Инвестиционно-половой климат

Рост цен, падение доходов, риск потери работы — кризис бьет не только по уровню жизни, но и меняет отношение к семейным ценностям. Все больше становится многопоколенных семей и нетрадиционных домохозяйств — полигамных и квазиполигамных союзов, а также гостевых браков.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

В кризис компании режут издержки, работники стараются избежать увольнения, домохозяйства сокращают траты. Но экономить можно не только на покупках, но и на семейных отношениях. Стратегии разнообразны: можно отложить или вообще отказаться от рождения детей, вступить в брак или, наоборот, развестись (и то и другое может сократить издержки), съехаться с родственниками или знакомыми в общую квартиру либо вообще радикально пересмотреть отношение к традиционным семейным ценностям.

Последнее, впрочем, происходило и до кризиса. "На фоне постарения брачности растет число пробных союзов, в том числе так называемых living apart together, или LAT-партнерств",— отмечается в статье социолога НИУ ВШЭ Софьи Медведевой "В какой мере реализуются намерения жить вместе?" на demoscope.ru. LAT-партнерства — это пары, которые имеют длительные интимные отношения, но живут отдельно друг от друга. Как отмечают социологи, для выделения пары сегодня не важны ни официальная регистрация брака, ни даже совместное проживание и наличие общего хозяйства. Значимы сексуальная основа союза и степень переживаемой общности жизни.

Кроме LAT-партнерств с традиционной нуклеарной семьей (родители плюс дети или муж плюс жена) конкурируют многопоколенческие семьи (родители, их взрослые дети и маленькие дети последних), одиночные или составные домохозяйства (живущие под одной крышей студенты или трудовые мигранты) или разнообразные де-факто полигамные семьи (как правило, богатых). Несмотря на многообразие семейных укладов, точки оптимизации можно найти везде.

Брак и кризис

С одной стороны, брак экономически эффективен, что было доказано еще нобелевским лауреатом Гэри Беккером. Во-первых, совместная жизнь позволяет снизить бытовые издержки: банальный "один холодильник на двоих". Во-вторых, брак — форма страховки от безработицы. Если работу теряет один из супругов, но у второго она сохраняется, выжить легче. В-третьих, каждый человек теоретически способен дать своему партнеру некий объем "эмоциональной полезности" — счастья или любви.

С другой стороны, кризис, а значит, проблемы на работе и в бизнесе могут привести к росту конфликтов между супругами. В особенности это актуально для России, где мужчины нередко начинают глушить неудачи алкоголем (часто это по факту растянутая форма суицида). Подтверждения есть: разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин в России самый высокий в мире — 12 лет.

Видимо, бракоразрушительный эффект кризиса сильнее. "Напряженность в брачных отношениях будет чувствоваться,— считает сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Алла Тындик,— особенно в семьях, которые столкнутся с проблемами на рынке труда. Но я не думаю, что это будет заметно на уровне статистики". Тем не менее в 2014-м число браков по сравнению с 2013-м снизилось на 1,2%, а разводов стало больше на 4,3%. Это могут быть лишь колебания, но тенденция присутствует.

Если для бедных и среднего класса эффективна, возможно, стратегия откладывания или отказа от брака, то богатым кризис даст новые возможности. В тяжелые времена конкуренция за ценных партнеров (в основном традиционно более устойчивых на рынке труда мужчин) обостряется, ведь их становится меньше. Выбор тех, кто исхитрится остаться в кризис при деньгах, увеличится. Но вряд ли состоятельная часть населения будет торопиться связать себя жесткими узами брака. Тем более что безработица и падение реальных доходов (в 2015 году может составить не менее 8%) неизбежно толкнут на панель или хотя бы на квазибрачный рынок немало новичков. Можно предположить расцвет разнообразных полигамных форматов: жена плюс любовницы, жена на месяц, промискуитет и т. п. Последнее, впрочем, возможно, станет выбором и части относительно бедных. "Жена дороже",— объяснял в "Интердевочке" шведский клиент невесте-проститутке.

Остальным придется хуже. "В кризис, в условиях роста безработицы доля экономически и психологически несостоятельных мужчин возрастает, а их шансы на брачном рынке резко сокращаются,— отмечает исполнительный директор Горбачев-фонда социолог Ольга Здравомыслова.— Это значит, что даже при отсутствии диспропорции численности мужчин и женщин на брачном рынке будет снижаться брачность, ослабевать прочность браков и способность семьи смягчать негативные последствия экономического кризиса".

Муравейники родственников?

Бедным и средним придется еще и уплотняться. Скорее всего, в ближайшие месяцы или годы нас ждет рост числа многопоколенных домохозяйств.

В стабильные времена шел обратный процесс. За период между переписями населения 1959-го и 1989-го происходила нуклеаризация (уменьшение семьи до "родители плюс дети" или "муж плюс жена"). Однако между переписями 1989-го и 2002-го произошел разворот тенденции, антинуклеаризация: представители семьи съезжались, в домохозяйствах воссоединялось несколько поколений. Экономическая логика такая же, как с браком: жить вместе дешевле. Процесс антинуклеаризации семьи в тучные 2002-2010 годы приостановился.

