демократических реформ в политической сфере и на установление прямого
контроля над рыночными механизмами экономики. Сумма изданных Президентом
СССР за последнее время указов позволяет говорить о начале курса на
контрреформу, т. е. на постепенную "конфискацию" результатов
демократического развития последних трех лет.
Эксперты, однако, склоняются к мнению, что правый уклон Горбачев следует
рассматривать в контексте конфликта с республиками - как средство
политической борьбы за власть, а не как долговременную программу.
Разрешение конфликта с высокой долей вероятности принесет относительную
стабильность. Однако предшествующий этому период, который по разным
источникам оценивается в три - шесть месяцев, может оказаться крайне
тяжелым.
Возможные Варианты развития событий анализируют политологи ИГОРЬ БУНИН и
ЮРИЙ МАРКОВ.
Что происходит?
В целом очевидно, что правый уклон Президента следует воспринимать в
контексте его конфликта с республиками, который за последние недели явно
вышел на завершающую фазу.
По разным оценкам, до момента завершения конфликта осталось от трех до
шести месяцев. За это время по сути должен окончательно решиться вопрос:
кто - республики или центр - получит власть в стране.
Тем не менее не вызывает сомнений, что как бы ни завершился конфликт, вслед
за ним наступит период относительной стабильности.
Не вызывает сомнений, однако, и то, что предстоящий шестимесячный период
сам со себе может быть чреват серьезными социальным потрясениями - все
будет зависеть от того, какие средства будут применять противники в
политической борьбе.
ОРУЖИЕ ПРЕЗИДЕНТА
Михаил Горбачев в момент, когда для него решается принципиальный вопрос -
вопрос власти, крайне ограничен в средствах. По сути в распоряжении
Президента остались армия, КГБ и союзные финансовые структуры как средство
воздействия на денежный оборот.
Ими, собственно, Президент и пользуется за неимением другого: ввод войск в
Прибалтику, денежная реформа, Указы о патрулировании и "экономическом
саботаже".
Средства, естественно, определяют и политических союзников.
Серьезным фактором, ориентирующим Горбачева на контрреформу, являются
группы, которые на сегодняшний день стали его единственной политической
опорой в соперничестве с демократами: консервативная часть
партийно-государственной и военной номенклатуры, парламентская фракция
"Союз" и подобные им структуры. Выразителем интересов и идеологии этих
групп : служит, судя по всему, нынешнее ближайшее президентское окружение -
Янаев, Павлов, Маслюков, Язов, Крючков, Пуго.
Опасность, однако, заключается в том, что Президент при этом находится в
положении велосипедиста. Если он остановится, республики в своих
инициативах уйдут еще дальше вперед и уже этим лишат центр реальной власти.
Вопрос, собственно, сводится к тому, как далеко рискнет зайти Президент,
теряющий власть и стесненный в выборе средств?
СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ВЫБОР: ПЯТЬ ВАРИАНТОВ
Теоретически в распоряжении Президента есть выбор из пяти вариантов.
1) попытка "жесткого" осуществления контрреформы;
2) "мягкая" (ползучая) контрреформа, т. е. постепенное проведение ее
методами, исключающими наиболее грубые формы нарушения Закона;
3) оттягивание развязки, нерешительное поведение (нечто вроде "два шага
налево, два шага направо, шаг назад и два вперед");
4) постепенная сознательная передача власти Совету федерации, т. е.
фактическое самоустранение от принятия решений и ответственности и
обретение статуса "английской королевы";
5) создание левоцентристского блока, разрыв с сегодняшними союзниками и
попытка за счет резкого скачка влево вернуть себе положение лидера процесса
демократизации.
Практическая вероятность: исключаются крайности
Первый и последний варианты скорее всего исключаются.
