ВЛАДИМИР УСТИНОВ, год назад ставший генпрокурором России, не смог дать оценку своей работе. При этом в интервью корреспонденту Ъ ЛЕОНИДУ Ъ-БЕРРЕСУ генпрокурор заявил, что его не тревожат распространившиеся в последнее время слухи об отставке, а также упреки в возбуждении "политических" дел и массовых "зачистках" личного состава прокуратуры.
"Мы берем людей с земли"
— За последний год в Генпрокуратуре произошла большая кадровая перетряска. Многие опытные сотрудники ушли в отставку, а на их места пришли новички. Как это отразилось на работе прокуратуры страны? Например, количество дел, передаваемых в суды, уменьшилось?
— Даже увеличилось. Сейчас наведен порядок и остались единицы так называемых бородатых дел, со сроками следствия больше года. Кадровый состав следователей действительно помолодел. Но я не назвал бы пришедших новичками. Мы берем на работу в центральный аппарат людей, за плечами которых не менее 10-25 лет работы "на земле".
Причины же ухода сотрудников разные. В основном уходят на пенсию по выслуге лет. Согласно закону, срок службы в прокуратуре ограничен 60 годами.
— Чем вы тогда объясните массовый уход прокуроров Москвы в судьи? Юрий Лужков на недавнем совещании столичных судей сказал, что эта тенденция его серьезно тревожит.
— Это единичные факты — меньше одного процента. А уходят люди не только в суды... Связано это главным образом с существенной разницей в зарплате, что сегодня — немаловажный фактор.
— Правда ли, что скандально известный следователь Николай Волков просился обратно на работу в Генпрокуратуру, но вы его не взяли?
— Ко мне с подобным заявлением Волков не обращался.
— Как вы считаете, какие ошибки вы совершили, находясь в должности генпрокурора? Что бы вы сделали иначе?
— Я более чем взвешенно отношусь к принятию решения и ставлю подпись только тогда, когда в своей позиции убежден на сто процентов.
Следствие не утратило интереса к Борису Березовскому
— В последнее время Генпрокуратура проиграла несколько дел, связанных с экстрадицией. Ей отказали в выдаче Владимира Гусинского, Михаила Живило и чеченских террористов, угнавших самолет в Саудовскую Аравию. Это свидетельство плохой работы ваших подчиненных или несоответствия российского законодательства международному?
— Ни то и ни другое. В последние три года главным следственным управлением Генпрокуратуры было подготовлено и направлено более четырех тысяч требований о выдаче российской стороне лиц, совершивших преступления. Более половины этих обращений удовлетворено, часть ходатайств находится в стадии разрешения. Большинство обращений было адресовано компетентным органам стран СНГ.
— А западные страны? Они-то отказываются выдавать подозреваемых.
— Почему? Были удовлетворены ходатайства российской стороны судебными и правоохранительными органами Греции, Кипра, Австрии, США, Чехии, Танзании, Италии, Германии, Швейцарии, Китая и других государств. В частности, из Италии был этапирован гражданин России, обвиняемый в похищении человека. Чехия выдала обвиняемого в обстреле из гранатомета жилого дома в Иркутске, в результате которого погибли два человека. Кстати, не с первого раза мы получили в Россию и Андрея Козленка, который сейчас осужден. Да и из перечисленных вами людей еще не принято решение по угонщикам в Саудовской Аравии. Тут СМИ несколько поторопились.
— Каковы шансы добиться выдачи Владимира Гусинского и довести дело "Медиа-Моста" до суда?
— Расследование этого дела продолжается. По нему уже есть двое обвиняемых помимо Гусинского. Генпрокуратура России представила все документы в Интерпол о международном розыске обвиняемого Гусинского. Что касается судебной перспективы дела, то я полагаю, что она есть, как у любого другого уголовного дела, которое возбуждается.
— Недавно по другому громкому делу, "делу 'Аэрофлота'", сменился руководитель следственной бригады. С чем это связано? Появилась даже информация, что Борису Березовскому будут предъявлены обвинения?
— Руководителем следственной группы по этом делу назначен заместитель начальника управления по расследованию особо важных дел Михаил Андреев. Дело многоэпизодное, трудоемкое, с большим количеством персонажей, и мы решили укрепить бригаду. Следствие не утратило интереса к роли в расследуемых событиях Бориса Березовского. Через два месяца мы планируем закончить расследование. Это пока все.
— С чем связана реабилитация ваших предшественников — Юрия Скуратова и Алексея Ильюшенко?
— А почему вы видите в обычном процессуальном решении какую-то подоплеку? Я бы не стал этого делать. Дело в отношении Алексея Ильюшенко прекращено за отсутствием состава преступления, в отношении Юрия Скуратова — за недоказанностью. А недоказанность с юридической точки зрения, по сути, сродни отсутствию состава преступления. Считаю оба решения правильными. А то, что это состоялось почти одновременно,— просто совпадение.