Возможно, новый кризис снова приведет к росту числа сложных домохозяйств (прежде всего многопоколенных, но не только). Анекдот "семья из пятерых студентов снимет двухкомнатную квартиру" в 80-е был смешным, подтверждают старшие коллеги в редакции "Денег",— более молодым он уже непонятен: "А что в этом такого?" Подобные "партнерские" домохозяйства давно стали обыденными, а в сложные времена стремление снизить издержки будет еще более выраженным. Ну а многопоколенные семьи из родственников вообще исторически традиционны для России.

Но есть и сомнения. "Гипотеза об увеличении размера домохозяйства под влиянием кризиса существует, но у нас не подтверждается. Мы проверяли ее на периоде 2008-2009 годов на базе крупного обследования "Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе",— говорит Тындик.— Скорее можно ожидать увеличения потоков трансфертов между семьями и поколениями. Что характерно, эти потоки возрастут "вниз", то есть от старшего поколения к младшему. В относительно стабильном положении, как и в 2008 году, будут пенсионеры — пенсия индексируется по реальной инфляции, а в наиболее уязвимом — семьи с детьми, особенно с маленькими. Поэтому бабушки будут помогать еще интенсивнее". Во многих малых городах и сельской местности история, когда главный доход в семье — пенсия старших ее членов, была совершенно обычна и до кризиса.

Одной из стратегий выживания в трудные времена, как показали 90-е, было совместное проживание с целью получения дополнительного, а иногда и единственного дохода от сдачи второго жилья в аренду. Но и с этим сейчас возможны проблемы. "Если кризис глобальный, то есть затрагивает большинство населения, уменьшается вероятность найти тех, кто снимет это жилье. Боюсь, сегодня мы можем иметь дело с такой ситуацией",— замечает сотрудник Института управления социальными процессами ВШЭ Лидия Прокофьева.

Все лучшее — взрослым

Зато почти наверняка будут экономить на детях. Детей в России и в период относительного благополучия 2000-х было мало, а теперь будет еще меньше. "Кризисы заметно влияют на репродуктивное поведение семей: они не отказываются от рождения ребенка, но откладывают это событие на потом,— отмечает Тындик.— Сейчас в России это может сказаться именно на первых рождениях, тогда как на вторые и последующие действует фактор материнского капитала".

Рождение детей — риск даже в спокойные времена. "Чем больше в домохозяйстве несовершеннолетних детей, которые создают иждивенческую нагрузку, тем выше вероятность его попадания в бедность. Так, среди россиян, не имеющих в составе своих домохозяйств несовершеннолетних детей, только 6% вошли в число бедных по доходам, а для семей с одним и двумя детьми эти показатели были равны уже 9% и 14% соответственно. Семьи с тремя и более несовершеннолетними детьми имели практически 50%",— отмечалось в докладе Института социологии РАН "Бедность и неравенства в современной России: 10 лет спустя".

В кризис шанс потерять работу больше, а безработица в сочетании с маленькими детьми — прямая дорога в бедность. Впрочем, кризис для ожидаемой рождаемости в России — лишь дополнительный негативный фактор. Она и так обречена на резкое снижение из-за вступления в детородный возраст самых малочисленных когорт — детей 1990-х. Интересно, что в Москве и до кризиса женщины рожали неохотно — в столице сложилась одна из самых "старых" в России возрастных моделей рождаемости. Максимум рождаемости — в возрастной группе 25-29 лет, а второй по величине пик рождаемости не у 20-24-летних (как везде по России), а в возрастной группе 30-34 года. Подобная ситуация наблюдается еще только в Санкт-Петербурге. Кризис лишь усилит тенденцию старения рождаемости.

Или вообще отсутствия оной. С экономической точки зрения дети — долгосрочная инвестиция, которая может оказаться успешной (особенно важной она была до появления современной пенсионной системы). Но кризис — плохое время для долгосрочных инвестиций, требующих больших начальных затрат.

В России, по данным доцента Института демографии ВШЭ Виктории Сакевич, около 5% child-free — добровольно бездетных людей. В Москве эта цифра намного больше: среди тех, у кого нет детей, не желают их заводить 14% женщин и 21% мужчин в возрасте от 20 до 49 лет. Ухудшение экономической ситуации вполне может увеличить эти цифры. Анекдотические подтверждения уже есть: производитель презервативов Durex компания Reckitt Benckiser в четвертом квартале 2014 года отметила значительное увеличение закупок товаров в России как оптовиками, так и потребителями (отчасти сказалось ожидание повышения цен, но отчасти и подготовка к тощим временам).

Шалаши не нужны

Стареющее, бездетное, безбрачное общество будет не только продуктом кризиса, но и само изменит экономику. Трансформируется рынок недвижимости, особенно в крупных городах. Всплеск цен на жилье в Москве в 2000-е совпал с вступлением в брачный и детородный возраст многочисленной когорты рожденных в 1980-е, период мини-беби-бума на исходе существования СССР. Нуклеаризация семьи, рост рождаемости, доступность ипотеки и экономический рост поддерживали пузырь.

Сейчас на сцену выходит скудное поколение 1990-х. Согласно среднему варианту прогноза Росстата, по сравнению с 2011-м численность женщин в возрасте 20-34 лет в Москве к началу 2020-го сократится на 27,4% (в 1,38 раза), к началу 2025-го — на 41,9% (в 1,72 раза), к началу 2027 года — на 44% (в 1,78 раза). Аналогичные процессы произойдут и с москвичами-мужчинами. Когорты в возрасте 20-29 лет к середине 2020-х почти уполовинятся. Кризис поставит крест на фетишизации "семейных гнезд", ведь новым семьям взяться будет особо неоткуда.