События вокруг пострадавшего за "Тангейзер" Новосибирского театра оперы и балета сначала воспринимались как фарс, сейчас — как драма. Театральные деятели опасаются, что для защиты "традиционных ценностей" Минкульт введет финансовую цензуру.
Фото: Сергей Емельяненко
Фото: Коммерсантъ / Кирилл Кухмарь
Фото: Коммерсантъ / Григорий Котельников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Закрытый сезон
Всю прошлую неделю новый директор Новосибирского государственного академического театра оперы и балета Владимир Кехман развлекал публику комментариями на тему уголовного дела о мошенничестве, связанного с фруктовой компанией JFC. В конце недели центральной темой вновь стала судьба театра. Его закрывают на ремонт — неожиданно, посреди сезона.
В конце прошлой недели Владимир Кехман рассказал, что нашел генерального партнера, который готов потратить 150 млн руб. на ремонт зала, оперных репетиционных классов и гримерок, реставрацию фойе, реконструкцию буфета и столовой для артистов. Учитывая, что десять лет назад Новосибирский театр пережил реконструкцию, которая обошлись более чем в 1,5 млрд руб. бюджетных денег, до конца сезона с новым ремонтом, наверное, можно было подождать.
Сроки работ еще не определены, но майские спектакли в НГАТОиБ уже точно не состоятся (коллективу театра обещаны отпускные и премиальные). Среди отмененных постановок — опера "Князь Игорь" режиссера Тимофея Кулябина. Это его "Тангейзер" раскрутил цепь событий, которая привела к увольнению прежнего директора театра Бориса Мездрича, руководившего им с 2011 года (а до этого — и в 2001-2008 гг.), и назначению одиозного "бананового короля".
Премьера оперы Рихарда Вагнера "Тангейзер" состоялась в декабре прошлого года. В январе митрополит Новосибирский и Бердский Тихон пожаловался на спектакль в прокуратуру. Сам он в театре не был, но кто-то ему рассказал про "декорацию с изображением распятого Христа на фоне обнаженной женщины". Кулябин перенес действие оперы из Средневековья в современность, и Тангейзер у него не рыцарь, а кинорежиссер, который снимает фильм по мотивам оперы Вагнера — о бурной молодости Спасителя. "Декорация", на которую пожаловался священнослужитель,— постер к этому фильму (на сцене он присутствовал всего полминуты).
Постер из постановки убрали, однако прокуратура все равно возбудила в отношении Кулябина и Мездрича административные дела. 10 марта мировой суд прекратил их в связи с отсутствием события правонарушения, однако митрополит Тихон и его единомышленники продолжили борьбу. В ФСБ, Следственном комитете и Генпрокуратуре им не помогли, зато в конфликт вмешалось Министерство культуры. Новосибирский театр оперы и балета — один из трех государственных театров, находящихся в подчинении Минкульта, но расположенных при этом не в Москве или Санкт-Петербурге. Другие два — Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета и Российский государственный академический театр драмы имени Федора Волкова в Ярославле (Борис Мездрич руководил последним в 2008-2010 гг., до того как он вернулся в НГАТОиБ).
29 марта после проведения общественных слушаний, Минкульт заявил об отставке Мездрича "за невыполнение указаний учредителя", которые, как позднее рассказал министр культуры Владимир Мединский, сводились к трем основным постулатам: "Первое — необходимо объяснять подобные постановки. Это же не экспериментальная сцена, а академический театр. Второе — попросили внести разумные изменения в сценографию, в те элементы, которые считаются наиболее провокативными и вызывают раздражение. И третье — принести извинения". В том же интервью министр сообщил, что некоторые противники постановки хотели большего: "Высказывали претензии к Минкультуры — почему постановка полностью профинансирована государством, требовали изъять эти деньги из бюджета театра в назидание другим".
В интервью журналу "Деньги" Борис Мездрич, однако, рассказал, что из идеологической плоскости в финансовую спор в личной беседе с ним перевел сам министр, пригрозивший сократить субсидии театру в следующем сезоне на сумму, в которую государству обошелся "Тангейзер". Бюджет постановки неизвестен — это является объектом инициированной министерством финансовой проверки. Владимир Мединский говорит, что театр не смог представить необходимые бумаги и что "сумма плавает от 12 до 35 млн руб.".
