"Европа никогда не сможет сама себя обеспечить"

21 января 1966 года президент Италии Джузеппе Сарагат принял в Квиринальском дворце в Риме лидера британской оппозиции Эдварда Хита. А уже 29 января текст их конфиденциальной беседы о противоречиях европейских лидеров, отношениях Европы с Соединенными Штатами и войне во Вьетнаме изучили в Москве.

Евгений Жирнов

Запись беседы итальянского президента с лидером Консервативной партии Великобритании, сохранившаяся в архиве ЦК КПСС, на первый взгляд выглядит именно так, как со сталинских времен оформлялась самая засекреченная информация разведки, направлявшаяся руководству СССР. Название документа было вписано в его готовый машинописный текст от руки. А в самом тексте имена собеседников обозначались только первыми буквами их фамилий С и Х.

Серьезность вопросов, обсуждавшихся Сарагатом и Хитом, также наводила на мысль о том, что советские спецслужбы смогли добыть крайне важные данные о европейской политике и политиках. Первым и, видимо, самым важным вопросом для лидера тори было вступление Великобритании в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), учрежденное в 1957 году Римским договором, который подписали ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург. Участвовавший во Второй мировой войне Эдвард Хит считал, что для сохранения мира необходимо объединение Европы. Поэтому прикладывал огромные усилия для присоединения Великобритании к ЕЭС.

Главным противником британских планов неизменно выступал президент Франции генерал де Голль, считавший, что с помощью Великобритании США подчинят себе единую Европу. И во время беседы с Сарагатом Хит рассказывал, что его переговоры с де Голлем проходили непросто. А итальянский президент соглашался с тем, что его французский коллега хочет иметь общее экономическое пространство, но сохранить полную свободу в определении внешней и военной политики:

"С.— Я убежден, что в военной области Генерал строит иллюзии. В военном отношении Европа никогда не сможет сама себя обеспечить в достаточной степени. Лишь в рамках глубокого сотрудничества с Соединенными Штатами Америки Европа сможет органически разрешить проблемы собственной обороны.

Мы очень рады тому, что политика Генерала, направленная на то, чтобы превратить Общий рынок в простой и чисто таможенный союз, не встретила, как это, возможно, входило в намерения де Голля, поддержки и согласия со стороны Английской консервативной партии".

Камнем преткновения, как говорил Хит, кроме сельскохозяйственной политики стал вопрос о порядке голосования в ЕЭС. Франция настаивала, что решения могут приниматься только единогласно. Британцы хотели принимать их простым большинством голосов:

"Х.— ...Я вынес то впечатление, что система принятия решений большинством беспокоит французов особенно потому, что она могла бы помешать им проводить автономную торговую политику в отношении России и других коммунистических стран. Как Вы знаете, Франция недавно предложила русским отмену какого бы то ни было количественного ограничения импорта. Эти экономические инициативы имеют своей целью оказание помощи политическим инициативам французской дипломатии".

Кроме того, обоих политиков не устраивала политика Франции в отношении ФРГ:

"С.— Де Голль убежден в том, что Германия, толкаемая своим желанием объединиться, сможет вовлечь нас очертя голову в войну мировых масштабов. Он утверждает, что один из доводов в пользу того, чтобы не создавать политическую Европу, состоит именно в этом: что Германия кончит тем, что вовлечет всех нас в войну. Он повторял мне это неоднократно этим летом, когда мы встретились... Это прямо-таки настоящий умственный вывих, который вызывает чувство раздражения в правящем германском классе".

Выходом из положения собеседники считали уход де Голля с политической сцены. И полагали, что это может произойти в недалеком будущем, поскольку на президентских выборах 1965 года сенатор Жан Леканюэ отнял у генерала немало голосов его постоянных избирателей. Но Хита волновало, смогут ли члены ЕЭС выстоять под давлением де Голля:

"Х.— Я лично убежден, что "пятерка" ныне очень сильна. В результате выборов де Голль оказался очень ослабленным. Голоса, отданные за Лекануэ (так в тексте.— "История"), доказали насколько сильно европеистское течение во Франции. Земледельцы возбуждены и неудовлетворены.

С.— Вы правы. Верно то, что де Голль ныне более слаб, нежели чем до выборов. Но он столь же и упрям. Он пытается взять в свои руки положение и перевести его на рельсы своей традиционной политики. В Люксембурге Франция не уступила ни на шаг. Таким образом, начинается период, и долгий период, железной руки, который продлится, возможно, до следующих выборов во Франции. Очень возможно то, что через полтора года де Голлю придется иметь дело с антидеголлиевской палатой депутатов. И тогда положение полностью изменится.

