Копия сильна
Анна Толстова о серийной и портативной античности в Фонде Prada
В Милане открылся музейный комплекс Фонда Prada, спроектированный Ремом Колхасом. Теперь фонд будет постоянно работать на два города, Милан и Венецию: в Ка Корнер делла Реджина Prada обосновалась еще в 2011 году. Первая, «инаугурационная» выставка как раз поделена между двумя резиденциям: в Милане показывают «Серийную классику», в Венеции — «Портативную классику». И этот диптих об оригиналах и копиях, вероятно, лучшая работа на тему современности античности
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Фонд Prada, основанный в Милане в 1993 году, наконец обзавелся собственным музейно-выставочным комплексом: целый квартал на южной промышленной окраине города, за железнодорожной станцией Порта Романа, где некогда помещалась винокурня, превращен в территорию современного искусства, архитектуры, кино и просветительских затей. Винокуренный завод, выстроенный в 1910-х в стиле, который вернее всего было бы назвать итальянским индустриальным неоклассицизмом, сохранен полностью, но все здания вычищены до несущих конструкций. Рем Колхас, работавший над проектом вместе с бюро OMA семь лет, утверждает, что результат едва ли можно назвать консервацией или реновацией: он воспринимал винокурню как "найденный объект" и стремился не к контрасту, но к взаимодействию старого и нового, проанализировав, что есть, и дополнив, чем необходимо. "Это место хранит индустриальный дух Милана — не хотелось бы, чтобы его уничтожило цунами джентрификации",— говорит Колхас.
Все цеха, цистерны, склады и конторы остались на своих местах в изначальных объемах, только одна заводская башенка целиком покрыта сусальным золотом, отчего приобрела совершенно дворцовый вид,— Prada и Колхас могут позволить себе такие шутки. Впрочем, заводская архитектура довольно однообразна — Колхас не только деликатно расцветил ее, так что, кроме золота, фасады заиграли белыми, черными, серебристыми и зеркальными поверхностями, но и добавил к имеющимся постройкам новые, представляющие базовые типы пространств. (Точно так же на прошлой биеннале в Венеции он составлял базовый словарь архитектурный элементов.) Базовые типы пространств по Колхасу суть горизонтальное, вертикальное и глубинное: горизонталь — это подиум, протяженная воздушная коробка выставочного зала из стекла, алюминиевой пены и иранского травертина; вертикаль — башня "перевернутого" небоскреба, правда, еще не достроенного, где каждый последующий этаж будет немного выше нижнего; глубина — пещера абсолютно черного кинотеатра, уходящего под землю. По ансамблю фонда можно изучать все принципы колхасовской архитектуры: простота, бережливость, уважение к построенному до нас, изысканность материалов и открытость. Для публики открыты все винокуренные дворы и закоулки, нижний зал подиума прозрачен, а черная яма кинотеатра снабжена раздвижными поднимающимися стенами — и он легко превращается в летний.
"Серийная классика". Милан
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Все пространства (за вычетом недостроенного небоскреба) уже освоены. Кинотеатр откроется большим фестивалем, посвященным Роману Полански. Вовсю работает стильное музейное кафе под названием Bar Luce — его оформил другой знаменитый режиссер Уэс Андерсон, вдохновляясь миланскими фильмами неореализма вроде "Чуда в Милане" Витторио де Сики и "Рокко и его братьев" Лукино Висконти. Рядом помещаются общедоступная библиотека по искусству и детский центр. Там и тут показывают и инсталляции, сделанные по заказу Фонда Prada: в позолоченной башенке — Роберт Гобер отдает дань уважения Луизе Буржуа, в подвале под кинотеатром занимается саморазоблачением Томас Деманд, демонстрирующий фотографию-обманку "Грот" вместе с огромным картонным макетом, который и запечатлен на псевдодокументальном снимке. Повсюду выставки современного искусства из собственной, весьма богатой коллекции Prada с привлечением музейных работ со стороны — здесь состязались в интеллектуальной изощренности кураторы из ученого совета фонда под руководством легендарного Джермано Челанта, изобретателя итальянского arte povera. Например, "ученый советник" Николас Каллинан (он только что возглавил Национальную портретную галерею в Лондоне, но совместительствует в Италии) сделал остроумную выставку "Частично" на тему синекдохи в визуальном искусстве. Те или иные части тела в работах Лучо Фонтаны, Пино Паскали, Джона Бальдессари, Джона Уэсли, Дэвида Хокни, Микеланджело Пистолетто, Маурицио Каттелана, Франческо Веццоли и многих других указывают на человека как на все еще не утраченный предмет искусства — вопреки всем упрекам в его дегуманизации. И это своего рода пролог к главной выставке, которую доверили делать известному археологу, искусствоведу и популяризатору античности Сальваторе Сеттису: блестящий интеллектуал, оратор и журналист, яростный защитник культурного наследия Италии и яростный критик культурной политики Сильвио Берлускони, он вдобавок оказался выдающимся куратором. Ну а работавшие с ним Рем Колхас и OMA — выдающимися выставочными дизайнерами.
