В лейпцигской клинике на 76-м году жизни умерла оперная певица Елена Образцова.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Вроде бы это и странно, когда в подобных обстоятельствах приходит на ум слово "счастливый", да и у главных ее сценических героинь с чем с чем, а со счастьем как-то не задавалось (Кармен, Далила, Амнерис, Эболи) — и все же кажется, что это была невероятно счастливая творческая жизнь, гармоничная, яркая, колоритная и респектабельная. В тусклое брежневское время Елена Образцова, с одной стороны, с редким достоинством справлялась с ролью главной примадонны Союза, эталонной Марины Мнишек и Марфы Большого театра, которой даже могло влететь за то, что на концерте для партийных бонз она, разрушая державный шаблон, пела Массне или Сен-Санса на чистом французском языке. С другой — со столь же редкой для тех времен свойскостью она чувствовала себя в международной круговерти импресарио, оперных столиц и блистательных партнеров, с которыми ей приходилось работать на сменявших друг друга сценах. Мощное и густое меццо, решительная актерская энергетика и потрясающая интуиция большой артистки объясняют почти все, но за пределами этого "почти" остается еще многое в ее натуре — и сценической, и человеческой, выглядевшее всегда, практически до последних ее дней, по-особому обаятельно.
Среди отечественных оперных артистов своего времени помимо прочего она была еще и одной из самых записываемых. Но и в лицо ее знали во всем мире лучше многих. Помимо многочисленных видеозаписей в ее карьере была и "Сельская честь", золотой стандарт дзеффиреллиевского фильма-оперы: снятая на пике карьеры Образцовой лента осталась самым знаменитым свидетельством ее взлета, поставившего ее на одну ступень с лучшими певицами мира. Наряду, пожалуй, с исторической венской "Кармен" 1978 года, записанной в постановке того же Дзеффирелли и с Карлосом Кляйбером за дирижерским пультом. Там, как и в "Сельской чести", поет Пласидо Доминго, который теперь, в день ее смерти, написал в фейсбуке по-русски: "Прощай, моя любимая Кармен!"
Есть популярный стереотип, согласно которому закончившая свою карьеру большая певица — персонаж все-таки довольно печального образа: все в прошлом, поток ангажементов давным-давно иссяк, никуда не зовут, разве что дать пару мастер-классов да посидеть в каком-нибудь жюри, втихомолку вздыхая о собственном звездном прошлом. Образцова и здесь на стереотипы не обращала никакого внимания. Да, опекой вокальной молодежи занималась с радостью, явно не воспринимая это как социальную нагрузку. Но, во-первых, и сама она на оперную сцену выходила до недавнего времени — старую Графиню в "Пиковой даме" она пела и в Большом, и в Михайловском театре. Во-вторых, чего она только не делала за последние, скажем, лет пятнадцать, чтобы не походить на вот эту печальную примадонну, живущую поисками утраченного времени. Начиная от спектакля Виктюка "Антонио фон Эльба", где ее участие в ту пору казалось скандальной сенсацией, и заканчивая экспериментами с джазом и судейством в оперном реалити-шоу, где она показывала себя все такой же — мудрой и темпераментной, участливой и остроумной.
Всего пару месяцев назад в Большом прошел пышный гала-вечер, посвященный 50-летию ее карьеры. Как оказалось, это было ее прощание. И сложно сейчас вспоминать с равнодушием, как тогда в последний раз на этой сцене звучали слова ее Графини: "Кто дансерки? Кто поет? Девчонки! А бывало, кто танцевал! Кто пел!.."