X.— Сможет ли "пятерка" выстоять перед Францией до этого времени?

С.— Да. Естественно я говорю за Италию. Но я убежден, что это же равносильно также и для Германии и для Голландии".

Особый интерес в Москве вызвало обсуждение Сарагатом и Хитом войны во Вьетнаме:

"С.— ...Озабоченная своим единством Германия в общем безразлично относится к этой проблеме. Франция, кажется, озабочена тем, чтобы сделать что-то назло. И говорят, что де Голль якобы после поражения французской армии в Индо-Китае желает сейчас, не отдавая сам себе в этом отчета, поражения американской армии".

Обсудили собеседники и позиции своих стран:

"X.— Недавно я побывал во Вьетнаме. Военная ситуация гораздо более серьезна, нежели считают. Южновьетнамцы удерживают Сайгон и города, но остальная часть страны в руках Вьетконга (Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама.— "История"). Северовьетнамцы и Вьетконг еще верят в то, что могут победить; и до тех пор, пока они в это будут верить, будет трудно подвести их к столу переговоров. Что же касается китайцев, то война является для них дешевой системой удерживать американцев ввязанными в нее. Они выходят из этого положения, предоставляя Северному Вьетнаму произведенное в Китае по советской лицензии оружие, в то время как американцы вынуждены тратить 4000 миллионов стерлингов и спустя некоторое время, возможно, будут вынуждены использовать 400 тысяч человек.

С.— Я часто себя спрашиваю, какова же действительная позиция России в этом вопросе. Говорят, что Россия желает переговоров. Я же думаю, что русские в общей сложности скорее удовлетворены тем, каким образом идут дела. Война связывает американцев с ситуацией, создающей для них трудности локального порядка, трудности в отношении Третьего мира, в отношении их союзников и в отношении своего собственного общественного мнения (посмотрите на поведение газеты "Нью Йорк таймс").

X.— Думаю, что Вы правы. Но я считаю, что русские также озабочены возможностью того, что развитие конфликта может в определенный момент поставить коммунистический мир перед лицом трудной альтернативы, в результате чего мог бы произойти глубокий раскол коммунистического мира.

С.— Каковы же тогда — в плане политическом, а не этическом — наилучшие средства с тем, чтобы убедить Россию оказать давление на Северный Вьетнам, имея в виду переговоры? Следует ли прибегнуть к сокращению войны, уменьшив максимально военные действия, даже если это и может заключать в себе долгое ожидание? Или же скорее следует вести войну, толкая ее на самые крайние последствия?

X.— Думаю, что нужно будет продолжать дальнейший рост войны, но ограничивая его всем Вьетнамом. Перед нами может также возникнуть проблема — нападать или нет на Лаос, который используется для транзита войск и боевой техники. Но я убежден, что такое решение, даже если оно и является целесообразным с военной точки зрения, очевидно не явится желательным (так в документе.— "История") с политической точки зрения.

С.— Я согласен с Вами. Необходимо быть солидарным с Соединенными Штатами, которые доказывают во Вьетнаме, что они находятся на высоте своей ответственности как мировой державы. Если у нас попросят советов, дадим их. Но в принципе лучше оставить их в покое также и потому, что американское Правительство находит в этих выступающих против войны кругах американского общественного мнения достаточные стимулы для того, чтобы постоянно пересматривать проблемы. Действительно демократична та страна, в которой в военное время 20 тысяч человек могут пройти перед Белым Домом, протестуя против войны.

X.— За последние 15 лет американцы совершили много ошибок в Юго-Восточной Азии. Но ныне они стоят за правое дело".

Высокопоставленные советские читатели документа подчеркнули слова о необходимости продолжать рост войны и о солидарности с Соединенными Штатами. Однако неожиданно появившееся в ходе беседы высказывание Сарагата об СССР — "наша политика лояльности и солидарности в отношении Германии естественно не должна препятствовать нам проводить политику дружбы по отношению к России и к другим коммунистическим странам" никакой реакции не вызвала. Этот реверанс накануне подписания крупнейшего договора о строительстве автозавода в Тольятти с помощью ФИАТа был вполне очевиден. Но, может быть, он сказал это не для Хита?

Тогда становились понятны огрехи в оформлении русского варианта записи беседы. В написанном от руки заголовке Хит ошибочно назывался министром иностранных дел. Скорее всего, из Италии было получено столько документов, что их обрабатывали на скорую руку. Ведь это была далеко не единственная тайна, которой Италия поделилась с СССР ради выгодного вазовского контракта (см. "Чтобы получить ВАЗ, Fiat раскрыл нам военные секреты", "Власть", N4, 2001 год).