Творческое копирование лежит в основе культуры — эта идея носит подрывной характер, если учесть, сколько подделок Prada продается на каждом углу
Миланская "Серийная классика" начинается с витрины, где, словно на столе судмедэксперта, разложены фрагменты бронзовых пальцев, стоп, глаз, локонов, гениталий. Конечно, это гипербола: сегодня известно более ста бронзовых греческих статуй, дошедших до нас в относительной целости. Но вершины скульптуры Древней Греции (а вершины по большей части были из бронзы), все эти дискоболы, дорифоры, отдыхающие сатиры и аполлоны кассельские, — мы знаем их по "римским копиям с греческого оригинала", тогда как самого оригинала не существует. Копии без оригинала — симулякры как они есть. Что такое шедевры Поликлета, Мирона, Праксителя? Это описания — Павсания, Плиния, Квинтилиана. И это бесчисленные римские мраморные реплики — разной степени достоверности и сохранности.
Так и выставлено несколько "серий" знаменитых антиков. Вначале — пустой травертиновый пьедестал с текстами классиков и расплывчатыми, призрачными "фотографиями" каких-то фигур. Затем — ряды метающих диски, несущих копья, присевших, склонившихся, бегущих. В экспозиции собраны древнеримские статуи из всех крупнейших археологических музеев Италии и Ватикана, а также из Лувра, Британского музея, дрезденского Альбертинума, античных коллекций Берлина, Мюнхена, Касселя, Копенгагена и множества других музеев. Мы, например, можем увидеть целый десяток "Дискоболов": сохранившихся полностью, сохранившихся только в виде торса, головы или руки с диском, а также ошибочно реконструированных в XVI или в XVIII веке — превращенных в умирающего воина с мечом в руке или же в Ниобида, заслоняющегося от стрел Аполлона.
"Портативная классика". Венеция
Фото: Attilio Maranzano / Fondazione Prada
Попутно куратор показывает нам, что греки и сами штамповали копии десятками в каких-то сакрально-ритуальных целях, прямо как мы еще совсем недавно "Ленина в Смольном". Объясняет, что при переводе из материала в материал — скажем, из бронзы в мрамор,— утрачиваются какие-то пластические смыслы. Доказывает, что любая реконструкция весьма условна и отражает свою эпоху больше, чем хотелось бы археологам,— современные слепки, в учебных целях выкрашенные или вызолоченные, как это делалось в Древней Греции, кажутся творениями Джеффа Кунса. И все же нам не дадут усомниться в существовании древнегреческой пластики, напоследок рассказав историю чудесного обретения Пенелопы. Считалось, что у статуи, дошедшей до нас в многочисленных римских копиях, был один, давно утраченный прототип. Однако в 1930-х в Иране при раскопках Персеполя археологи обнаружили второй греческий оригинал: римской статуя быть не могла, поскольку ее извлекли из-под руин дворца персидских царей, мстительно сожженного Александром Македонским. И, о чудо, выясняется, что римские копии все же не очень далеко отходят от второго, не знакомого римлянам образца. Выставка заканчивается остроумным разделом "Шесть оригиналов — бесчисленные копии". Речь о кариатидах Эрехтейона: несколько слепков (гипсовые невозможно отличить от нейлоновых) сопровождаются бесконечной слайд-проекцией с архитектурными фотографиями — цитаты портика можно найти по всему миру, от Сантьяго до Феодосии, от Виннипега до Сиднея.
Ну а венецианская "Портативная классика" начинается с гомерически смешной инсталляции: в парадном зале Ка Корнер делла Реджина выстроились девять Геркулесов Фарнезе — в очередь, по росту, как матрешки, от трехметрового слепка с неаполитанского мрамора до шестидюймовой фарфоровой статуэтки. За ними — десятки лаокоончиков, бельведерских аполлончиков и прочих афродиточек. Бронза, мрамор, фарфор, бисквит и глазурованный, алебастр, горный хрусталь, позолота... Если уже для древнего римлянина греческие оригиналы были чем-то вроде платоновских эйдосов, то что говорить о европейце Нового времени — он приручил, прикарманил классику, приспособил ее для своих кунсткамер, кабинетов и чернильниц, пустил в тираж, как поп-артист — шелкографии. Он кичится своей ученостью, он выставляет любовь к античности напоказ, он заказывает живописцу портрет, чтобы в руке, под боком или за спиной непременно был какой-нибудь траченый временем торс или бюст. Важный венецианский купец Андреа Одони на портрете Лоренцо Лотто со всех сторон обложился антиками, будто хипстер лакшери-аксессуарами,— ну ясное дело, ученый человек, прямо-таки Эразм Роттердамский.
Со времен Возрождения мы привыкли доверять античности как константе, эталону и точке отсчета европейской культуры — она была нашим сертификатом подлинности в эпоху копий без оригинала и технической воспроизводимости. Сальваторе Сеттис, помещая свою серийную и портативную классику в пространство между Дюшаном и Уорхолом, между Беньямином, Делезом и Бодрийяром, не столько снимает с пьедестала античность, сколько успокаивает современность: ничто не ново под луной, войны в Заливе не было никогда. Оригинал как воплощение подлинности и стабильности хорош, но и копия не заслужила презрения; собственно, творческое копирование лежит в основе культуры — эта идея носит подрывной характер, если учесть, сколько подделок (или, скажем изящней, копий) Prada продается буквально на каждом углу. Впрочем, Фонд Prada, вызолотивший обыкновенное заводское здание, ценит интеллектуальные провокации и всегда готов посмеяться над собой любимым.
"Серийная классика", Милан, Фонд Prada, с 9 мая по 24 августа
"Портативная классика", Венеция, Фонд Prada, Ка Корнер делла Реджина, с 9 мая по 13 сентября