Борис Мездрич утверждает, что все документы у министерства есть, однако отказывается назвать сумму до того, как чиновники поделятся собственной версией. "Мой уход во всей этой истории — мелочь,— говорит собеседник "Денег".— Я выиграл суды, получил поддержку со стороны громадного количества самых разных людей и горевать не собираюсь. Но мы качнули очень серьезную проблему. Если некоему кругу лиц не понравился спектакль, нам обещают сократить бюджетную часть финансирования. Финансовая цензура в чистом виде".
Росгостеатр
"Если государство тратит на постановку спектакля 30 млн руб., оно вправе узнать оценку зрителей и предъявить претензии руководству в том случае, если подавляющее число отзывов будут отрицательными",— заявила недавно Ирина Тарасова, директор департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Минкульта. Именно этот департамент выделяет театрам субсидии, и, говоря об установлении "финансовой цензуры", Борис Мездрич имеет в виду, что такой подход станет системным.
В поддержку этого подхода выступили и другие чиновники, в том числе из администрации президента. "Государство, которое через бюджетные субсидии, через различные гранты выделяет государственные деньги на производство кинематографической продукции, на постановки в театрах и так далее, вправе ожидать от творческих коллективов корректных постановок",— заявил, например, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
Бюджет большинства государственных театров (а частных в России практически нет) на 70% составляют бюджетные деньги. С 2012 года подведомственные Минкульту федеральные учреждения переведены на финансирование через субсидии. Основание для их получения — выполнение государственного задания, которое включает постановку некоторого количества спектаклей (в том числе премьерных), привлечение в театр определенного количества зрителей и другие параметры. В 2012 году театры получили примерно 8 млрд руб. из почти 37 млрд руб., предназначенных для "обеспечения деятельности федеральных учреждений". Общий бюджет министерства тогда составил около 90 млрд руб. В Минкульте "Деньгам" сообщили, что в 2014 году при общем бюджете в 95 млрд руб. на субсидии театрам было потрачено 11,6 млрд руб. На этот год пока выделено 10,6 млрд. руб., но в течение года сумма будет увеличена.
Крупнейший получатель субсидий — Государственный академический Большой театр, которому даже посвящена отдельная строка федерального бюджета. В 2014 году расходы составили 4,59 млрд. В этому году ГАБТу должны выделить 4,44 млрд руб. В 2016 и 2017 годах — 4,41 млрд и 3,89 млрд руб. соответственно. В 2015 году Большой, кроме того, получил президентский грант на 375 млн руб. Другие финансовые показатели Большой театр не раскрывает, однако недавно генеральный директор ГАБТа Владимир Урин рассказал, что доход от продажи билетов составляет около 25% бюджета его учреждения.
Другие гостеатры оперируют существенно меньшими суммами. К примеру, Российскому академическому молодежному театру субсидии в 2015 году составят более 100 млн руб.: на показ спектаклей (в том числе во время гастролей) РАМТ получит 60 млн руб., более 40 млн руб.— на создание новых постановок, еще примерно 500 тыс. руб.— на организацию фестивалей, выставок и конференций.
Помимо субсидий на выполнение государственных заданий театры получают специальные гранты, которые, впрочем, могут тратить лишь на зарплаты творческих коллективов. В прошлом году постановлением правительства на это было выделено около 2,2 млрд руб. В списке крупнейших получателей грантов — Новосибирский театр оперы и балета (164,8 млн руб.) и Михайловский театр в Санкт-Петербурге (138,8 млн руб.), прежнее и новое место работы нынешнего директора НГАТОиБ Владимира Кехмана.
Еще одна статья — гранты, за счет которых частично или полностью финансируются постановки или фестивали. Например, Новосибирский театр оперы и балета в 2014 году получил из федерального бюджета 2 млн руб. на балет Прокофьева "Ромео и Джульетта" (общая стоимость постановки — почти 40 млн руб.). Аналогичный грант был использован и в работе над "Тангейзером". Поддержка бывает и более щедрой. В 2013-м тот же НГАТОиБ получил из бюджета Новосибирской области 40 млн руб. на производство балета "Щелкунчик" (общий бюджет постановки — 65 млн руб.).
Гостеатры, находящиеся в подчинении региональных властей, финансируются по такой же схеме. "Существует система отчетности, выраженная в государственном задании. Департамент культуры Москвы выделяет нам примерно 32 млн руб. в год., в частности 2 млн руб.— на новые постановки,— рассказывает Иван Вырыпаев, художественный руководитель театра "Практика" (учредитель — правительство Москвы).— Согласно государственному заданию, мы обязаны сделать две премьеры. Кроме того, оно оговаривает число зрителей, которых мы должны привлечь. В нашем случае — 23 тыс. человек. План мы всегда перевыполняем".