— Допускаете, что и против вас таким же образом может быть возбуждено уголовное дело?
— Ничего противозаконного я не совершаю. Вот вам и ответ.
— Правда ли, что ваш 25-летний племянник недавно стал начальником крупного управления в Министерстве по налогам и сборам? Говорят, что это произошло не без вашего участия.
— Ерунда, причем запланированная. Мой племянник там не работает.
Прокуратура — бесплатное бюро жалоб
— Генпрокуратуру сейчас называют тормозом судебно-правовой реформы. А вы сами как считаете?
— Проблемы, связанные с проведением в стране этой реформы,— довольно сложные и неоднозначные. То, что она назрела, никто не отрицает. Единственное, против чего возражает прокуратура,— против поспешности в сроках ее проведения. Кроме того, есть принципиальные моменты. Напомню, основная функция прокуратуры — правозащитная. А если прокуратуру привести в соответствие с западными стандартами, она перестанет быть защитницей прав граждан. В итоге пострадают простые люди, не имеющие тугого кошелька.
Поэтому нас нельзя лишать надзорных функций. Пойти на это означает оставить без защиты пенсионеров, детей, малообеспеченных, для которых прокуратура, еще раз повторюсь,— бесплатное бюро жалоб. Поэтому, образно говоря, с водой можно выплеснуть и ребенка.
Кроме того, мы считаем, что для реализации многих нововведений требуются немалые средства и серьезный кадровый потенциал. Ни тем ни другим сегодня страна не располагает в достаточной мере. Давайте же исходить из медицинского постулата "Не навреди". Пока нет существенной основы, рано затевать что-либо грандиозное и кардинальное.
И прошу учесть следующее: для нас не стоит вопрос — плохо это или хорошо для прокуратуры. Повторюсь, от того, что прокуратура лишится ряда полномочий, хуже будет только гражданину, нуждающемуся в защите своих прав.
Все это относится и к введению в стране суда присяжных. Эксперимент такой проводится, но опять-таки все упирается в деньги. Кроме того, на это влияет еще и уровень правовой культуры, то есть практическое ее отсутствие. Кстати, от суда присяжных отказались очень многие цивилизованные страны — это прошлый век.
Что же касается либеральных поправок, предполагающих вступление в дело на ранних стадиях профессиональных юристов, то прокуратура, бесспорно, за это. Но с оговоркой: слишком уж мы озаботились облегчением участи обвиняемых. А кто позаботится о потерпевших и свидетелях, кто встанет на их защиту? А таких у нас миллионы!
— Почему вы считаете, что прокурор Чечни должен быть обязательно лицом некавказской национальности? Недавно там сменился четвертый русский прокурор.
— Я так и не считаю. Тем более что сейчас в органах прокуратуры Чечни работает около 40% лиц коренной национальности. И эта цифра растет.
Что же касается исполняющего обязанности прокурора Чечни, то факт, что эту должность занимает сейчас не чеченец,— абсолютная случайность. При назначении мы подходим не с позиций национальности, а исходя из профессиональных качеств.
— Вас заботит имидж Генпрокуратуры? Прислушиваетесь ли вы к тому, что пишут о вас журналисты?
— Меня уже редко можно чем-либо удивить, но иногда о себе читаешь такое... Фантазии журналистов можно только позавидовать. Однако признаю: есть журналисты — настоящие профессионалы, да и специфику нашей работы достаточно изучившие, мнение которых мне небезразлично.
— В последнее время все чаще появляются слухи о вашей отставке. Насколько они реальны?
— Этот вопрос не ко мне. Спросите об этом у тех, кто их распространяет.
— И кто же, по вашим сведениям, стоит за ними?
— Должность, которую я занимаю, предполагает, что далеко не все поголовно относятся с симпатией к тем требованиям, которые предъявляют работники прокуратуры. Ну судите сами, как можно относиться к тому, кто требует неукоснительного исполнения закона, более того, наказывает за неисполнение! Конечно, не всем это по душе.
— Как отражаются подобные слухи на вашей работе?
— Я убежден в своей правоте, но мне небезразлично, как на это будет кто-то реагировать,— я живой человек.
— Не собираетесь ли вы сами подать в отставку?
— Ничего подобного мне в голову не приходило. У меня слишком много работы. И это не громкая фраза, а реальность.
— Юрий Скуратов как-то сказывал, что вы, еще будучи его замом, попросили направить вас в Дипломатическую академию. Вы мечтаете о дипломатической карьере?
— Я потомственный прокурор и другого поприща для себя не вижу, хотя однажды была такая мысль.
ЛЕОНИД Ъ-БЕРРЕС