По законам военного Йемена

Столетиями Йемен был процветающей страной, центром торговли и ремесел. Но с середины ХХ века он только деградировал. А за нынешней гражданской войной, скорее всего, последует голод и настоящая гуманитарная катастрофа.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

"В Йемене нет экономики",— отрезал в марте 2012 года пограничник в аэропорту Саны. Мое объяснение цели визита в эту страну показалось ему неубедительным. Отчасти он оказался прав. Но даже в международном аэропорту (больше похожем на сарай), в котором я, полуарестованный, просидел сутки, видны ее следы, хотя и своеобразные. В зал ожидания то и дело заходили стройные африканки с темной, как смоль кожей, но с европейскими чертами лица. В Сану приземлялись рейсы из Эфиопии и Эритреи. Это был трафик прислуги в богатые страны Персидского залива. А Сана — логистический перевалочный пункт этого бизнеса.

Чем-то большим Йемену похвастаться трудно. Стране не повезло: на ее территории нет значимых запасов нефти (добыча в 2010 году была на уровне 0,4 млн баррелей в день (мбд), а сейчас упала до 0,1 мбд (в соседней Саудовской Аравии около 10 мбд). Отчасти это определило расхождение в развитии с соседями. Бедная деревушка Дубай, родина рыбаков и пиратов, за прошедшие 50 лет превратилась в мировой финансовый центр с горнолыжным курортом и самым высоким небоскребом в мире, а многотысячелетняя Сана, где в старом городе нет ни одного здания моложе 250 лет (кстати, по древним меркам тоже небоскребов — семь-восемь этажей),— в зону нищеты и террора.

Мальтузианская ловушка

Архитектурная жемчужина Востока, Сана, с пряничными домами в стиле "восточного Гауди" теперь не узловая точка древних торговых путей, а осажденная крепость. Старый город с населением в 30 тыс. человек окружен бесформенным более чем двухмиллионным мегаполисом, нищим и обшарпанным, таким же безликим, как, например, Тегеран или Каир.

Причина проста. Начиная с 1970-х весь регион Персидского залива пережил демографическую революцию. Поток нефтедолларов принес в племенные сообщества современную медицину, а вместе с ней резкое снижение смертности, в особенности детской. Женщины продолжали рожать по пять-восемь детей, но если раньше до 30 лет доживали в среднем двое, то с появлением эффективной медицины — практически все. В итоге в Саудовской Аравии средние темпы роста населения за 1980-2002 годах составили 4,1% в год, в ОАЭ — 4,8%, в Йемене — 3,9%. Однако в странах, богатых нефтью, демографический рост сопровождался ростом доходов населения, а до Йемена нефтедоллары дотекали тоненьким ручейком. В основном в виде грантов исламских благотворительных организаций и переводов сотен тысяч трудовых мигрантов, работавших в соседней Саудовской Аравии. Хватало только на то, чтобы дети выживали.

В богатых странах Персидского залива урбанизация привела к снижению рождаемости и росту населения высокими темпами. В Саудовской Аравии среднегодовой темп роста населения в 2002-2014 годах снизился до 2,5% в год, в ОАЭ — до 1,5%, а в Йемене сохранился почти на прежнем уровне — 3,6%. Сейчас Йемен — арабская страна с самым молодым населением: его доля до 14 лет — 47,6%, почти половина, до 24 лет — 66,4%.

Йемен попал в классическую "мальтузианскую" ловушку. Британский экономист Томас Мальтус прославился в 1798 году очерком "О принципах народонаселения", в котором утверждал, что усилия по улучшению жизни беднейших слоев населения обречены на неудачу. В то время как средства существования могут прирастать постоянно в арифметической прогрессии, все произведенное потребляется народонаселением, которое увеличивается в прогрессии геометрической.

Опасения Мальтуса оказались слишком пессимистичными. Большинство стран совершили двойной демографический переход: снижение смертности на первом этапе и снижение рождаемости на втором. Но некоторые прошли только первый этап. Последствия печальны — геноцид в Руанде и, возможно, большая война или голод в Йемене.

Горцы Аравии

"Не пугайтесь, эта стрельба — празднование свадьбы",— разъяснил хозяин отеля доктор Моджалы (кроме нас с друзьями, там не было постояльцев) причину канонады. Йеменцы прекрасно отличают перестрелки от салютов — привычка с детства.

Молодежи заняться в стране с отсталой экономикой, практически натуральным хозяйством, нечем — безработица по разным оценкам достигает 20-40%. Зато почти каждый мальчик с семи лет имеет огнестрельное оружие. По крайней мере "калашников". Традиционный кинжал джамбия не в счет. Йемен — один из мировых лидеров по количеству оружия на душу населения, точно никто не считал, но по грубым оценкам, 40-50 млн стволов на 26 млн населения. На рынках можно увидеть все — от "Узи" до музейных европейских дуэльных пистолетов XVIII века. Серьезные люди ставят в особняках зенитки, а на свадьбах палят из бронетранспортеров и пушек.