"Жесткий" вариант контрреформы, в котором главная роль отводится
неконституционным силовым методам, прошел первые испытания в Литве и
Латвии. Суть жесткой контрреформы была очень четко сформулирована
доверенным лицом Комитета национального спасения Литвы Юозасом
Ярмолавичусом: "Никакие законы не действуют, идет борьба - кто кого" (Ъ N
3.(53)). В результате событий в Прибалтике декабрьские размышления
Горбачева перед интеллигенцией о защите целостности Союза как об обороне
"последнего окопа" (отчет об этой встрече опубликован в "Известиях",
01.12.90) перестали быть метафорой. Однако последовавшие за этими событиями
заявления Президента о том, что "сообщение о трагедии застало всех
врасплох" (Ъ N 3 (53)), а также о недопустимости неконституционных путей
прихода к власти (Известия, 23.01.91) показывают, что от этого способа
достижения своих целей он в данном случае решил отказаться. По всей
видимости потому, что последствия таких действий выглядят просто опасными
для его собственных целей.
В этом смысле очень показательна реакция "красного полковника" Виктора
Алксниса на вильнюсскую трагедию:
"Москва нас бросила", "Президент нас предал", "товарищи из Литвы тоже в
отчаянии" (АиФ, N 4, 1991).
Кроме того, прибалтийские события дали толчок интенсивной консолидации
противников диктатуры центра (позиция Совета федерации, заявление Б.
Ельцина, требование шахтеров Кузбасса об отставке правительства и
департизации армии и КГБ, создание "Демократического конгресса",
объединившего независимые партии и движения страны, и т. д.).
Наконец, позиция Запада: потеря многих кредитов и вежливый отказ президента
Буша от намечавшейся на февраль встречи в верхах не могут не показать
Горбачеву, что его внутренняя и внешняя политика связаны значительно
сильнее, чем ему, по-видимому, хотелось бы.
Что же касается левоцентристской стратегии, то для ее реализации от
Президента потребовалось бы не только решительное и публичное осуждение
своей собственной политики в Прибалтике и полная смена своей новой команды
(включая "выдачу головой" министров Пуго и Язова), но и отказ от попыток
сохранить Союз в его нынешнем виде. Иначе говоря, ему пришлось бы "идти в
Каноссу" и все равно проиграть партию, уступив первые роли в политической
игре Ельцину и демократам. Психологически этот путь для Горбачева,
вероятнее всего, закрыт.
Столь же неприемлем для него и вариант фактической передачи власти Совету .
Федерации - хотя бы потому, что, говоря словами С. Шаталина из открытого
письма Президенту, "боязнь потерять власть - естественный инстинкт
нормального политика, а не самоубийцы" (Комсомольская правда. 22.01.91).
Таким образом, в ближайшей перспективе возможными линиями действий
Горбачева являются либо ползучая контрреформа, либо оттягивание решающих
событий и затягивание конфликта, либо различные сочетания и комбинации этих
вариантов.
В настоящее время мы, совершенно очевидно, присутствуем при осуществлении
мероприятий из арсенала "мягкой" контрреформы: конфискационный обмен купюр,
совместный приказ Язова и Пуго и последовавший за ним Указ Президента о
патрулировании в крупных городах совместными силами МВД и СА, Указ
Президента "О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем",
наделяющий КГБ и МВД функциями практически неограниченного экономического
контроля...
ДОЛГО ЭТО ПРОДЛИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ
"Мягкая" контрреформа, однако, отнюдь не панацея. Трудно предполагать, что
с ее помощью Президенту удастся добиться желаемого.
Проведение контрреформы начнет очень скоро и в возрастающей степени
затрудняться ее же собственными неизбежными негативными последствиями.
Неэффективные административные меры стабилизации хозяйства приведут лишь к
еще большему ухудшению экономической ситуации и дальнейшей дискредитации
центра. Популистские акции по борьбе с мафией вроде обмена крупных купюр и
расширения полномочий КГБ и МВД будут - за отсутствием какого бы то ни было
результата - вызывать лишь раздражение населения. Этому же будет
способствовать неизбежное в условиях предоставленных правоохранительным
органам чрезвычайных контрольных полномочий разрастание коррупции.
