Все в спад

Снижение российского рейтинга, падение цен на нефть ниже 50 $/барр., возобновившееся ослабление рубля — 2015 год начался с неприятностей и ими же, похоже, продолжится. Экономика вползает в рецессию, которая может оказаться более глубокой и продолжительной, чем в 2009 году.

НАДЕЖДА ПЕТРОВА

ВВП, который мы потеряли

Столь удачный для российской экономики год, как 2014-й, случится еще не скоро. Не то чтобы он был благоприятным, но с формальной точки зрения за год ВВП вырос, по предварительным оценкам, на 0,5% (Росстат свою оценку опубликует через пару недель), и это ровно на 0,5 п. п. больше, чем предсказывали год назад наиболее пессимистически настроенные аналитики (см. "Деньги" от 13 января 2014 года). С другой стороны, это примерно на 1,5-2 п. п. хуже ожиданий оптимистов, не веривших в падение цен на нефть, но в него мало кто верил. А уж про никем не предсказанное решение России прирасти Крымом и все, что за ним последовало, нечего и говорить: в прошлогодних прогнозах война если фигурировала, то только как метафора рисков, которые берут на себя инвесторы, остающиеся в российских активах (другой метафорой была засушливая пустыня).

Метафора оказалась неожиданно точной. А ее воплощение — дорогостоящим. По оценкам Комитета гражданских инициатив (КГИ), в третьем квартале 2014 года банки и нефинансовые организации смогли рефинансировать всего 10% и 29% внешнего долга соответственно против 120% в 2013-м (то есть раньше долг не только полностью рефинансировался, но и рос на 20%). Всего с учетом сокращения прямых иностранных инвестиций и спроса на гособлигации "недобор притока иностранного капитала" составил $174 млрд в годовом выражении. Продажа банками зарубежных активов отчасти компенсировала недостачу, но "сальдо тем не менее получилось достаточно большое — $124 млрд, порядка 6% ВВП", заметил один из авторов доклада КГИ, руководитель Экономической экспертной группы (ЭЭГ) Евсей Гурвич.

Конечно, данные только за один квартал — не очень надежная основа для анализа (на момент сдачи номера в печать платежный баланс за весь 2014 год еще не был опубликован), но, по словам Гурвича, судить о проблеме "на качественном уровне" они позволяют. "Шок по линии нефтегазовых экспортных доходов" оказался, согласно этим расчетам, сопоставим с "шоком по линии оттока капитала": "недобор экспортных доходов в третьем и четвертом кварталах составил $5,1 млрд и $21,3 млрд", то есть примерно 1% и 5,9% ВВП за соответствующие кварталы.

Правда, поскольку оба негативных шока пришлись на вторую половину года (финансовые санкции были объявлены 31 июля, обвальное падение цен на нефть началось в сентябре), их эффект еще не успел полностью проявиться, но он проявится в 2015 году. И, как это часто в жизни бывает, опять окажется, что деньги, которые были потеряны, дороже тех, что в наличии. Если бы поток поступающего в страну капитала сохранил обычный объем, ВВП вырос бы только на 1,5-2% (в отсутствие структурных реформ это предел для российской экономики, согласно расчетам Центра развития ВШЭ, выполненным еще в 2011 году). Зато сокращение притока капитала повлечет, по существующим на сегодня оценкам, падение ВВП от 2,5% до 9%, в зависимости от того, какой окажется среднегодовая цена на нефть или насколько будет использован Резервный фонд либо ФНБ.

Базовая неизвестность

"Ситуация выглядит настолько неопределенной, что слово "прогноз" вряд ли применимо к математическим упражнениям экономистов. Скорее их можно назвать догадками. Или, более благородно, сценариями",— ответил старший экономист Sberbank CIB Антон Струченевский на просьбу "Денег" поделиться прогнозом на 2015 год. Неопределенность, по его словам, "касается не только цены на нефть, но и дальнейшего курса политики российского правительства и денежных властей".

