 |
— И что теперь будет с "Медиа-Мостом"?
— Эти решения возвращают нас в исходную точку отсчета. На сегодняшний день Мосгорсуд, не признав решение Черемушкинского суда, вернул 19% акций НТВ господину Гусинскому. Плюс к этому у него снова есть теперь 49,5% акций НТВ, которыми можно голосовать. Поэтому Гусинский может инициировать новое собрание акционеров НТВ и в случае, если его поддержит "Кэпитал Ресерч", избрать новый совет директоров. И все покатилось сначала. В общем, сумасшедший дом...
Честно говоря, еще раз проходить через все это... А если действительно будет принято решение об избрании нового совета директоров НТВ? А потом еще раз наоборот... Я себе живо все это представляю! Йордана уволили — Йордана назначили... Опять энтэвэшники пойдут со своими портретами через улицу Королева, только уже в обратную сторону. Это уже просто дежа вю, кошмар какой-то! Я не знаю, примет ли Гусинский такое решение или все-таки адвокаты "Газпром-медиа" попытаются отбить это в каких-нибудь апелляционных судах.
С другой стороны, у нас ведь решения судов не соблюдаются. Мы как раз с Альфредом Рейнгольдовичем на днях об этом говорили. Было ведь, например, судебное решение, запрещающее вносить в бюллетени Вяхирева, Шеремета и Бориса Федорова. И, несмотря на это, совет директоров "Газпрома" внес их в бюллетени!
— А что теперь будет с "Эхом Москвы"?
— Я крайне благодарен Гусинскому, что хоть и после тяжелого разговора, но он, тем не менее, переуступил коллективу радиостанции свой пакет акций. Хотя теперь это уже опять не имеет значения, потому что у него опять 25% акций после решения Мосгорсуда! Я вообще перестал что-либо понимать! Если я вынужден буду поехать и просить у него еще и эти 25%, я думаю, что буду выброшен из окна на песчаные пляжи Тель-Авива! Я сказал господину Коху, что он послал меня в сердце интифады. И в следующий раз господину Коху придется самому ехать в сердце интифады договариваться с Гусинским! Кроме шуток, мне придется ехать опять.
— Как Кох отреагировал на решение Мосгорсуда? Говорят, он побледнел.
— Надо сказать, что мы оба побледнели и позеленели. Дело в том, что решение суда пришло в тот момент, когда Альфред Рейнгольдович Кох, Резников (Александр Резников, замгендиректора "Газпром-медиа".— Ъ), Федутинов (Юрий Федутинов, гендиректор "Эха Москвы".— Ъ) и я сидели и вели переговоры о 9%. Сначала с этой новостью позвонили господину Резнику. Потом уже стали звонить всем нам, но мы уже все знали. Сначала мы все стали белыми, потом все стали зелеными, потом все стали красными, потом все стали фиолетовыми. Потому что поняли, что это решение суда отбрасывает нас на совершенно другие позиции, к которым ни "Газпром-медиа", ни "Эхо Москвы" оказались не готовы.
— В каком объеме вы готовы сохранять "Газпром" как акционера?
— Главное не в объеме контрольного пакета. Контрольный пакет должен быть у трудового коллектива, а уже потом мы будем продавать акции так, чтобы ни у кого не было контрольного пакета. Будут ли покупателями Кирх, Тернер, Фридман, Ходорковский — не знаю. Это будет на открытом рынке, и эти пакеты мы будем продавать вместе с "Газпромом". Я абсолютно убежден, что нам необходим мощный инвестор и мощные акционеры. Я не хотел бы, чтобы "Газпром" нам продавал полностью свой контрольный пакет. Я думаю, что с "Газпромом" в качестве акционера можно разговаривать. Но если они все-таки решат избавиться от своего пакета, то мы его купим.
— То есть Алексей Венедиктов готов пойти на соглашение со своим старым знакомым Аликом Кохом ради сохранения радиостанции?
— Да, я готов пойти на соглашение с Аликом Кохом ради сохранения радиостанции. Но компромисс может простираться в четко ограниченных рамках. Первое условие — редакционная политика должна определяться в соответствии с законом о СМИ, то есть это дело главного редактора. Второе условие — контрольный пакет у журналистов. Все остальное обсуждаемо.
— Не окажется ли так, что вслед за этим Алексей Венедиктов ради все того же сохранения радиостанции пойдет уже на идеологический компромисс с новыми хозяевами?
— А что такое "Эхо Москвы" тогда? Если я пойду на изменение редакционной политики, значит, это уже будет другая радиостанция. Тогда ничего уже не будет жалко — ни Венедиктова, ни "Эха". Тогда Венедиктов будет с маленькой буквы, и "Эхо Москвы" тоже. Но я не исключаю того, что новый акционер может предложить нового — "внешнего" — главного редактора. Сейчас ведь ходят слухи о Владимире Соловьеве, например, который сейчас на "Серебряном дожде" ведет передачу. Это все, конечно, слухи. Но скажите, кто думал о господине Кулистикове когда-то...
— А что Гусинский? Он вообще вам ни копейкой не поможет в этой ситуации?
