Накануне вчерашнего судебного заседания корреспондент Ъ СЕРГЕЙ Ъ-ИВАНОВ при содействии адвокатов взял у ЮРИЯ БУДАНОВА эксклюзивное интервью.
— Расскажите, что произошло между вами и Эльзой Кунгаевой?
— Я очень ждал появления на свет своей дочери. И вот теперь, когда она у меня есть и ей сейчас три года, кто-то тычет пальцем на ее фото на стене кунга и обещает намотать ее кишки на автомат (на суде Буданов именно так описал поведение Кунгаевой, после того как ее 26 марта привезли в расположение полка.— Ъ). Как вы думаете, какое может быть общение с таким человеком. Этот момент, наверное, и стал ключевым в моем нервном срыве, повлекшим за собой преступление. Ведь в те минуты я не видел в Эльзе Кунгаевой женщину или девушку. Она была для меня вражеским снайпером. Она стреляла в нас и смеялась потом. Эхо в горах — женский смех после выстрела.— Кстати, а почему вы настаивали на отсутствии прессы в зале суда?
— Я не думал, что когда-либо моя жизнь, моя служба в армии будут рассматриваться в суде. Мне тяжело давать показания. Ведь приходится рассказывать о себе, о своей жизни под ракурсом УПК. Не только мое преступление, а все мое существование, которое я не отделяю от армии и войны, все это сейчас вынесено на суд общества. И, к сожалению, то, что сейчас пишется и показывается многими журналистами, не соответствует истине. Вы же (журналисты.— Ъ) не видели того, что происходило на самом деле. И неизвестно, что было бы с вами, окажись вы в подобной ситуации. Я отказался от прессы не только из-за секретности некоторых моих показаний, просто я уже не верю журналистам. Многие не просто пересказывают то, что слышали и видели, а пытаются еще и делать какие-то выводы на свой лад.
— Как реагируют на ваши показания участники процесса?
— Я не смотрю вообще на лица, когда рассказываю суду о своих действиях. Но чувствую, как нервничают мои адвокаты. Зато я вижу, как реагирует чеченская сторона. Они не верят моим словам. На их лицах только можно прочесть злость и ненависть.
— Почему вы отказались отвечать на вопросы участников заседания после своего монолога в суде?
— Просто я достаточно основательно рассказал о том, что и как было. Да и зачем тянуть время вопросами, и так его много потеряно. За исключением, конечно, вопросов со стороны суда. У суда есть обязанность их задавать, и я готов на них отвечать.
— Как вам условия содержания в тюрьме и как к вам относятся сокамерники?
— В тюрьме, как в тюрьме. Люди все понимают, и когда я уезжаю в суд, всегда мне желают удачи. Хочу вам сказать, что за все мое пребывание в тюрьме, если быть точным — это один год и три месяца, я понял одну вещь: выдержка русского человека безгранична. И хочется, чтобы выдержка эта у нашего народа никогда не кончалась. А если совсем честно, то все это мне уже надоело. Пусть суд побыстрее завершается, так будет лучше и для меня, и для других. Хочу через вашу газету поблагодарить всех, кто помог мне и моей семье в это нелегкое время. Мне помогали из Москвы, Перми, Ростова, Гусиноозерска — люди из разных городов и многих национальностей. И армяне, и грузины, и русские, и украинцы. Всем вам большое спасибо.