Впрочем, хотя Центробанк, судя по заявлениям на Гайдаровском форуме первого зампреда ЦБ Ксении Юдаевой, готов выполнить "математическое упражнение" для среднегодовой цены нефти $40, расчеты большинства аналитиков пока базируются на гипотезе, что провал ниже 50 $/барр.— временное явление. По мнению Струченевского, среднегодовая цена нефти может оказаться в диапазоне 50-60 $/барр. "С фундаментальной точки зрения есть как минимум две причины для этого,— пояснил он.— Во-первых, могут свернуться некоторые проекты по добыче сланцевой нефти, ставшие нерентабельными в нынешних условиях. Во-вторых, при цене нефти ниже 75 $/барр. многие страны ОПЕК сталкиваются с бюджетными проблемами. Этот фактор может мотивировать их к более скоординированным действиям, направленным на повышение цены нефти".

В то же время на быстрое восстановление никто особенно не рассчитывает. "Резкого падения добычи нефти мы не увидим,— указывает директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики УК "Альфа-Капитал" Владимир Брагин.— Хотя цена на нефть будет возвращаться к уровням 70-80 $/барр., этот процесс может растянуться на много месяцев". И 70 $/барр. на сегодня, кажется, самый оптимистичный из тех вариантов, которые еще не совсем списаны в утиль. И, конечно же, 70 $/барр. совершенно недостаточно для российской экономики с ее зависимостью от нефтяного экспорта. К примеру, Fitch, 9 января снизившее кредитный рейтинг России до предмусорного состояния, основывалось на предположении, что нефть будет стоить в среднем $70, и ВВП РФ сократится на 4% (и этот факт, кажется, многое говорит о российском рейтинге).

Если ближе к реальности окажется предположение о среднегодовой цене 50 $/барр., можно ждать и более глубокого падения ВВП — по расчетам Центра развития ВШЭ, на 6,5% (см. таблицу). При этом "высокий уровень непредсказуемости экономической политики" эксперты ВШЭ просто предпочли включить в число базовых для расчета гипотез — наряду с ежегодным сокращением реальных расходов бюджета на 5%, использованием значительной части Фонда национального благосостояния, отказом ЦБ от продажи собственных резервов и продолжением политики таргетирования инфляции.

Беспомощность рубля

Пока удерживать инфляцию Центробанку не удается, хотя его вины в этом, по сути, нет. Остановка притока капитала сделала неизбежным ослабление рубля: снижение составило 40% к доллару и 34% к евро, несмотря на все интервенции Центробанка (ЦБ потратил на них $76 млрд и €5,4 млрд). Девальвация, в свою очередь, добавила к инфляции, по оценкам КГИ, 2,8 п. п. Еще 1,9 п. п.— результат введенного Россией в августе запрета на импорт продовольствия и ряда не столь масштабных решений Россельхознадзора. В итоге ЦБ, признав свое бессилие, объявил 4% целью на далекий 2017 год. А в 2014 году инфляция, по данным Росстата, достигла 11,4% (продовольственная — 15,4%).

"В нынешних условиях это мало кого интересует, что 4% будет в какой-то перспективе,— полагает Гурвич.— Получилось, что номинального якоря нет и курс и инфляция могут скользить, ни за что не зацепляясь". Декабрьские решения ЦБ и правительства (в первую очередь рост ключевой ставки до 17% и контроль продажи валютной выручки госкомпаниями) сделали ситуацию чуть более управляемой, однако факторы, определявшие ее в 2014 году, продолжают действовать: и продовольственное эмбарго сохраняется, и рубль дешевеет (вслед за нефтью). Опрошенные "Деньгами" эксперты склоняются к мнению, что в марте-апреле инфляция достигнет 15% в годовом выражении, а замглавы МЭР Алексей Ведев даже обмолвился о 17%. Конечно, все надеются на перелом тренда к лету, но до тех пор индекс потребительских цен вряд ли даст ЦБ повод снижать ключевую ставку.

"Столь высокий уровень процентных ставок может нести риски для инвестиционной активности и стабильности банковской системы,— предупреждает Струченевский.— Необходимы нетривиальные решения, в результате которых и банки могут получить более дешевую ликвидность, и стабильность рубля не пострадает. Технически такое можно сделать, возобновив покупку валюты. Однако это предполагает, что рубль останется достаточно слабым. Но, по всей видимости, низкая волатильность при слабом рубле лучше, чем высокая при сильном. Помимо этого можно начать снижать процентные ставки по рефинансированию под залог рыночных активов, сохранив на высоком уровне ставки по рефинансированию под залог нерыночных активов".

