В Висбадене завершился 15-й фестиваль фильмов Центральной и Восточной Европы. В состоянии этого кинематографического региона разбирался АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Фото: GOEAST
Будучи здесь не впервые, я был подготовлен к тому, что меня ждет.
Называю это восточноевропейской депрессией, которая, похоже, является настроенческой доминантой этого региона на протяжении всей его истории. Хотя в каждой из стран есть своя специфика.
В грузинском фильме «Кредитная линия» (режиссер Саломе Алекси) депрессия возникает из сугубо экономических проблем. Героиня по имени Нино, элегантная дама за сорок, выросла в элитарной среде и остается владелицей большого тбилисского дома, в нижнем этаже которого открыла магазин-кафе, однако бизнес практически на нуле. Ее пожилая мать с ностальгией вспоминает советские времена с шикарными выездами в Москву и Ленинград, а одноклассники не могут забыть, как впервые пробовали ананасы в ее богатом гостеприимном доме. Теперь же Нино только и делает, что занимает и перезанимает деньги, закладывает семейные реликвии, чтобы поддержать видимость благополучия,— и в конце концов теряет дом, единственное, что у нее осталось от прошлых времен. Она одинока в своих отчаянных финансовых авантюрах: ни муж, ни сын ей не помощники, скорее наоборот. Но хотя фильм открыто публицистичен (в финале сообщается, что 14% населения Грузии отдали свою жилплощадь за долги), в нем налицо традиционное грузинское приятие жизни: есть юмор, есть любовь к красивым ритуалам, есть, наконец, чарующая тбилисская атмосфера — и это как-то примиряет с гримасами постсоветской действительности.
На реальной истории построен и гораздо более бескомпромиссный болгарский фильм «Урок» Кристины Грошевой и Петара Валчанова. Его героине тоже около сорока, и она абсолютно в той же ситуации: никчемный муж, который транжирит деньги, которых и так кот наплакал, беготня по банкам и ломбардам. По сравнению с грузинской, болгарская лента снята резче и жестче, ее феминизм острее, а пробежка героини по направлению к банку, куда надо успеть вернуть кредит за пять минут до закрытия, пронизана нешуточным саспенсом. И еще отличие в том, что болгарская героиня — учительница. Фильм начинается с урока честности, который она преподает воришке, укравшему у одноклассницы монету, отведенную на завтрак. А завершается тем, что отчаявшаяся правдолюбка надевает чулок на голову и идет грабить банк. В основе, повторяю, реальная история, потрясшая Болгарию: так что никто не скажет «как в плохом кино», просто реальность теперь неотличима от «би-муви».
Румынский фильм «Почему я?» Тудора Гиургиу берет в качестве модели уже не просто триллер, а политическое кино большого стиля, побуждая вспоминать если не Висконти, то Франческо Рози с его «Сиятельными трупами». Да и Бухарест снят так, что больше напоминает Рим, потому что фильм не про нищету и экономический кризис, а про коррупцию в высших эшелонах власти. С ней вплотную сталкивается и становится ее жертвой молодой красивый протагонист этой драмы — амбициозный прокурор, пытающийся играть по юридическим правилам, но убеждающийся в том, что реальная жизнь устроена «по понятиям». Долго не веря в это, герой-идеалист в конце концов впадает в другую крайность: теперь он видит преследующих его заговорщиков даже в любимой девушке и вскоре погружается во мрак тотальной паранойи. И этот фильм основан на реальных фактах, а сцена самоубийства героя снята на том самом балконе, с которого бросился прокурор, ставший прототипом образа.
Общая восточноевропейская депрессия дополняется специфической югославской в фильмах из Сербии, Хорватии, Словении. Самым неожиданным поступлением с этой территории стала документальная картина «Направление_Сербистан» (нижняя черточка предусмотрена авторами) режиссера-ветерана Желимира Жильника. Из нее мы выясняем, что даже Сербия, еще не став членом Евросоюза, оказалась перевалочным пунктом для тысяч нелегальных иммигрантов — беженцев из Сирии, Афганистана и прочих проблемных стран. В сербских деревнях им очень даже нравится: дома и улицы не слишком отличаются от тех, к которым они привыкли на родине, так что и в Евросоюз можно не спешить.
Основной же югославской темой остается призрак последней войны. В фильме «Косарь» Звонимира Джурича выразительно воссоздана атмосфера нищего городка, где всю ночь на последние гуляют в баре, где пахнет преступлением и темное прошлое настигает героя как раз в тот момент, когда перед ним брезжит шанс в лице проезжей одинокой женщины. Главным фаворитом и победителем фестиваля стал фильм «Ничей ребенок» Вука Рсумовича, который перенес на экран реальную историю, случившуюся в 1988 году. В лесах Боснии во время охоты подстрелили волчицу и нашли вскормленного ею мальчика. Несколько лет он провел в Белграде в детском доме, где прошел мучительную социализацию и превратился в «полноценного члена общества» — аккурат к тому моменту, как в стране началась война. Финальная часть картины представляет собой уже не реконструкцию реальных событий, а символическую гипотезу. Ничей ребенок зависает между природным и человеческим миром, будучи отторгнут и тем и другим.
Еще один фильм-фаворит фестиваля (приз за режиссуру и приз ФИПРЕССИ) называется «Коза» и снят словацким режиссером Иваном Остроховским. Его герой однажды познал славу боксера и даже участвовал в Олимпиаде, но теперь упал на дно жизни и вынужден зарабатывать боями на публику в сытых немецких барах. Он — тоже «ничей ребенок», хоть и взрослый на вид, но ранимый и незащищенный, брошенный государством и обществом на произвол судьбы. Посвященный ему фильм полон горечи и меланхолии: это типичные характеристики кино, снятого за той как будто бы смытой чертой, что отделяет Восточную Европу от Западной.
Другая, все более различимая черта разделяет Европу с Россией. О русском присутствии в Висбадене — в следующем репортаже.