Биеннале Венеция
Фото: AFP
6 мая в Венеции открылась 56-я Биеннале современного искусства. В павильоне России — выставка, подготовленная тремя женщинами: художницей Ириной Наховой, куратором Маргаритой Тупицыной и комиссаром Стеллой Кесаевой. Московский концептуализм меняет цвет, считает корреспондент "Ъ" на биеннале АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
Ирина Нахова — яркий представитель московского концептуализма 1970-х годов. Московский концептуализм 1970-х — узкий круг художников, страшно далеких от народа. Члены этого кружка чувствуют и ведут себя как оставшиеся в меньшинстве старые большевики. Объединенные когда-то "коллективными действиями" вокруг Андрея Монастырского, теперь они обречены на действия индивидуальные.
Но Ирина Нахова — самый яркий их представитель потому, что раньше других кружковцев начала экспериментировать с цветом. Московский концептуализм был черно-белым. Так мы знаем его сегодня по фотографиям, где отпечатались разного рода коллективные действия. Даже свою серию тотальных инсталляций — "цветных комнат" — Ирина Нахова начала в 1980-х с комнат черной и белой. Но затем появился, например, красный цвет как цвет секса и действия в надувающихся воздухом, словно кровью, скульптурах вроде "Большого красного" (1988) и парного к ней "Побудь со мной" (2002).
В Венеции прибавился цвет зеленый. Причем уже в качестве оболочки для всего павильона. Этот цвет был ужасом советской колористики, краской для подъездов и школьных коридоров. Забавно было бы, если бы щусевский теремок был покрашен так же, ленивой кистью жэковского маляра, но все-таки Ирина Нахова — колористка, а не хулиганка. Выбранный ею темно-зеленый напоминает скорее гостиную Дома архитекторов, чем лестницу в пятиэтажке.
Щусевский павильон вообще-то неудобен, потому что имеет два не связанных между собой уровня — как дача, которую сдают по этажам. Терпимо, когда показывают двух художников, но для единой выставки — настоящая головоломка. Которая была бы здесь почти решена, если бы удалось заставить посетителей начать не с парадного крыльца, а с нижнего этажа.
Он открывается групповой фотографией художников на зимней природе. В одном строю стоят Илья Кабаков (представлявший Россию на Биеннале-1993), Андрей Монастырский (2011), Вадим Захаров (2013) и Ирина Нахова (2015). Удивительно, что в Венеции раз за разом оказываются художники одного направления, одного маленького круга, связанного дружбами и браками. Приходится объяснять архиважное значение московского концептуализма, чем как раз давно занимается принадлежавшая к этому же кругу Маргарита Тупицына.
За предисловием следует темная комната с лежащим посредине, на манер бассейна, экраном и вспыхивающими по стенам фотографиями советских времен. С них глядят преимущественно военные разных званий. Среди них вполне могут оказаться снимки из домашнего альбома, некоторые лица тронуты ретушью, отмечены кружками, заштрихованы пером. Что на первый взгляд отличит этот зал от анонимного музея советской армии? Ничего не отражающий экран посреди, похожий на темную воду? Но ведь и в советском музее экран может ничего не отражать, потому что сломан.
Парадный этаж начинается с огромной головы в пилотском шлеме, удивленно поводящей глазами, как в габтовской декорации к "Руслану и Людмиле". Голова удивлена тем, что находится на выставке Ирины Наховой, а не на любой другой выставке модного современного художника. Если бы она могла говорить, она сказала бы, что с черно-белым периодом, как и с московским концептуализмом, покончено. Что от искусства, разворачивающегося в нашей собственной голове, мы перешли к искусству, разворачиваемому перед нами, куда более сложному в изготовлении и куда более простому в восприятии. Затем — абсолютно черная комната, в полу которой устроено окно в нижний этаж. Маленький технический аттракцион, подарок публике. Когда над тобой вдруг открывается стеклянный фонарь и венецианское солнце сверху донизу просвечивает павильон, два этажа объединяются. За черной комнатой лежит светящаяся под солнцем красно-зеленая — настоящий цветовой нокаут после темноты. Вы едва различаете руины на красном фоне, похожие на кружево съеденных листьев.
Проект красивый, лаконичный, не тонущий в подробностях. На верхнем этаже — выставка Ирины Наховой, на нижнем — выставка про Ирину Нахову. Для кого-то важнее первое, для кого-то — второе. В момент солнечного просветления задаешь себе два вопроса: как смогла прорасти цветная венецианская инсталляция из сумрачного черно-белого подсознания и прочно ли спрятана под новой художественной жизнью темная концептуальная крипта?