Ни импорта, ни замещения

Строго говоря, инвестиции и до последнего повышения ставок были не слишком популярным занятием: их объем падал не только в 2014 году (оценка за год — минус 3%), но и в 2013-м (см. график). "Компаниям уже давно стало предпочтительнее держать деньги на банковских депозитах, чем оставлять их в обороте,— утверждает директор Центра структурных исследований Института экономической политики имени Гайдара (ИЭП) Михаил Хромов.— Доля срочных депозитов в средствах юридических лиц еще в 2012 году превысила 50%. С 2014-го эта тенденция усилилась за счет увеличения спроса на валютные депозиты. За 11 месяцев 2014 года рублевые текущие счета юрлиц сократились на 7%, а срочные валютные депозиты выросли на 38% в долларовом выражении".

Эксперты Центра развития ВШЭ указывают, что обычная корреляция отраслевой динамики инвестиций с загрузкой и рентабельностью слабеет, и полагают, что на объем инвестиций все больше влияет "фактор неопределенности". Об этом же говорят и опросы промышленных предприятий. "Короткий период ренессанса инвестиционных планов, зарегистрированный опросами в июне--сентябре после 12-месячной эпохи пессимизма, сменился еще более глубоким спадом, преодоление которого в ближайшие месяцы не ожидается, похоже, никем",— указывает завлабораторией конъюнктурных опросов ИЭП Сергей Цухло.

Тем не менее рост стоимости кредитов способен усилить сформировавшийся тренд. По подсчетам Центра развития ВШЭ, падение инвестиций в основной капитал может составить от 10% до 20%, и на импортозамещение в таких обстоятельствах не стоит рассчитывать. "Умеренный эффект импортозамещения мы наблюдаем пока только в пищевой и легкой промышленности. Однако их доля в общем показателе производства не столь велика, а о перспективах импортозамещения в других отраслях, ориентированных на внутреннее потребление, пока говорить преждевременно",— отмечает аналитик Райффайзенбанка Мария Помельникова. По ее словам, в итоге в 2014 году промышленность выросла примерно на 1,7%, но фактически в большинстве секторов наблюдалась стагнация, а основной рост был либо обеспечен "оборонным производством", либо связан с "выпуском судов, газовых турбин, летательных аппаратов, космической отраслью". "В текущих условиях падение промпроизводства может превысить 2%, если только влияние господдержки, к примеру оборонзаказа, не окажется внушительным, а вклад этого фактора пока не до конца очевиден",— добавляет Помельникова.

При этом потребительский спрос, в 2014 году вышедший в плюс только за счет попыток граждан спасти сбережения, в 2015 году поддержку экономике оказать не сможет: аналитики ждут падения потребления, по разным оценкам, на 2,5-10%. В какой-то степени спад произойдет потому, что в 2014 году, как указывает Помельникова, "люди совершали покупки, которые не собирались делать или планировали на более отдаленную перспективу: если вы реализовали вдвойне свой спрос в 2014 году, то в 2015 году ни возможности, ни потребности в таких покупках уже не будет". Отчасти потому, что с учетом процентов, выплачиваемых по кредитам, вклад кредитования в располагаемые доходы домашних хозяйств стал отрицательным еще в 2014 году, как свидетельствуют расчеты Хромова (см. график). Но в основном, конечно, из-за того, что большинство частных предприятий вынуждены будут экономить на оплате труда, а возможности государства индексировать пособия и зарплаты бюджетников будут ограничены (по оценкам Минфина, при цене нефти 50 $/барр. бюджет рискует недополучить около 3 трлн руб.).

"Мы в первый раз за нашу историю стоим перед выраженным потребительским кризисом. Кризис потребления продолжится и тогда, когда другие сферы экономики уже начнут из него выходить,— убежден руководитель направления "Макроэкономика" Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрий Белоусов.— Этот кризис — про население, а не про предприятия". Во всяком случае, падения среднедушевых реальных денежных доходов население точно не знало уже 15 лет.