295 лет назад, 13 января 1720 года, Петр I ввел в российское законодательство положение о регулярных выплатах "вдовам и детям убитых или умерших в службе". Однако, как утверждала императрица Елизавета Петровна, никаких пенсий в царствие ее батюшки никому не платили.
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Простой вопрос о том, как, когда и каким образом в России появилась пенсионная система, на поверку всегда был не таким уж простым. Военные историки считали, что отправной точкой служит указ Сенату, подписанный Петром I 22 марта 1716 года. Но в этом документе самодержец настаивал прежде всего на том, что отправленные в отставку из-за старости или ранений офицеры должны продолжать службу в местах, требующих меньших затрат сил: в гарнизонах, на гражданской службе в губерниях "или кто к какому делу будет способен". При этом царь повелел сенаторам проявлять заботу главным образом о тех, кто не имел иных источников доходов, кроме службы, "особливо бедных, которые мало имеют за собой крестьян и которые ничего не имеют".
Он понимал, что продолжать службу смогут далеко не все отставные офицеры, а потому указывал:
"А которые хотя и к делам не годятся за дряхлостью или за увечьем, тем давать некоторое жалование, по рассмотрению, для их пропитания по их смерть из тех денег, которые положены собирать на госпиталь со всех чинов, какие есть в Государстве".
Однако историки российского законодательства не спешили соглашаться со своими военными коллегами. Ведь выдача денег на пропитание больше напоминала милостыню, чем пенсию. Да и полагались эти выплаты лишь очень небольшому кругу лиц, что подтверждал указ Сената от 20 июля 1719 года. Говорилось в нем о солдатах, которые "от армейской и гарнизонной службы за ранами и старостью отставлены и для прокормления их в монастыри".
Сенат приказывал давать отставному солдату Лариону Сенифонтовскому "по 5 рублев 15 алтын и две деньги" в год, а также "ржаной муки по три четверти, круп по полтора четверика, соли по 24 фунта" ежегодно из монастырских доходов. Еще четверых воинов — Петра Комлюху, Никиту Лебедева, Евстафия Перелыгина и Гаврилу Степанова — монастырям велено было довольствовать по нормам гарнизонных солдат.
Получалось, что особой заботы удостоились лишь пять солдат на всю страну, что вряд ли можно было назвать началом государственной пенсионной системы. Поэтому историки отечественного законодательства полагали, что точкой отсчета нужно считать 13 января 1720 года, когда Петр I утвердил Морской устав, в котором вопрос о выплатах пенсий был прописан более или менее внятно.
К примеру, единовременная выплата семьям убитых во время войн полагалась лишь в том случае, если бой завершился победой и были добыты трофеи:
"Вдовам и детям убитых на баталии дано будет из полученной добычи то ж, что надлежало тем убитым".
А положение старых и покалеченных воинов с введением в действие Морского устава было заметно ухудшено. Им предоставлялся выбор — служба до самой смерти, богадельня или дорога на все четыре стороны:
"Ежели кто изувечен будет в бою или иным случаем во время службы своей, что он в корабельную службу негоден будет: того к магазейнам, в гарнизоны или статскую службу употребить, повысив чином; а ежели кто так изувечен, что никуда не годен будет: то такого в гошпитали кормить до его смерти; а ежели в гошпитали быть не похочет: то награжден будет годовым жалованием, и дать паспорт".
И все же именно в Морском уставе появилось упоминание о регулярных пенсионных выплатах:
"Вдовам и детям убитых в службе: давано будет жалования их по сему: жене 8 доля. Детям каждой персоне 12 доля. Срок дачи. Жене от 40 лет и выше по смерть или замужество, а меньше 40 лет един раз годовое жалование мужнее, разве будет так увечна, что замуж идти будет нельзя, то... давать до смерти. Детям: мужского полу до 10 лет, женскому до 15 лет. Сие тем, которые доходов своих не имеют столько, сколько б довелось им взять по сему регламенту".
Выплаты, если речь не шла о семьях генералов и адмиралов, оказывались мизерными, а процесс доказательства отсутствия иных доходов и прав на пенсию оказывался столь маятным, что, по существу, выплаты назначались не в общем порядке, а сугубо индивидуально. И пенсии оказывались редкими и сугубо персональными.
По всей видимости, именно эти обстоятельства дали императрице Елизавете Петровне право писать о пенсиях, что "при Родителе Нашем блаженной и вечной памяти таковых дач никому не бывало". Именно поэтому 8 января 1742 года, еще до коронации, она отменила все пенсии, которые назначили ее предшественники: герцог Курляндский Бирон и сменившая его в роли регента при императоре Иване VI мать младенца — принцесса Брауншвейг-Люнебургская Анна Леопольдовна. Пенсии выплачивались их сторонникам, и запрещение выплат ослабляло этих недругов новой императрицы.
Впрочем, достаточно скоро выяснилось, что жить как в прежние времена, не платя пенсий, уже невозможно. Обеспечения достойной старости желали иностранцы, приглашенные в Петербургскую академию наук. Еще настойчивее о пенсиях просили принятые на русскую службу иностранные офицеры. Поэтому в 1743 году были назначены пенсии состарившимся в России чинам служившего еще Петру I Мекленбургского корпуса. А в 1752 году при формировании кавалерийских полков из перебравшихся в Российскую Империю сербов Елизавета Петровна гарантировала их семьям выдачу пенсий наделами земли.
К 1760 году стало очевидным, что и для российских, природных, как тогда говорилось, офицеров пенсии являются насущной необходимостью, в особенности когда армия постоянно воюет. Поэтому систему выплат из Морского устава уточнили и дополнили. Теперь отставной офицер мог претендовать на одну восьмую своего жалованья. Выплаты вдовам и детям погибших и умерших оставили на предписанном Петром I уровне, однако продлили срок выплат мальчикам — до 12 лет. Мизерные пособия назначили вдовам и детям нижних чинов. Но получение их, как и прежде, оставалось огромной проблемой. А если деньги все-таки получали, на них можно было выживать, но не жить.