"Удар был нанесен очень точно"
"25 лет назад страна изменилась, однако система взаимоотношений государства и культуры долго оставалась советской,— говорит Павел Руднев, театральный критик, помощник художественного руководителя МХТ имени А. П. Чехова по спецпроектам.— При этом было понятно, что содержание 700 театров государству не потянуть, и в 2000-е начались кое-какие позитивные изменения. Государство попыталось уйти от дотационных форм к проектным, появилось большое количество грантов, и театры, особенно провинциальные, "задышали". Но либерализация нулевых закончилась, а самого главного мы сделать не успели — госмонополия на театральную деятельность так и не разрушена".
Любимый аргумент критиков "Тангейзера" — их оскорбили за государственный счет. Мол, если бы постановка шла в частном театре, претензий бы не было. Выселение московского "Театра.doc" из помещения, которое он занимал более десяти лет, заставляет в этом усомниться. Впрочем, частных театров, подобных "Театру.doc" или екатеринбургскому "Коляда-Театру", немного. Павел Руднев сетует на то, что в России, в отличие от США или Европы, нет налоговых или других преференций для меценатов (щедрые спонсоры есть лишь у главных сцен, таких как Большой, "Ленком" или "Современник"), что сами частные учреждения культуры тоже не получают поддержки в виде дешевой аренды или сниженных коммунальных платежей.
Борис Мездрич был бы рад работать в прежней системе и с увлечением рассказывает, как можно было бы ее перенастроить. Во-первых, нужно создать условия для привлечения спонсоров, во-вторых, изменить критерии выдачи субсидий — их размер мог бы определяться понятными критериями эффективности вроде стоимости привлечения зрителя. Владимир Мединский, к слову, утверждает, что министерство работает в этом направлении. Впрочем, в новой театральной реальности, наступление которой собеседники "Денег" не исключают, на первый план могут выйти иные темы.
"Нас пытаются убедить в том, что логика министерства — "мы вам даем деньги и поэтому можем спрашивать" — правильная. Это очень опасная мысль,— говорит Иван Вырыпаев.— Ничего вы не можете! У вас нет для этого критериев. Понятия морали и нравственности весьма относительны. Государство, должно тратить деньги налогоплательщиков в том числе и на то, чтобы художники критиковали это государство. Конечно, театр должен действовать согласно законам, но у суда нет претензий к "Тангейзеру", суд решил, что никто никого не оскорблял".
На вопрос, не изменилось ли уже что-то в работе с департаментом культуры Москвы, Вырыпаев говорит, что "никакой цензуры у нас до сих пор не существовало, темы сверху нам никто не спускает". Впрочем, с Александром Кибовским, преемником Сергея Капкова, он пока не знаком. Судя по тому, что сейчас происходит с одним из самых ярких проектов Капкова — "Гоголь-центром" (новый руководитель московской культуры обнаружил там нарушения то ли на 60, то ли на 80 млн руб.), поводов для оптимизма немного.
В смежной области, кинематографе, критерии, о которых говорит художественный руководитель "Практики", уже введены. Львиная доля финансирования достается фильмам, которые государство находит полезными. Так, в этом году Минкульт желает видеть фильмы, посвященные, в частности, "Крыму и Украине в тысячелетней истории государства российского", "военной славе России", "современным героям в борьбе с преступностью", а также "семейным ценностям как основе общества".
"Удар по театру был нанесен очень точно. Опера — это самый закрытый жанр: если авторитетных драматических критиков в России человек тридцать, то оперных — пять,— говорит Павел Руднев.— Спектакль вообще мало кто видел — его ведь успели показать всего четыре раза. Кроме того, провинциальные театры более уязвимы, нежели московские. Если бы такой же "Тангейзер" был сделан в Большом театре и вокруг него разгорелся конфликт, сопротивление было бы более сильным".
В этом свете появление в Новосибирске Владимира Кехмана выглядит вполне симптоматичным. В отличие от Бориса Мездрича, который обижается, когда его называют госслужащим, Кехман исходит из того, что "это все принадлежит государству, на это имеет право и выделяет деньги государство, и мы в первую очередь как служащие обязаны учитывать интересы государства".