— Гусинский выходит из состава акционеров. Последние года три он и так нам не давал ни копейки денег, потому что мы зарабатывали на себя сами. Господин Гусинский делал другое полезное дело — кредитовал наши проекты, в частности Интернет. У нас перед ним еще за это долг остался примерно 1,5 млн. А если Гусинский выходит из состава акционеров, ну чего ради он нас будет кредитовать? Может быть, он будет нам кредит в банке давать. Если под маленький процент, то мы будем брать. Нам ведь все равно в каком банке брать — в Сбербанке, у Гусинского или еще у кого-нибудь.
— Так Гусинский вообще уходит с российского медиарынка?
— Нет, он четко сказал, что продолжит заниматься медиабизнесом в России. Прежде всего, насколько я понял, речь идет о создании нового издательского дома. Я считаю, что в лице "Итогов" был убит — пусть не обидятся на меня читатели "Власти" — лучший политический журнал в России (или, во всяком случае, один из лучших). Поэтому если бы Владимир Гусинский спросил моего мнения, то я бы ему сказал, что, конечно, надо возрождать журнал.
— А правда, что в отличие от Сергея Пархоменко, которому Гусинский твердо пообещал финансовую поддержку, Михаилу Бергеру отказано в средствах на возрождение газеты "Сегодня"?
— Я этого не знаю, но знаю, что Миша Бергер сам хочет издавать другой журнал, бороться на рынке с журналом "Деньги" и "Эксперт". Бергер всегда был человеком экономическим. И если Гусинский опять пойдет по пути создания издательского дома, то я бы и сам хотел в этом поучаствовать. Думаю, что Пархоменко и Бергер со своими командами смогут очень быстро создать новые журналы, которые начнут приносить прибыль. Поэтому мне хотелось бы тоже получить кусочек этого издательского дома, о чем я и сказал господину Гусинскому. На что он ответил, что я и так уже жадный — "Эхо" уже получил, но пообещал, что к этому вопросу мы еще вернемся. Так что он не уходит с рынка.
 |
— Для всех людей, которые хоть немножко знакомы с правом, сразу было очевидно, что решение Черемушкинского суда сначала о блокировании акций, потом о передаче акций "Газпром-медиа" незаконно. Существует процедура, обе компании — иностранные (и кипрская компания "Газпром-медиа", и гибралтарская компания "Медиа-Моста"). Это означает, что если идет суд, то компания должна быть извещена за шесть месяцев. Прописана строгая процедура — извещение должно идти через Минюст, потом через МИД РФ. А извещение послали почтой DHL, то есть была явно нарушена процедура. И Черемушкинский суд предпочел сделать вид, что он этого не заметил, то есть как бы все хотели побыстрее, чтобы уже скорее весь этот кошмар закончился. А в результате он теперь, наоборот, продлился за все возможные пределы. Альфред Рейнгольдович Кох — да простит он мне эту цитату! — очень точно сказал: "Один хозяин уже ушел, а другой еще не пришел. Полный бардак!" А как жить корпорации в такой ситуации? У нас, например, уже пошли потери в рекламе.
И поэтому я говорю Альфреду: "Давай побыстрее хоть что-нибудь заявим. Хоть 25, хоть 9, хоть 50%! Главное, что вы согласны! Или что не согласны — и тогда мы пойдем своим путем". Лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца! Честно говоря, на пятницу, 31 мая, мы с Кохом намечали пресс-конференцию и готовы были на нее выйти либо вместе, либо раздельно — в зависимости от решения. Но мы все равно решили поставить точку. Но после решения суда мы снова все зависли! И мы с Кохом разводим руками и говорим, что мы продолжим наши консультации на следующей неделе...
— Как будут дальше развиваться события?
— Я буду встречаться дальше с Кохом, пить с ним кофе. Потом я буду ехать к Гусинскому, пить с ним чай... С Кохом я ем немецкие сосиски. Естественно, а что ж еще? А с Гусинским я ем мясо. Вот так и буду мотаться, пока чего-нибудь не придумаем.
— Политическое давление на переговорах с Кохом чувствуется?
— Этот период уже прошел. Сейчас это, конечно, может возникнуть снова. Но мне представляется, что стадию политического давления после разгрома НТВ мы уже миновали. Конечно же, политики самых разных рангов, званий и политических взглядов (и даже разных стран) вовлечены в историю с "Эхом Москвы". Могу больше сказать: на сегодняшний день репутация господина Путина оказалась тесно связана с состоянием "Эха Москвы". Это некая красная линия. "Эхо" — это не только средство массовой информации, это и символ 1991 года, символ посткоммунистической эпохи.
— Ну, НТВ тоже было символом негосударственного телевидения. Это никому не помешало.
— НТВ возникло позже нас. И, кроме того, к НТВ было, видимо, какое-то личное отношение. Вопрос телевидения вообще особый. В любом случае в том, что касается нас, могу сказать, что принципиальное решение о продаже пакета "Газпром-медиа" все-таки принято. То есть скажем так: политики в Кремле не запретили Коху это делать.
Альфред Кох, к которому "Власть" также обратилась за комментарием судебных решений, на прошлой неделе оказался не готов это сделать.