Это большая потеря не только большого предпринимателя с большой буквы. Он был нашим другом... Есть разные предложения по увековечению его памяти в России, в том числе предложение присвоить его имя крупным морским судам, которые будут работать в области энергетики (позже сам господин Пуянне уточнил, что глава НОВАТЭка Леонид Михельсон предложил назвать в честь господина де Маржери метановоз).
Внезапно Владимир Путин заговорил о встрече представителей стран ОПЕК в Вене: накануне они договорились, как известно, не снижать квоты на добычу нефти.
Владимир Путин, безусловно, хотел высказаться на эту тему и постараться закрыть ее.
— Для экономики сейчас непростые времена,— оговорился господин Путин.— Но я думаю, что никаких неожиданностей ни для нас, ни для вас не происходит.
Это звучало, можно сказать, заговорщически: профессионалы, то есть поймут друг друга.
— Мы приняли участие во встрече группы стран ОПЕК перед началом их основной работы, и для нас сразу стало ясно, что после объявления позиции ОПЕК цены будут... — российский президент остановился, подбирая нужное слово,— немножко пониже.
Как известно, на самом деле они вчера скорее рухнули.
— Это неизбежная реакция рынка,— продолжил Владимир Путин.— Но никто из крупных игроков на рынке не настаивал на немедленных действиях по выравниванию цен, нас это в целом устраивает (а вот это уже был перебор: ну никак это не может устраивать, все что угодно, любое слово, только не это.— А. К.). Впереди зима, уверен, в первом квартале следующего года рынок сбалансируется.
Владимир Путин предпринимает далеко не первую в своей жизни попытку заговорить цены на нефть. Иногда ему это удавалось. Но проблема в том, что иногда — нет.
По крайней мере ясно, что именно такая позиция по этому поводу теперь будет и дальше не только у него, а и у всех российских чиновников, имеющих отношение к этой ситуации.
— А у нас с вами,— повернулся Владимир Путин к господину Пуянне,— большие планы, запасы только газового месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе 1,5 трлн кубометров (и, как известно, строится перерабатывающий завод "Ямал СПГ". Есть и другие проекты, не менее значимые...).
— Весь персонал нашей компании был глубоко тронут теми знаками внимания,— без преувеличения и в самом деле растроганно сказал Патрик Пуянне, человек с каким-то детским выражением лица, на котором в любую секунду, казалось, появятся слезы, и это будет именно то, чего этому лицу не хватает для полной его завершенности,— которые вы выразили по поводу кончины нашего президента и генерального директора месье де Маржери. И разрешите вас от имени супруги месье де Маржери поблагодарить за те знаки внимания, которые вы выразили по поводу его кончины.
Тут на глазах Патрика Пуянне и в самом деле показались слезы.
— Мерси,— произнес Владимир Путин.
— Я уже многие годы сотрудничаю с господином Михельсоном, а два года назад привез сюда свою семью, мы сели в поезд и совершили транссибирский бросок от Москвы до Иркутска,— рассказал Патрик Пуянне.
Леонид Михельсон едва заметно кивнул.
— Сегодня я открываю для себя новый российский город — Сочи,— добавил гендиректор Total.— Все ваши коллеги меня предупреждали, что мне следует говорить о Сочи только хорошее и приятное (а кажется, что об этом уже и предупреждать никого не надо.— А. К.). Так что город действительно замечательный. Но Санкт-Петербург тоже неплохой город!
Этот генеральный директор, далеко, судя по всему, пойдет (по крайней мере в России). Да и уже зашел.
— ...И хотя Total является частной компанией, однако она — крупнейшая французская компания, поэтому в каком-то смысле представляет свою страну,— добавил Патрик Пуянне.— И вы можете рассчитывать на меня — в той мере, в которой я могу повлиять на развитие взаимоотношений между нашими странами, я сделаю все от меня зависящее.
Тут Патрик Пуянне взял на себя, видимо, лишнее — от избытка, похоже, чувств, спровоцированного еще мушкетерским рукопожатием.
Патрик Пуянне является, конечно, чувствительным человеком.
— Мы не будем этим злоупотреблять,— поправил его российский президент.— Для нас отношения с Total имеют собственное значение.
После этого они уединились примерно на час, но было уже ясно, что Total с новым генеральным директором во главе не намерена сворачивать ни один проект в России, и прежде всего — "Ямал СПГ", куда вложила уже $7 млрд, тем более что санкции не обязывают ее это делать (а глава НОВАТЭКа господин Михельсон, чьим крупнейшим иностранным акционером является Total, позже сказал, что санкции могли бы повлиять на финансирование проекта, но не повлияют: в начале следующего года акционеры рассчитывают получить первые китайские кредиты).
Подошедшего после встречи к журналистам президента "Роснефти" Игоря Сечина хотели спросить прежде всего, конечно, про решение ОПЕК — но спрашивали про отношения с Total. (Вряд ли он начал бы разговор с журналистами с чего-то другого.) Выяснилось, что товарооборот "Роснефти" и Total составляет примерно $16 млрд:
— Мы поставили 16 млн тонн нефти и нефтепродуктов,— сказал Игорь Сечин.— Договорились об увеличении доли "Роснефти" в нефтеперерабатывающем заводе в немецком городе Шведт до 17% за счет покупки акций Total.
