 |
Дело Михаила Живило фактически началось весной 2000 года. Поначалу его имя мелькало в тени дела о готовящемся покушении на кемеровского губернатора Амана Тулеева. В УФСБ по Новосибирской области обратились два местных криминальных "авторитета" Сергей Никаноров и Олег Харченко, заявившие, что получили от брата олимпийского чемпиона Александра Тихонова Виктора $200 тыс. за убийство губернатора. В июле того же года сотрудники УФСБ и РУБОПа, проведя обыски в фирме "Тихоновский хлеб", принадлежащей чемпиону, и в МИКОМе, главой которого является его друг Михаил Живило, арестовали братьев Тихоновых. А уже в сентябре Михаил Живило стал главным фигурантом дела и Генпрокуратура выдала санкцию на его арест. По версии следствия, именно он являлся заказчиком убийства губернатора, с которым давно конфликтовал из-за ряда крупных предприятий Кузбасса. Бизнесмен покинул страну и был объявлен в международный розыск. В конце января 2001 года его арестовали во Франции.
— Скоро суд. Французская сторона не получала каких-либо новых доказательств из России по делу Живило?
— Нет. С тех пор как российские власти отправили во Францию ордер на его арест и просьбу об экстрадиции, никаких принципиально новых документов из России мы не получали.
— Насколько может затянуться процесс Живило?
— На неопределенное время. В делах об экстрадиции трудно угадать, как долго они продлятся. В силу разных причин дело может рассматриваться или очень быстро, или ждать своего окончания год или два. Суд начинается 16-го, продлится он, вероятно, две-три недели. Затем все будет зависеть от вынесенного решения. Если в экстрадиции будет отказано, то дело можно считать оконченным. Если суд примет иное решение, то я подам апелляцию и дело затянется еще как минимум на два месяца. Далее все будет зависеть от количества наших апелляций и может длиться больше года.
— И все это время Живило проведет во французской тюрьме?
— Ну нет. Я имею право требовать его освобождения из-под стражи. И я это сделаю, как только будут собраны необходимые для этого документы.
— Почему же вы до сих пор этого не сделали?
— Такова стратегия защиты...
— ...согласно которой Живило не торопится выйти из французской тюрьмы?
— Я бы так не сказала. На свободе, конечно, лучше, но Живило — человек волевой и считает для себя главным конечный итог. Кроме того, во Франции не так просто добиться освобождения под залог, и мы предпочитаем без излишней спешки собрать все необходимые аргументы и представить их в наиболее подходящий момент.
— Когда же он наступит?
— 16 мая, одновременно с началом слушаний, я подам просьбу об освобождении Живило под залог. Будет примерно так же, как и в деле Гусинского, который был освобожден под залог до рассмотрения дела с гарантией своей явки на суд.
— Но в решениях по делу Гусинского много политики. В деле Живило вам тоже видится политический аспект?
— Дело Живило немного другое. Но некоторые косвенные признаки политики в нем так же очевидны. Даже если Живило сам не занимался политикой, в его деле прослеживаются связи с крупными российскими бизнесменами, близкими к власти. Это интересная тема, но я сейчас не хотела бы говорить об этом подробнее.
— Это правда, что вы говорили французской прессе, будто сами не верите в невиновность Живило?
— Абсолютно нет. Мне недавно показали статью, опубликованную в одном русском издании,— там о деле Живило не сказано ни одного слова правды. Переврали буквально все. Это впечатляет. Полная дезинформация. Я никогда не говорила с этим журналистом, но он написал: "Мэтр Гаскон Реторе думает, что...", "Адвокат Живило говорит, что...". Французская пресса, естественно, пишет об этом деле гораздо реже российской и подает его в контексте "алюминиевой войны" в России. Пишут об этом по большей части деловые издания, такие как Les Echos, где, кстати, виновность Живило подвергается большому сомнению. Я же, в свою очередь, абсолютно убеждена, что он полностью невиновен.
— По-вашему выходит, что российские власти хотят посадить честного бизнесмена?
— Вы сказали "честный"? Я не знаю. Возможно, он и совершил какие-то правонарушения, но российские власти обвиняют его в покушении на убийство губернатора Тулеева и больше ни в чем другом.
— У Живило что, железное алиби?
— Вопроса об алиби не возникает, так как преступление совершено не было. Не было даже попытки его совершить. Он якобы собирался об этом попросить Александра Тихонова, Тихонов якобы собирался сообщить об этом своему брату Виктору, который якобы затем собирался рассказать об этом еще двум людям из Кемерова.
— Собирался, но так и не попросил?
— Как известно, Александра Тихонова выпустили на свободу, он ясно сказал, что Живило ни о чем подобном никогда его не просил, а с его братом Виктором Живило вообще незнаком.
— Чем же тогда обосновано требование российской прокуратуры об экстрадиции?
— Ни на чем. В деле ничего нет, оно пусто.
— Но если российская прокуратура не предоставит доказательств, а договора об экстрадиции с Францией у России нет, что будет делать французский суд?
— Французский суд обладает суверенным правом и полной свободой в принятии решения. Он наверняка потребует доказательств, так как обвинение достаточно серьезно. Требование предоставить доказательства или нет, зависит от того, какая страна требует экстрадиции. Вам это может показаться ненормальным, но таково положение вещей. Если требование об экстрадиции исходит из страны, где правосудие проблематично, то французский суд потребует дополнительных доказательств. Вы понимаете, что я имею в виду? В отсутствие договора об экстрадиции нет и никаких иных документов, регламентирующих, например, то, что можно считать доказательством. Так что у суда — полная свобода действий, а у меня — полная уверенность, что имеется достаточно оснований доказать невиновность Живило и убедить судей в том, что возвращение в Россию для него крайне рискованно. Я полагаю, что его жизнь окажется под угрозой.
— Вы не могли бы уточнить, кто угрожает жизни Живило?
— Я хотела сказать, что в этом деле против Живило есть некий заговор, но до судебных слушаний никаких уточнений защита делать не будет. Мне бы не хотелось способствовать появлению несуразных публикаций в прессе, которую мы, конечно, не можем контролировать. Вы понимаете, я не о вас говорю.
— Хорошо. Но скажите: будут ли эти имена произнесены на суде?
— Нет. До 16 мая никаких новых сведений о содержании дела я не дам. К тому же два года назад на Живило уже было совершено покушение в России. Я скажу лишь то, что уже очевидно: угроза его жизни самым тесным образом связана с "алюминиевой войной" в России. Поэтому спросите лучше у ее участников.
 |
|