Естественно, что оппозиция будет использовать все эти возможности для
критики центра.
В таких условиях эрозия контрреформаторского блока - только вопрос времени.
Определенная его часть, видевшая в контрреформе средство обеспечения
законности и порядка, скорее всего легко переориентируется на
республиканских лидеров (и прежде всего на Ельцина).
Фактически возможность "наведения мостов" между Ельциным и традиционными
общесоюзными институтами, в частности армией, сейчас не кажется такой уж
маловероятной. С этой точки зрения крайне интересно высказывание
заместителя начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР
генерал-полковника К. Кобенца: "Я считаю, что нам, военным, тоже не надо
вступать в какую-то конфронтацию. Надо еще и еще раз делать попытки искать
цивилизованные выходы из сложных ситуаций. Я абсолютно твердо убежден, что
с руководством республик можно найти общий язык" (АиФ, N 4, 1991).
Определенная часть контрреформаторского блока может вообще "отойти от дел"
и начать, пользуясь термином Салтыкова-Щедрина, "годить". Другие сформируют
крайне правую оппозицию ко всему происходящему и начнут открыто
блокироваться с малочисленными, но потенциально влиятельными организациями
и движениями, проповедующими идеи, "великой империи", "особого пути",
мессианства, национальной исключительности, "всемирного заговора теневиков
и/или масонов". Оставшиеся сплотятся вокруг президентского кресла (именно
кресла, а не личности) только потому, что ни на какие другие шаги у них не
хватит решимости.
Это помимо всего прочего будет означать дальнейшее снижение
интеллектуального потенциала структур, обеспечивающих процесс выработки и
принятия президентских решений.
Когда это кончится? И чем?
Результатом всех этих процессов может стать заметное усиление
непоследовательности действий Президента. Не исключено, что уже в ближайшие
месяцы указы контрреформаторского толка начнут сосуществовать с мерами
прямо противоположного характера. Говорить о какой-либо четкой стратегии
центра здесь будет уже невозможно. Действия Горбачева станут сугубо
ситуативными и будут основываться на соображениях самосохранения в
краткосрочном плане.
В обстоятельствах, подобных нынешним, крайне важными являются "критические
точки", когда положение дел резко и качественно изменяется. Ближайшей такой
точкой может стать уже планируемое центральным правительством повышение
цен. Однако кульминацией политической борьбы окажется, скорее всего, момент
подведения итогов референдума по вопросу о существовании Союза ССР, который
намечен на 17 марта. Любой результат референдума сделает решение вопроса о
власти в стране неизбежной необходимостью. От результатов, собственно,
зависит, кто получит эту власть.
Референдум может дать один из трех результатов:
1. Большинство против сохранения Союза.
2. Большинство за сохранение Союза.
3. Большинство по стране за сохранение Союза, однако население ряда
республик - против.
Естественно, что первый вариант будет означать проигрыш Президента и потерю
им власти с вероятной передачей ее Совету федерации. Однако вероятность
этого варианта низка.
Последствия второго варианта не столь очевидны. Он значительно укрепляет
позиции Президента, однако не дает разрешения ситуации на практике. По всей
видимости, второй вариант будет означать, что конфликт, а вместе с ним и
период нестабильности затянутся на трудно предсказуемое время, до следующей
критической точки, определить которую не представляется возможным. Отнюдь
не исключено при этом, что такой результат референдума даст Президенту
политическую возможность принятия максимально жестких мер против непокорных
республик.
Наиболее вероятен, однако, третий результат референдума, следствием
которого, по всей видимости, будут переговоры, или, точнее, торги за
власть. Их результат будет зависеть от числа республик, население которых
выступило против Союза.
Специальное ежемесячное обозрение
---