Но Игорь Сечин дождался и вопросов по поводу общей ситуации на рынке. Один из журналистов спросил его, как он относится к идее создать в России резерв нефти, чтобы в случае чего легче было балансировать между спросом и предложением.
— Поясните, что это за резерв? — господин Сечин долго молчал, потом вымолвил, глядя на журналиста в упор.
Дальше, конечно, можно было не продолжать спрашивать об этом, и даже лучше всего было бы.
Но журналист постарался объяснить.
— Я все идеи на рынке должен комментировать? — переспросил Игорь Сечин.
Сразу несколько журналистов неосознанно кивнули.
— Резерв существует,— пожал плечами господин Сечин (он и сам понимает, что должен.— А. К.),— этим занимается государство. Вы, наверное, спрашиваете о создании глобального резерва? Об этом спрашиваете?
Журналист подтвердил.
— Гораздо большим прагматизмом выглядит решение о доступе к инфраструктуре всех производителей,— сказал господин Сечин то, что он хотел сказать, а не то, о чем его так долго спрашивали, и не то, по поводу чего уже совершенно ничего больше невозможно было сказать.
Гораздо сильнее господина Сечина заинтересовал следующий вопрос: о сценариях развития уровня цены на нефть.
Первая фраза президента "Роснефти" по этому поводу была, на мой взгляд, единственно правильной:
— Не думаю,— сказал он,— что кто-то может дать сейчас однозначный прогноз по этому поводу.
Тем не менее он попытался: причиной падения цен, по его мнению, стало перепроизводство нефти и замедлившийся рост общего производства в Азии и Европе.
— Но это не станет долгосрочным трендом,— добавил он.— Производство в мире все равно будет расти. Во-вторых, американские власти прекратили поддержку доллара, и сорок процентов снижения цен на нефть — именно этот фактор. В-третьих, на цену, как многие говорят, и правильно делают, повлияло производство сланцевой нефти в США.
— Но пока ничего трагичного на рынке не происходит,— заключил Игорь Сечин.— Для России не будет драматичным даже стоимость нефти ниже $60, тем более что себестоимость добычи нефти в нашей компании самая низкая в мире.
Стоит напомнить, что трагедия от драмы в театре отличается в том числе тем, что драма всегда связана с человеческими жертвами (см. "Ромео и Джульетта", "Король Лир" и т. п.).
Таким образом, Игорь Сечин дал понять, что даже если цена на нефть опустится ниже $60 за баррель, никто в "Роснефти" стреляться не станет.
А вот про $50 он уже ничего не сказал.
— Первая половина года,— признал Игорь Сечин,— будет достаточно тяжелой: произойдет хеджирование независимыми производителями нефти в американских банках...
Но он согласился с тем, что цена может вырасти.
— А для "Роснефти" на следующий год заложен консервативный уровень цены — от $70 до $75 долларов,— пояснил господин Сечин.
Министр энергетики России Александр Новак почти дословно повторил основные тезисы Игоря Сечина о причинах падения цен на нефть и занялся поисками плюсов:
— Уйдут дорогие неэффективные проекты, а цена в среднесрочной перспективе восстановится на уровне $85-90...
И вообще, "сегодняшнюю цену надо рассматривать в долгосрочной перспективе: средняя цена за 2014 год составит $98-99, что соответствует параметрам бюджета".
И Игорь Сечин, и Александр Новак торопились из Сочи в Москву: видимо, сейчас как никогда много работы будет в режиме ручного управления — как всякий раз в кризисные моменты. А момент сейчас, что бы ни говорилось ими по этому поводу,— кризисный.
Торопился и Леонид Михельсон. Но я успел спросить его уже на выходе из резиденции "Бочаров ручей", действительно ли он, как рассказал Патрик Пуянне, катался с ним на поезде до Иркутска.
— Да нет,— смутился господин Михельсон,— это не я был! Неправильно поняли... Пуянне начинал, между прочим, многие проекты с НОВАТЭКом, а вообще мы были в очень хороших отношениях с Кристофом (де Маржери.— "Ъ"). Четыре-пять раз в год собирались с ним один на один и разговаривали по несколько часов. Однажды он сказал, кстати, что преемником видит только Патрика Пуянне — в случае чего.
Леонид Михельсон помолчал: случай-то вот и настал тогда, на взлетной полосе Внуково.
— А Кристоф ведь перевел Патрика на самый тяжелый участок — переработку нефти и нефтехимию... Там, во Франции, с этим в последнее время же проблемы.
— Так с кем же Патрик Пуянне ездил в Иркутск, если не с вами? — напоследок спросил я.
— Так с Кристофом! — засмеялся Леонид Михельсон.— Купили билеты, сели в поезд Москва--Владивосток и поехали с детьми до Иркутска. Просто взяли и рванули, представляете?