Все это следствие племенного уклада и фактически не прекращающейся с 1961 года, когда в Йемене была свергнута монархия, гражданской войны. То вялотекущей, то, как сейчас, обостряющейся.

Йемен вряд ли можно назвать государством в европейском понимании этого слова. По классическому определению Макса Вебера, государство — это монополия на легитимное насилие на определенной территории. В Йемене монополия центральной власти на насилие в последние 50 лет была призрачной. И в северной, и в южной его частях (до 1990 года страна была разделена на традиционалистский север и ненадолго увлекшийся коммунистическими идеями юг).

"В 1937 году выдающийся английский политический агент Инграмс пытался установить в южном Йемене мир,— рассказывает российский востоковед, профессор ВШЭ Андрей Коротаев,— и заключил так называемый пакт Инграмса. Целью было найти всех реальных носителей власти и подписать с ними договор о мире. На территории одной провинции Хадрамаут его пришлось подписывать 700 раз. Выяснилось, что там 700 политических образований, что кроме двух крупных султанатов было огромное количество деревень, которые считали себя полностью суверенными. Были совсем уж экзотические образования, например суверенная могила святого".

Власть всегда сосуществовала с чересполосицей "белых", "серых" и "черных" зон, контролируемых старейшинами-шейхами, племенами, шиитскими, суннитскими и исмаилитскими сектами. А в последнее время еще и "Аль-Каидой".

"Этой дорогой мы не поедем,— отрезал Моджалы,— у шейха деревни, через которую она идет, власти посадили в тюрьму брата. Вас могут взять в заложники". Но угроза для жизни в таком случае, как пояснил он, минимальна — шейх будет обращаться с пленником как с дорогим гостем, пока правительство не обменяет его на брата. Это "серая зона" — здесь возможен торг и диалог с центральной властью. А вот на территориях севернее и восточнее Саны приключения могут быть серьезнее: есть опасность попасться в руки "Аль-Каиде" — вполне могут отрезать голову. Есть и варианты похуже. Это "черная зона".

Контроль и значимость центральной власти убывает на разных территориях с относительно полной до нулевой. Отчасти ответственен ландшафт — горы способствуют культурной и военной изоляции. Здесь Йемен чем-то напоминает Кавказ.

До середины ХХ века в этой пестроте уживались и йеменские евреи (более 55 тыс. человек). Лучшие ювелирные украшения и джамбии делали еврейские ремесленники, они же стояли во главе купеческих гильдий. Но после образования Израиля в 1947-м в Йемене начались погромы. В 1949-1950 годах американские и британские самолеты совершили 308 рейсов в Аден (операция "Волшебный ковер") и вывезли 49 тыс. евреев на историческую родину. Какой ущерб нанесла экономике эмиграция общины, оценить сложно. Но великолепные джамбии и ювелирные украшения в Йемене больше не делают, только туристические поделки (ручеек любителей экзотики, правда, окончательно иссяк после начала "арабской весны" в 2011-м, до этого страну посещали до 100 тыс. туристов в год).

В Израиле йеменские евреи относительно легко адаптировались к современному образу жизни, занимаясь в основном сельским хозяйством. А израильская культура — главным образом декоративно-прикладное искусство и эстрада — обогатилась за счет их влияния.

Жевательный рефлекс

Йемен тем временем быстро деградировал. Все мужское (и в значительной степени женское) взрослое население прочно сидит на легком наркотике кате (алкоголь в арабских странах почти везде запрещен). Характерная черта почти любого йеменца — выдающаяся щека от постоянного жевания листьев этого кустарника (наркотический эффект оказывает катин, из класса фенилэтиламинов). Раньше кат резервировался для старейшин, молодежи жевать листья не позволялось, сетуют йеменцы. Сейчас под кайфом почти все.

Помимо наркотизации, потребление ката бьет и по экономике. Доля издержек средней семьи на его потребление доходит до 50% доходов. Сельское хозяйство почти полностью перешло с абрикосов, винограда и прочих плодовых культур на кат, потребляющий много воды (от четверти до половины всех водных ресурсов страны). Отсюда истощение почв: на старых фотографиях в долинах можно увидеть много зелени и садов. Сейчас ландшафты стали голыми, а там, где еще хоть что-то зеленеет, с уверенностью можно сказать: это кат.

