Нищая и голодная царская Россия — это миф народников и советских историков

Текст Михаил Давыдов, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, профессор Высшей школы экономики

Маргиналии Анна Кольцова

Государственное регулирование цены на водку изобретено не в нынешней России, а еще в царской. Искажали факты те историки, которые писали, будто тогдашнее пьянство было признаком национальной деградации, — русские люди пили скорее не от отчаяния, а для веселья, и уж точно не на последние, если не говорить о больных. А сухой закон царь Николай II ввел из-за войны.

Кризис самодержавия, экономический кризис и пауперизация России после реформы 1861 года — самое простое, удобное и привычное объяснение крушения Российской империи. О кризисе и об обнищании заговорили еще в 1870-х годах народники, идею подхватила оппозиционная литература, а после 1917 года расширила, дополнила и углубила советская историография, чтобы "бедствиями народа" легитимизировать октябрьский переворот.

Пьян — значит, не голоден

В последние годы аргументация, поддерживавшая эту привычную версию, заметно ослабела. К примеру, выяснилось, что "голодный экспорт" хлеба из России — миф, это убедительно показывает статистика урожаев, производства, вывоза и перевозок хлеба.

Равным образом рост недоимок нельзя считать объективным показателем падения уровня жизни крестьян. Налоговая статистика Европейской России свидетельствует, что 95% недоимок по окладным сборам в конце 1890-х годов приходилось на два десятка губерний (из пятидесяти) с наиболее сильным общинным режимом (а более 50% — всего на шесть губерний: Казанскую, Самарскую, Воронежскую, Нижегородскую, Орловскую и Тамбовскую). На 15 из этих 20 губерний приходится и свыше 90% правительственной продовольственной помощи в неурожайные годы.

Уездные же данные доказывают, что крестьянские платежи и задолженности не зависели от величины крестьянских наделов, а определялись другими факторами, прежде всего несовершенством созданной в 1861 году системы крестьянского самоуправления, частью которой стало податное дело, основанное на круговой поруке. Неплатежи стали формой самозащиты от несправедливых податей.

Почем бутылка

Столь же спекулятивный характер имеет пресловутая проблема "малоземелья". И до революции было хорошо известно, что средние наделы в Германии, Франции и Австрии были 4,1?-?5,1 десятины, и крестьяне там преуспевали, а в России этот показатель составлял 10,3 десятины, а жили крестьяне несравненно хуже, собирая на элитном черноземе чуть ли не самые низкие в Европе урожаи. Популярные ссылки на климат, разумеется, ничего не объясняют — едва ли в Финляндии он лучше, чем в Воронеже или Курске; проблема русской деревни заключалась в низком качестве обработки земли и фактическом отсутствии агрономических знаний.

Да и Столыпинская аграрная реформа отнюдь не провалилась, как это вслед за Владимиром Лениным считала советская историография, но успешно развивалась после гибели Петра Столыпина и дала начало грандиозной модернизации экономики империи, прерванной в 1917 году.

Неудобное спиртное

Один из аргументов, противоречащий традиционному пессимистическому взгляду на развитие России после 1861 года, — расходы населения на спиртное. Вот пример. Сельское население 12 наиболее пострадавших от неурожая 1906?-?1907 годов губерний получило правительственную продовольственную помощь в размере 128,3 млн руб. В то же время в тех же губерниях с 1 мая 1906 года по 30 апреля 1907 года от казенной продажи питей (водки), поступило дохода 130,5 млн руб. За аналогичный период 1905?-?1906 годов — 129,9 млн руб., 1904?-?1905 годов — 115,5 млн руб. Иначе говоря, за "голодный" 1906?-?1907 год жители бедствовавших губерний истратили на водку на 2,2 млн руб. больше, чем получили от правительства на еду и на обсеменение полей, на 562 тыс. руб. больше, чем в предыдущий революционный год, и на 15,1 млн руб. больше, чем в 1904?-?1905 год.

Стоимость кораблей, потерянных в ходе Русско-японской войны, по оценке выдающегося историка флота Корнелия Шацилло, составила 230 млн руб., а с учетом флотского оборудования Порт-Артура — 255 млн руб.

Трезв — значит, бережлив

Одновременно с Высочайшим указом 16 июля 1914 года о мобилизации было объявлено о запрещении продажи спиртных напитков в России, а 22 августа 1914 года запрет был продлен до конца военного времени. Разумеется, с введением сухого закона потребление алкоголя продолжалось — но в заметно меньшем количестве и худшего качества. В июле 1914 - марте 1915 год водки было куплено на 625,3 млн руб. меньше, чем за тот же период годом раньше. Реально население сэкономило еще больше: инфляция уже началась.

Статистика государственных сберегательных касс демонстрирует, насколько разнится помесячная динамика вкладов до и во время войны.

В первой половине 1914 года приток средств был ниже, чем в первой половине 1913 года, — 18,8 млн руб. против 21,6 млн руб. Затем в июле 1914 года с объявлением мобилизации имел место отлив вкладов в размере 41,1 млн руб., но с августа они снова начинают расти. Только за август — сентябрь прилив средств в сберегательные кассы — 35,9 млн руб. — составил 93% всего годового прироста вкладов за 1913 год (38,6 млн руб.), а в сентябре — октябре превысил его на 23,1% — 47,5 млн руб. Аналогичная динамика у вкладов процентными бумагами.

Если сравнить по месяцам сокращение расходов на водку и прирост вкладов в государственные сберегательные кассы в первые 9 месяцев войны, то окажется, что за август 1914 — март 1915 гг. казна недополучила питейного дохода на 600,6 млн руб. в сравнении с августом 1913 — мартом 1914 года. Приток средств в сберегательные кассы за эти же месяцы составил 264,4 млн руб., что на 10% превысило суммарный прирост вкладов в сберегательные кассы империи за все пятилетие 1909?-?1913 годов — 240,8 млн руб. Прирост вкладов процентными бумагами за август 1914 — март 1915 года — 71,1 млн руб. — почти равен суммарному приросту вкладов процентными бумагами 1909?-?1913 годов — 73,7 млн руб.

На увеличение вкладов, помимо сухого закона, безусловно, повлияли и другие факторы, в первую очередь, правительственные пособия семьям призванных в армию. За 1914 год их выдано 267 млн руб., и сотням тысяч солдатских семей они были нужны по прямому назначению. Экономия от непокупки водки — минимум 421,5 млн руб., так что трезвость сыграла в росте сбережений не последнюю роль.

Предмет этой статьи не оценка сухого закона 1914 года в целом. Приведенная информация отчасти характеризует роль расходов на водку в структуре расходов населения до 1914 года и опровергает существование "нищей России" из народнической публицистики и советских учебников. Масштаб и специфика затрат жителей страны на алкоголь показывают, что расхожие представления слишком обедняют и упрощают жизнь населения нашей страны после 1861 г. Она была неизмеримо сложнее, и ее невозможно понять, в частности, без анализа государственной продовольственной помощи, динамики вкладов населения в государственные сберегательные кассы, развития кооперации, исследования транспортной и пассажирской статистики, объективного изучения аграрной реформы Столыпина, расходов населения на алкоголь и других феноменов, игнорируемых или замалчиваемых традиционной историографией. Не говоря о том, что постулаты последней не выдерживают серьезной проверки статистическими источниками.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

И, например, если во время "голода" жители наиболее пострадавших губерний тратят гигантские суммы на алкоголь, если в тех же губерниях растет наличность в сберегательных кассах и не сокращается брачность, то, может быть, стоит задуматься над тем, почему современные пессимистические оценки "голодовок" в царской России не совпадают с реальностью?

Во время голода 1920-1921 гг., голода 1932-1933 гг., во время блокады Ленинграда у миллионов действительно умиравших от голода людей не было возможности выбирать между хлебом и спиртным. Я уже не упоминаю о самом факте государственной продовольственной помощи пострадавшим, которая существовала до 1917 года.

Сказанное вовсе не означает, что в России все было хорошо, — в истории так не бывает в принципе. Достаточно вспомнить хотя бы сохранение сословно-тяглового строя и имперскую национальную политику конца XIX — начала XX вв., чтобы понять, что хорошо было далеко не все. Однако приведенные выше факты означают, что парадигма кризиса и пауперизации неверна, а стремление превратить катаклизмы 1917 г. в тот или иной вариант "хлебного бунта" несостоятельно.

Ежегодник Министерства финансов; отчет Главного Управления неокладных сборов и казенной продажи питей за 1913 г.; обзор внешней торговли России по европейской и азиатской границе