Ситуация с водой в Йемене и без ката плачевная. Сана, расположенная на высоте 2200 м, вполне могла обеспечить водой город-сказку из фильма Пазолини "Цветок 1001 ночи", 60 тысячам жителей ее хватало. Но не двум с лишним миллионам. Уровень воды в древних колодцах с артезианской водой, уходящих в глубину на сотни метров, не восполняется. Приходится бурить на глубину до 800-1000 метров, используя оборудование для добычи нефти. Но это очень дорого и спасает ненадолго.

В более или менее стабильные времена правления президента Али Абдаллы Салеха были проекты опреснения морской воды и перекачки ее по трубопроводам с побережья до столицы (богатые страны Персидского залива давно прибегают к этому методу). Но гнать воду в горы было слишком дорого для бедной страны, альтернативный проект предполагал перенос столицы в другое место. Сейчас, на фоне новой гражданской войны о проблеме нехватки воды никто больше не задумывается, но от этого ее острота не пропала. "Воды на душу населения в Йемене 100 куб. м в год, в сравнении с "чертой водной бедности" в 1000 куб. м (в среднем в мире — 2500 куб. м)",— отмечает глава программы ООН по управлению водными ресурсами в арабских странах Хосни Хордауи. Перспективой может стать голод.

Конец равновесия

Власть в Йемене — предмет постоянного торга между племенами, религиозными общинами и центральной властью. Торг идет и за контроль над отдельными финансовыми потоками, их, впрочем, немного: нефть, кат, оружие, трафик африканской прислуги.

До "арабской весны" 2011 года баланс сил поддерживал президент Али Абдалла Салех, глава Северного Йемена в 1978-1990-х, а после его объединения с Югом, единого Йемена, до 2012 года. В 2012-м на фоне волнений в арабском мире Салех вынужден был уйти. Но новый президент Абд-Раббу Мансур Хади не удержал шаткое равновесие. Против суннита Хади восстали радикальные шииты-хуситы, из движения "Ансар Аллах", ностальгирующие по временам монархии-имамата (901-1962). К последним примкнул и Салех (тоже шиит): у него своя цель в текущем конфликте — сделать президентом сына.

После того как в начале 2015 года хуситы заняли Сану, а затем в конце марта — важнейший порт и столицу бывшего Южного Йемена Аден, Хади бежал. Но он не сдался и как действующий президент попросил поддержки у суннитских стран Персидского залива. 26 марта ВВС Саудовской Аравии и других аравийских монархий в рамках операции "Буря решимости" начали наносить удары по объектам хуситов. О поддержке операции заявили Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Египет, Иордания, Марокко и Судан. Турция и США пообещали логистическую поддержку. Шиитский Иран осудил вмешательство в дела Йемена. До сих пор операции только воздушные, но наземное вторжение не исключено. Если оно случится, монархии Персидского залива, скорее всего, прибегнут к помощи египетских военных.

Прокси-война

Текущий конфликт в Йемене отчасти можно считать прокси-войной между Ираном и Саудовской Аравией. Этот термин введен политологом Карлом Дойчем и обозначает конфликт между странами, которые ведут военные действия на территории третьей страны (пример — война в Афганистане между СССР и США).

"Хотя йеменские и иранские шииты очень различны, в действиях хуситов видна рука Ирана,— считает доцент кафедры современного Востока РГГУ Никита Филин,— "Ансар Аллах" напоминает по структуре спонсируемую Ираном, действующую в Сирии и Ливане "Хезболлу". Чем все это закончится, сложно сказать — возможно, под боком у Эр-Рияда будет тлеющая война, возможно — стороны сядут за стол переговоров".

Впрочем, прокси-война вряд ли окажет серьезное воздействие на важнейший для региона, да и для мира, рынок нефти. По крайней мере пока. Ничего нового во вмешательстве суннитских монархий в йеменские дела нет, разве чуть больше масштаб. Непосредственной угрозы для добычи Саудовской Аравии йеменские события не представляют — крупнейшие месторождения находятся далеко от границы с южным соседом. Тем более что Эр-Рияд всегда может обратиться за помощью к Лиге арабских государств и США.

Перспектива перекрытия хуситами Баб-эль-Мандебского пролива, через который проходят танкеры с нефтью (объем трафика 3,6 мбд) по направлению к Суэцкому каналу и далее в Европу, сомнительна. Что могут сделать плохо вооруженные повстанцы против, например, американских авианосцев? Но даже если предположить такой сценарий, его воздействие на рынок вряд ли будет существенным. Танкеры изменят маршрут и пойдут в Европу через мыс Доброй Надежды. Время перевозки увеличится, но с учетом ее дешевизны (фрахт танкера класса VLCC сейчас стоит $22 тыс. в день против $100 тыс. в день в 2008 году) стоимость для конечного потребителя повысится на 7-8 центов за баррель.